Увидев, что Ирэн расстроилась, дядька Антип успокаивающе сказал:

— Ты, барыня не расстраивайся, дай нам времечко, мы и так и так попробуем, только ентого твоего Иогана предупреди, что нам материалы разные могут понадобиться, чтобы не отказывал.

Ирэн подумала, что действительно, ну что она будет рваться, тем более что вчера Морозов практически умолял, как можно быстрее выезжать.

Кто как не её люди могут с этим справиться. Тем более, что Ирэн по старой своей привычке села с дядькой Антипом и с одним из его учеников, который можно сказать уже почти мастер, и расписала все возможные варианты крепления. Вспомнила и про крепление на свинцовые пластины, и про олово для припоя, и про медь.

Парнишка, который всё время стоял молча, и слушал о чём Ирэн говорила с дядькой Антипом, вдруг заговорил:

— Медь-то лучше, чем свинцовые пластины будет, и плавится легче только дорого, разоритесь вы, барыня, если как свинец будете делать. Может нам только на стыках надо будет тонкими полосочками?

Дядька Антип тоже заинтересованно посмотрел на парнишку.

— Вот видите, барыня, справимся мы без вас.

Но Ирэн просто так не могла всё оставить. Поэтому послали посыльного за Иоганом, и уже через двадцать минут Иоган приехал, как и всегда очень аккуратно одет. Ирэн сколько не приглядывалась, так и не заметила никаких признаков упаднического настроения.

Наоборот, лицо Иогана было спокойным, даже безмятежным. Ирэн подумала, что ничего она не понимает в отношениях между мужчиной и женщиной.

Спрашивать не стала, сразу перешли к теме цветного стекла. Иоган всё записал, скрупулёзно уточнил про бюджет. Крякнул, когда дядька Антип «вспомнил», что может даже окисл серебра понадобится, но взглянув на Ирэн, понял, что ей надо.

А спустя несколько проектов, над которыми ему посчастливилось поработать с хозяйкой, Иоган понял, что она никогда не ошибается и даже, если вкладывает, то всегда получает прибыль с лихвой.

Время было, в храм можно было поехать чуть позже, поэтому Ирэн поехала вместе с Иоганом к наместнику, чтобы обсудить план по запуску производства косметического мыла и помощи Кулибину с бумагоделательной машиной.

По пути Иоган всё-таки сказал, что это замечательно просто, что проектов много, пусть Ирэн Леонидовна не волнуется, он со всем справится, потому как, скоро он будет человеком семейным и средства ему понадобятся.

В особняке наместника Ирэн встретили с радостными возгласами. Прасковья Валуевна сразу утащила её для секретного разговора.

Тоже, как и Обухов, рассказала ей про столичные сплетни о графе Забела и о…ней, Ирэн.

— Ты не думай, Ирэн, из тех, кто знает тебя, никто не поверил, это всё сплетницы злые. Но даже императрица на твоей стороне, — рассказала Ирэн Прасковья Валуевна.

Потом посмотрела внимательно и вздохнула:

— Не хотела я тебе говорить, но лучше я расскажу, чем кто-то другой всё переврёт. Графиня Балашова Елизавета Петровна совсем из ума выжила, подала в суд, что у неё наследников крови не осталось, хочет ребёнка отсудить. Суд передал дело в государственный совет, новый глава совета барон Виленский затормозил дело, но не закрыл его, потому что Балашова теперь не просто графиня, а мать героя, жизнь за Отечество отдавшего.

Ирэн подумала, что ей Виленский об этом не написал. И как ей теперь к этому относиться. Она уезжает, дочка остаётся с отцом. Вдруг приедут снова, бедный Леонид Александрович, бедная Танюша. Надо бы охрану поместья усилить. Как ехать-то с такими мыслями?

Вслух же спросила:

— Прасковья Валуевна, а нельзя ли ту Балашову как-то усмирить, ведь моя же это дочка, отказались же они и документы на это имеются. Я Танюшу не отдам.

Прасковья Валуевна посоветовала написать об этом Виленскому и законника своего привлечь, чтобы встречный иск подал.

— А на что иск? — удивилась Ирэн

— А на всё, — хитро улыбнувшись сказала Прасковья Валуевна, и добавила, — пока разбираться будут, ты уже и вернёшься.

