— Ослушаюсь, — без оттенка шутки ответил Виленский.

В результате договорились, что Ирэн с детьми должна будет сразу после бала в честь закрытия выставки, выехать в Никольский в сопровождении отряда гвардейцев и с бароном Виленским.

Граф Забела остаётся в столице и занимается расследованием.

Но всё пошло не по плану.

Во-первых, за Ирэн пришли от императрицы и она, попросив отца объяснить всё императору и Шувалову прошла вслед за одной из фрейлин, кстати, той самой рыженькой, которая так восхищалась кримами.

Фрейлина представилась княжной Надеждой Столич, пыталась выглядеть взрослой, но так смешно каждый раз оглядывалась на Ирэн, словно едва сдерживалась, чтобы не начать что-то спрашивать.

Ирина решила начать разговор первой, чтобы дать возможность девчонке тоже поговорить:

— Надежда, а куда мы идём? Где будет проходить аудиенция?

Рыженькая Столич, как будто только и ждала, когда Ирина задаст вопрос, приостановилась и пошла рядом с Ирэн заговорщицки проговорив:

— Аудиенция будет в личных покоях.

Посмотрела на Ирэн и ещё тише проговорила:

— Это большая честь

Ирина улыбнулась, а княжна продолжила:

— Но мы с вами сейчас идём не к императрице

— А куда? — удивилась Ирэн

— К главной фрейлине, к Елизавете Тумановой, это же она меня прислала. А потом уже она вас отведёт к Марии Алексеевне.

Ирина поняла, что верные друзья во дворце у неё есть.

А во-вторых, пока Ирина шла в жилую часть дворца, с противоположной стороны подъехала карета, в которой не слишком выспавшиеся, но умытые, сидели Якоб Морозов, Шейх Али-Мирза и князь Дадиани. Они вернулись в столицу под утро, поспали пару часов и Морозов решил заявиться к Шувалову сам, не отправляя курьеров с записками, чтобы не потерять эффект неожиданности, если Шувалов ещё не выловил скрытого врага.

В кабинет императора, где всё ещё обсуждали вопросы Ирэн Виленской и её изобретений, постучался гвардеец и попросил выйти Шувалова. Шувалов почти сразу же вернулся, глянул в сторону Лопатина и сообщил, что вернулся Морозов.

Император тоже посмотрел на Лопатина, спросил:

— Мы с вами договорились Леонид Александрович? Вы сразу же после бала в честь закрытия мануфактурной выставки, едете обратно в Никольский и там сидите в поместье, и обеспечиваете, чтобы Ирэн Леонидовна тоже никуда не выезжала. Если вам или ей кто-то понадобится, мы вам обеспечим их приезд.

Лопатин подтвердил императору и посмотрел на Виленского, который по этой договорённости должен был поехать с ними, но ему поручили проект по «чёрной крови».

Леонид Александрович не стал говорить, что без Ирэн все эти договорённости не имеют силы, но кто он такой чтобы спорить с императором и его приближёнными, но не удержался от того, чтобы жалостливо взглянуть на Виленского.

Этот взгляд заметил Забела, который думал о том же самом, но тоже промолчал, заранее предвкушая «мучения» Виленского.

Когда Лопатин вышел из кабинета, император обратился к Шувалову:

— Зови Морозова

Шувалов замялся и сказал:

— Он не один, Ваше Величество, с ним Шейх Али-Мирза.

Все, оставшиеся в кабинете замолчали, такого никто не ожидал. Им ещё наследника Ханидана здесь не хватало.

***

Дом в Столешниковом переулке

Чарльз Уитворт собирал вещи. Как он был зол. Эта сволочная страна, как надоела эта их мораль. Он никак не мог понять, как так получилось, что его, лучшего шпиона, которого боится сам генерал Лэмсдэн, уделали как мальчишку.

А ведь «человек в маске» его предупреждал, что его убийца имеет весьма характерный почерк. Он избавился от своего человека, но повариху в Кремле убили именно таким способом. Что это? Такая шутка? Или намёк, чтобы он поторопился?

Что за страна? Даже те, кто готов пойти на предательство, всё равно врагов своей империи ненавидят больше. Как у них так получается? Нельзя им верить.

Как ему теперь успеть вывезти Ирэн Виленскую. Уитворт чувствовал, что часы начали обратный отсчёт.

Уитворт вызвал к себе двух агентов, которых пока не трогал, оставляя на самый крайний случай.

