Я оставил рисунок сохнуть и пошёл убираться дома.

Раньше я думал, что я – очень дружелюбный. Но со временем понимаю, что это вообще не так. Я какой-то…нелюдимый что ли. Конечно, возможно это не так, но всё же.

Честно, мне очень трудно находить новые знакомства, открываться кому-то и т.д. Можно даже сказать, что я внутренний консерватор. Я консервирую в себе все внутренние эмоции и не даю им выйти наружу, потому что сейчас показывать их стыдно. Да их стыдно было показывать всегда.

Если ты плачешь, то значит, хочешь, чтобы тебя пожалели, что-то дали или тому подобное. Поэтому, мне кажется, сейчас и стали популярны психологи, психотерапевты, а ещё наркотики, хотя они были и до этого. Потому что люди хотят забыться, высказаться, так как люди, окружающие их, могут неправильно понять, высмеять или даже просто не обратить внимания.

А эмоции надо показывать, выливать их во что-то. В спорт, в энергию, в хобби. От чего так много сейчас не могут понять, что нужно им по жизни? Потому что, наверное, не я один такой консервативный, но они и не выплескивают свои переживания.

Мы с мамой сели за стол. Отца, естественно, не было дома. На данный момент он был в командировке в Турции.

Он работал переводчиком в компании по производству сантехники. Отец был штатным сотрудником и почти каждый месяц, или даже каждую неделю он был в разъездах по миру. Америка, Канада, ЮАР, Япония и это только маленький список его поездок только за последний месяц.

– Как прошла сегодня тренировка? – спросила меня мама, попивая свой кофе.

– Да так же, как всегда. Тренера не было, поэтому мы с Айнуром тренировались вместе – ответил ей я, поедая ужин.

– Хорошо.

Я доел ужин, отнёс тарелку в раковину, где мы поочерёдно мыли посуду, и пошёл в свою комнату, где сидел в телефоне оставшийся вечер, читал, и, после, лёг спать.

И вот, настало утро. Время было раннее, но я всегда вставал как можно раньше, потому что времени никогда ни на что не хватало. Мама на работу уходила ещё раньше. Ну, а я умывался по утрам, кушал, и делал остальные дела, которыми занимаются утром.

Я остановился возле своего окна и начал всматриваться в рисунок. Всё-таки он плох. Я бы сжёг его, но жалко. Всё равно, сколько сил и упорства. Но потом я заметил на обратной стороне листка маленькую бумажку с надписью: «У тебя очень хорошо получилось, сынок)» и подпись «Мама». На моё лицо сразу полезла улыбка. Всё-таки мама-это мама. Ну, хотя бы ради неё я буду стараться.

Ещё я захотел написать А., просто так.

– Доброе утро.

Через минуту, или даже меньше, написала она

– Доброе утро.

– Как дела? На пикник ты же идёшь?

– Конечно, иду. Ты идёшь?

– А ты ещё спрашиваешь? Естественно!

– Тогда ладно. Ты же после него пойдёшь?

– Да.

– Хорошо.

– Ты со всеми подойдёшь?

– Мы с девочками подойдём все вместе. А до этого хотим сходить кое-куда.

– Ну ладно. Тогда – до встречи!

– Удачи тебе.

Я отложил телефон и насыпал корм коту. Он сразу же подбежал к миске и начал за обе щеки уплетать корм, похрустывая при каждом пережёвывание. Я его ещё гладил, а он тихо-тихо мурчал.

–Эх, Вася-Вася, как же тебе везёт. Ничего никому доказывать не надо. Спокойно живёшь себе, радуешься каждому дню, кушаешь, пьёшь, и никто ничего тебе не говорит. Ты вот родился, и как родился, делаешь одно и то же каждый день. А мне надо учиться, показывать, что я умный, сдавать экзамены, работать. Работать с утра до вечера, а потом дома должен что-то делать для семьи, если она, не дай Бог, появится. А у тебя? Ты детей сделал, и всё, можешь бежать куда-нибудь далеко. У меня так нельзя. Ну, вообще-то можно, но это не по-мужски. Если уж детей сделал, то надо их воспитывать, а не убегать. Поэтому не понимаю, зачем нужны дети в моём возрасте. Я же сам ещё ничего не понимаю, а тут-чадо, собственное, которое надо учить, кормить, воспитывать. Не надо даже мне думать о таком. Надо работать, работать и работать. А ты дальше кушай, бегай, и радуй мой глаз, Васька.