Госпожа Гайко выделила Ирэн кабинет для встречи с управляющим и Ирэн ещё час потратила на разговор с Иоганом и согласование плана. К концу разговора пришёл Мирослав Мирославович.

— Как же так, Ирэн Леонидовна, у вас новые проекты, а вы их мимо города делаете? — шутливо спросил наместник

— Мирослав Мирославович, так ведь в уезде всё равно, а в городе без вас было сложно здание получить, подъезд неудобный, сырьё далеко, да и здания все старые. А я хочу новую фабрику построить, чтобы внутри всё было по уму сделано.

— Смешная вы, всё-таки, — по-отечески усмехнулся Гайко, — чтобы было по уму. Это как же так?

— А это Мирослав Мирославович, чтобы сырьё входило на фабрику с одной стороны, а готовое мыло выезжало с другой, чтобы чаны удобные, с механическим держателем, а не ручные. Тогда и производить будем больше.

Гайко только головой покачал. Конечно, он поможет, его уезд первый стал, кого император отметил. Вслух так и сказал:

—Ирэн Леонидовна, знаю-знаю, что ехать вам скоро. Вы не волнуйтесь, пусть Иоган и Леонид Александрович приходят, что надо со всем поможем.

Ирэн благодарно улыбнулась, слова Гайко много для неё значили. Хорошо здесь в Никольском, не то, что в столице, где каждый день как на «пороховой бочке»

Вошёл дворецкий доложил, что приехали князья Дадиани и Обуховы.

— Ох ты же, — рассмеялся Гайко, — полный дом князей. Проводи, князей в большую гостиную, мы сейчас подойдём.

— Вижу, Ирэн Леонидовна, что-то задумали, — обратился к Ирэн.

Ирэн рассказала наместнику, что надо Софью Обухову вести в Горное княжество. Требуется по обычаю, перед свадьбой познакомиться с семьёй и обычаями со стороны жениха. Брат сопровождать не может, вот и придумали наречёнными родителями стать.

Сегодня в храм поедут. Наместник обещался подъехать, чтобы переговоры с настоятелем прошли без проблем.

И здесь уже Морозов, который не отходил от Ирэн всё это время, благодарно улыбнулся наместнику.

***

Никольский храм производил впечатление. Старинный, большой, с пятью нефами, выстроенный целиком из белого камня, с маковками, отделанными сусальным золотом, храм находился в городе, окружённый невысокими зданиями жилых построек. Конечно, если бы храм находился рядом с особняком наместника, который и сам высотой был в несколько этажей, то его величественность бы потерялась.

Но храм словно «отошёл» от больших и богатых особняков, и разместился на улице, где дома были двухэтажными. Поэтому при подходе к храму людей охватывало благоговение. Большой, высокий, взлетающий в небо, с колоннами, возносящими стены ещё выше, он стоял в начале длиной улицы, просматриваемый со всех сторон.

Внутри храма было темновато, но это на вкус Ирэн. Для всех остальных, видимо, было привычно, соотношение светильников, свечей и золота.

В храм приехали все и даже Давид Дадиани с бабушкой Нино.

Настоятель сразу узнал Ирэн, встретил радостно:

— Дочь моя, давно не заезжала. А к храму я ездил, быстро строится. Говорила ты с Василием?

Ирэн голову наклонила, принимая благословение и улыбнулась:

— Конечно, отец настоятель, всё как надо сделаем. Василий мне говорил, что к осени уже освящать можно будет. Надеюсь, что как раз вернусь из поездки.

А сейчас мы к вам с просьбой.

Вышел Обухов и сообщил, что сестру хочет передать Ирэн и Морозову, чтобы как наречённые родители отвезли её познакомится с семьёй жениха. Одну, просто под присмотром отпускать не хочет, сам поехать не может.

Настоятель сказал, что ему надо исповедовать обоих претендентов на родителей, затем брата, сестру передающего, потом саму Софью.

И началось. Даже наместник, заглянувший в храм и уехавший через полчаса, потому что дела не могли ждать, ничего не смог сделать, чтобы ускорить.

К вечеру, когда стало понятно, что сегодня ни обед, ни ужин участникам обряда и тем, кто их сопровождал и не уехал, «не грозит», настоятель, наконец-то, вышел и торжественно объявил: