Ночью, в назначенный час постучались дом князя. Назвали условный пароль и имя того, кто собственно и «поделился» с тайной службой этой информацией.

Князь Мещерский не ждал гостей и поэтому ему ничего не оставалось как выслушав предъявляемые обвинения, попросить возможности одеться. Наедине с собой князя не оставили.

Когда пришли к его дочери она тоже была не одета и попросила время, чтобы подготовиться. Женщине отказать не могли.

Княгиня Мещерская вышла и попросила сама привести сына, дав им время поговорить перед арестом.

Забела, который руководил операцией, не мог отказать удивительно красивой женщине.

Когда Софья с сыном не вышли из комнаты через полчаса, граф, зайдя в комнату обнаружил мать и сына лежащими на кровати. На столе стояло два пустых бокала, горьковатый запах яда уже был еле уловим.

Возле бокалов лежал лист бумаги, адресованный императору Александру.

Забела рухнул в кресло и когда прочитал, что там было написано, подумал:

— Да гори огнём такая служба, что же это, даже детей не пожалели.

Он знал, что теперь лица Софьи Мещерской и её сына, как две капли воды похожего на наследника Николая, долго будут стоять у него перед глазами.

***

Утром к завтраку в дом наместника подъехал барон Виленский.

— Я ненадолго, просто, чтобы вам рассказать, — при всех, продолжая называть Ирэн на вы, сказал он и поцеловал ей руку.

Они прошли в кабинет, где барон, удостоверившись, что никто не может их услышать, коротко рассказал про то, что факты подтвердились архивными данными и ночью арестовали большинство тех, кто был вовлечён в заговор. Самого князя Мещерского тоже взяли.

Что-то Ирэн «царапнуло» в этом кратком изложении событий. Ребёнок!

— А что решили с княгиней Софьей и с мальчиком? — спросила Ирэн

Виленский замолчал.

Ирэн стало нехорошо, и она повторила вопрос:

— Сергей, что случилось с Софьей и её сыном?

Виленский опустил взгляд, вздохнул, словно собираясь с духом, чтобы ответить:

— Софья Мещерская с сыном приняли яд

Вскрик вырвался из горла Ирэн, и она зажала рот руками, чтобы не закричать ещё громче, разрывая связки.

— Грёбаный мир, грёбаные игры во власть, неужели нельзя просто жить! — это Ирэн крикнула про себя.

Перед глазами стоял темноволосый мальчик, показавший ей дорогу и его мать, красивая и грустная.

Виленский налил воды, и подал Ирэн.

После того как Ирэн пришла в себя и смогла начать говорить, она сказала:

— Сергей, я хочу уехать из столицы и чем быстрее, тем лучше. Я не могу здесь больше находиться. Ты мог бы поговорить с Шуваловым, чтобы он как можно быстрее определился с сопровождающими от своего ведомства. Иначе я уеду без сопровождающих.

Она встала и попрощалась с Виленским, задав лишь один вопрос:

— Кто там был? Кто их обнаружил? Ты?

Виленский отрицательно покачал головой

— Значит Забела, — сказала Ирэн

— Не надо, не влезай больше в это дело Ирэн, никто не узнает, что ты знаешь о том, что у наследника был сын.

После того как Виленский уехал, Ирина объявила всеобщий сбор…

— Мы уезжаем в Никольский, — сказала она за обедом.

И все облегчённо вздохнули.

Весь следующий день Ирэн потратила на то, чтобы съездить в университет, где профессора Гукасов и Шмоль совместно работали над созданием керосина. Последние эксперименты оказались удачными. Теперь всё упиралось в конструирование большого аппарата для перегонки нефти, способного выдавать промышленные объёмы, ну и в саму нефть, конечно.

Кулибина тоже успела проведать. Он уже переправил бОльшую часть имеющегося у него оборудования в Никольский, и теперь только ждал, когда все поедут, чтобы присоединиться.

На ужин поехала в Кузьминки, вместе с Путеевым, который ехал к невесте, Ирэн же поехала договориться со Строгановым по поводу покупки земли в Горном княжестве и сбора каучуковых одуванчиков.

Но, конечно, не обошлось без девичьих посиделок с Анной. У Ирэн было подавленное настроение, но Анне, с её вновь проявившейся деятельной жизнерадостностью, удалось немного развеселить и Ирэн.