– Мур-р… – ответил лишь Василий.

И вот наступил новый день. Время было раннее, очень раннее. Настолько, что на улице было от силы две три машины каждые пять минут, что для такого большого города крайне мало. С самого утра я стоял возле окна и смотрел в него. Хоть солнце и взошло, но на улице было прохладно, а это благодать для меня. На улице никого, почти, не было. Только раз в десять минут какой-нибудь «этиловый сомелье» или дворник. А птицы…они кричат в каждом уголке Земли: от Америки до Евразии, от деревни до мегаполиса, от богатого района до гетто.

Зачем я так рано встал? Да я не знаю. От того, что мама ушла на работу и мне не хочется спать, пока она вкалывает. Или просто мои биологические часы так устроены, что спать много я просто не могу.

А ещё…я хочу подольше продлить эту жизнь, даже если буду сидеть в телефоне или читать книги. Да, это странно, что в таком возрасте думать о том, чтобы продлить минуты жизни, но возможно эта жизнь может окончиться в любую секунду и больше ничего не будет после этого. Просто чёрный экран и больше ничего. Просто конец, где ты не можешь ни думать, ни слышать, ни видеть. Поэтому стоит хоть на полчаса встать раньше с постели, только для того, чтобы мозг поработал чуточку дольше.

После размышлений, дум, я пошёл убирать кровать. Так бы хотел ещё полежать, но не могу. Потом пошёл на кухню и решил думать, что приготовить на завтрак.

– Ну, давай подумаем – начал с этих слов диалог с котом, который пришёл на кухню за мной и начал тереться об ноги. – Так-с, я не повар, но что у нас есть? – и я полез в холодильник смотреть, какие продукты имеются. Три яйца, немного колбасы, сосиски, хлеб, майонез, чуть-чуть овощей и по мелочи также сладостей и зелени. – Как всегда яичница, да, Вась? – кот посмотрел на меня положительно-грустным взглядом и я начал резать продукты тупым ножом кривыми руками. Когда я что-то режу, то меня постоянно трясёт, будто только что вышел из центрифуги. Учуяв запах мясного, серая морда начала чуть ли не прыгать на стол, чтобы забрать себе кусочек. – Ладно-ладно, держи – и я отдал ему в пасть кусок сырокопченой. И вот, всё нарезано. Я положил сковороду на индукционку и кинул туда кусок сливочного масла, подлив к нему немного подсолнечного. После того как всё начало пузыриться, выложил на сковороду всё, кроме яиц. Всё начало румяниться, шкварчать под таким жаром. А потом я разбил туда яйца. И как всегда у меня получилась какая то каша или что-то подобное. Я немного расстроился, но чтобы кот этого не почувствовал, говорил с улыбкой. – Ну вот и всё! Пища богов сделана! Тебе не дам, потому что жирная, но вот корм я тебе сейчас дам. После этого мы принялись за свою еду.

Скоро идти на пикник. Мама помогла мне и погладила вещи, в которых я пойду. Но для начала я выпил успокоительное. Зачем? Просто так. Чтобы не было страха, что там будут мои одноклассники и я могу облажаться перед ними. Немного странно, да, но всё-таки. Я почитал книгу об антиутопии в Москве и начал одеваться. Мы решили, что я пойду в джинсах и спортивной рубашке чёрного цвета.

И вот опять эта жара, невыносимая жара. Как же я её ненавижу. Как хорошо, что у меня хотя бы короткие волосы, из-за этого голова меньше потеет. Хотя совсем недавно они были мне до плеч, а ещё были обесцвечены. Но вот жара, да ещё и белые пряди отросли и начали проглядываться мои русые волосы. Поэтому теперь я короткострижен.

Я пришёл к месту сбора. Он был перед магазином, где мы хотели и закупиться. Как всегда я первый. Через пять минут пришёл один, сразу же второй и третий. Потом пришёл Айнур с классным руководителем.

– Здравствуйте – единогласно поздоровались мы с нею. Это была женщина лет тридцати пяти с волосами разных оттенков и с уродскими круглыми очками. Её все любили за то, что она лояльно относилась к тому, что у нас есть те, кто курит, и к тому, что мы не особо любим учиться. Но она всегда кричала, когда кто-то прогуливает.