Вскоре через чёрный ход слуга провёл двух человек. До этого дня они не знали друг друга.

Один из них служил в доме Гайко управляющим, а другой был законником.

Полный лысоватый человек, который всегда и для всех, кому он служил, казался совершенно искренним. Но что поделать, если у тебя есть маленькие слабости, иногда ты себе позволяешь поиграть. Когда-то давно, два года назад он проявил слабость и проигрался так, что пришлось заложить дом. А у него жена, тёща, дети. У него было два варианта: обратиться к своему работодателю, но тогда бы он лишился места семейного законника, и как второй вариант, ему предложили простить долг за маленькую услугу в будущем. В этом году в январе к нему пришли и попросили передать билет на поезд супруге своего работодателя с сопроводительным письмом. Это всё. Он это сделал. Больше его не трогали и вот теперь снова вызвали. Сейчас он ехал и думал о том, как отказаться, но ведь если он откажется, то всплывёт и прошлый раз, что же делать?

Уитворт вышел к таким разным, но в то же время одинаковым в том, как они очутились в доме главного шпиона Бротты, людям и знаком показал им, что можно присесть.

— Для вас будет задание, — опустившись в кресло напротив, сказал Уитворт

Господин Бертельс, а это был он, семейный законник барона Виленского, склонился вперёд, явно собираясь, что-то сказать.

Но предупреждая его вопрос, Уитворт сказал:

— Это будет ваше последнее задание

А про себя подумал, что этих господ скорее всего придётся убить, конечно же после того, как они выполнят то, что он им сейчас поручит.

Эдуард Евгеньевич снова откинулся на спинку стула.

— Итак, — начал Уитворт, — ваша задача вывести Ирэн Виленскую за пределы особняка наместника Гайко ночью, примерно в полночь. Она должна быть одна и, либо без, либо с минимумом охраны. Дальше уже не ваше дело.

Бертельс ехал домой и понимал, что это конец. Он был игроком, но дураком он не был. После такого, когда ему дали увидеть, кто всем руководит, а в том, что Уитворт именно главный шпион Бротты в Стоглавой, Бертельс не сомневался, их в живых не оставят.

Перед ним встала дилемма, сделать, то, что поручено, означало верную смерть, не сделать, означало то, что всплывёт совершённое в прошлый раз. Но ведь в прошлый раз баронесса не погибла, а это значит, что он не так уж и виноват. Только кому сказать? Барону? Но тогда надо будет распрощаться со службой.

И тут он вспомнил Ирэн Виленскую, ту, какой она стала сейчас и решил, что, возможно с Ирэн будет проще договориться. Только как это сделать, чтобы управляющий особняка Гайко этого не узнал, Бертельс был не уверен, что он его поддержит, потому что не знал, что за причины побудили его встать на путь предательства.

Бертельс поехал к особняку Гайко. Сидя в крытой повозке, которую нанял, поменяв экипаж, едва доехал до Елоховского собора, что стоял на границе Разгуляя, Бертельс проследил за вошедшим в ворота особняка управляющим особняка и приготовился ждать.

Глава 19.

— Я так рада тебя видеть, — Елизавета обняла Ирэн, потом посмотрела на Надю Столич, которая недоумённо взирала на свою строгую начальницу, которая неожиданно оказалась способна на проявление чувств.

Лиза отослала Надю и провела Ирэн в небольшую гостиную, где уже было разложено платье, которое они вместе выбрали для визита к императрице. Две расторопные горничные помогли Ирине разоблачиться и освежиться. На то, чтобы полноценно ополоснуться времени, конечно не было, но, по крайне мере, её протёрли влажными полотенцами.

Уже через полчаса, освежившаяся и переодетая Ирина, в сопровождении Лизы, вышла в сторону личных покоев императрицы.

Слуга тащил коробку с личными подарками, которую Ирэн заранее передала Елизавете. Для венценосных детей Ирина приготовила «бродилку», для императрицы, посоветовавшись заранее с Елизаветой, очередные новинки кримов, и от себя набор инструментов для маникюра, выполненный из нового нержавеющего сплава. Это второй набор, сделанный Павлом, первый Павел сделал для неё ещё пару месяцев назад, он включал в себя щипчики для бровей, маникюрные ножницы, ножницы для кутикулы. Ирина сама всё рисовала по памяти, а Павел с его «золотыми» руками, правда не с первого раза, но сделал.