Анна стала показывать наброски свадебных платьев, очень похожие на те прогрессивные платья без корсетов, которые Ирэн пошила, но которые крайне редко удавалось куда-то надеть. Идея Анны состояла в том, чтобы создать каталог и предложить всем желающим выбрать себе платье и пошить в подарок.

— Тогда ведь мода к нам быстрее придёт? — спросила Анна.

Ирине пришлось ей объяснить, что это так не работает, что эти фасоны действительно хороши, но подходят не для всех. А моду формируют…лидеры мнений.

Упс, — сжала губы Ирина и подумала, что снова прокололась, ввернув термин из своего времени. А зная Анну, Ирина предположила, что Анна, со своими стремлениями к новым знаниям, так просто новый термин не забудет.

— Лидеры мнений, — задумчиво проговорила Анна, — как хорошо звучит. А это ведь кто-то важный? Например, императрица?

—Да, — ответила Ирэн, — например императрица, но она вряд ли будет носить такие фасоны. И обе, не удержавшись прыснули.

Ирина, представив себе невесту в таком платье, которое больше подчёркивало, чем скрывало, подумала, что Анну могут не пустить в церковь. Хотя… и тут Ирэн пришла в голову прекрасная мысль, что можно было свадебный ритуал для Путеева и Анны провести в новом храме, и она предложила Анне обсудить это с отцом и женихом. Храм в Никольском к осени достроят и освятят. А Ирэн так не хотелось больше приезжать в столицу, даже ради свадьбы лучших друзей. Самой Анне идея понравилась, хотя она и сомневалась, что отец будет готов променять столичный храм на провинциальный, пусть даже и новый и построенный из необычного камня.

Вечером, вернувшись в дом наместника, Ирэн обнаружила графа Забела, дожидающегося её.

Ирэн устало посмотрела на графа:

— Граф, простите, я очень устала

Ирине не хотелось с ним говорить, ей казалось, что, как только он ей что-то расскажет, то будет ещё хуже.

Но Забела не стал ничего говорить, просто протянул ей сложенный вдвое лист бумаги

— Просто прочтите, — и вы всё поймете.

— Что это? — спросила Ирэн подозрительно

— Это предсмертное письмо Софьи Мещерской. Прочитайте, вы должны это знать

— Андрей, вы уверены, что я не подвергну себя и свою семью опасности, если прочту, что там написано?

Забела усмехнулся:

— Ирэн, вы и так постоянно подвергаете себя опасности, и, да, я знаю откуда у Сергея информация о Мещерской. А ещё я знаю, что вы теперь будете себя винить. Так вот, прочтите. И вы увидите, что вы не виноваты. Эти люди сами виноваты в том, что случилось.

И Забела снова протянул Ирэн сложенный лист.

В письме Софья обращалась ко всем и к никому

«Я, законная супруга наследника Николая и мать крон-принца Стоглавой империи, заявляю, что брат моего мужа незаконным путём присвоил себе власть и теперь, чтобы избежать пыток и мучений мы с сыном уходим из жизни, приняв яд. Правление незаконного императора не будет праведным. Проклинаю его и всю его семью до пятого колена».

Ирэн смотрела в это письмо и не понимала, зачем Софье всё это было надо, почему? Нет, она никогда не поймёт этих людей!

Ирэн чувствовала свою вину, если бы она не встретилась с мальчишкой на лестнице, если бы… если бы…если бы

Она вспомнила, как на неё указала медиум. Закрыла лицо руками. Сделала один вдох, второй.

Потом отняла руки от лица, посмотрела на графа:

— А что было бы, если…

Граф понял раньше, чем она договорила и ответил:

— Это лучший выход для всех, поверьте

И бросил лист бумаги на стоящий поднос для сожжения, достал, ставшие уже привычными спички, и поджог.

Когда вся бумага прогорела, Забела грустно улыбнулся и сказал:

— Всё, не думайте ничего лишнего, Ирэн, вы не виноваты ни в чём.

Ирэн вспомнила, как «лишние» наследники в Российской империи годами томились в казематах и кивнула. Она кивнула, но она не могла ПРИНЯТЬ то, что дети умирают из-за амбиций взрослых.