– А кто не видел.

– Центр Мечникова переоборудуется под военные нужды с Геннадием Алексеевичем во главе. Вы будете нужны как военный инструктор.

– Кого я буду инструктировать? У меня и боевого опыта нет.

– Так его ни у кого нет. За последнее столетие мы все тут размякли. Но вы росли, когда всех еще готовили к войне, вы помните дух тех лет. Нам нужны такие люди.

– Отпустите мою дочь.

– Она нужна Геннадию Алексеевичу зачем-то. Подробности у него узнаете.

В центр Мечникова Глеб прибыл с намерением нахамить Резнову и отправиться назад. Командир не преувеличивал: здание было огромным, со множеством внутренних подразделений и тысячами людей, сновавших по коридорам. Испытательные кабинеты, лаборатории, целые полигоны – все это громоздилось в одном здании, переоборудованном для военных нужд. Он крепко держал Катеньку за руку, а та, в свою очередь, не отпускала от груди Скворушу. Болезнь сильно сказалась на девочке: она выглядела бледнее прежнего, одежда свисала с исхудавших плеч. Вместе с тем в ее взгляде была решимость, когда они прибыли в центр. Глядя на девочку, про себя Глеб думал, как бы она не начала здесь все романтизировать.

Резнов заставил их ждать. Можно было подумать, что руководитель центра сейчас управлял всей страной – настолько мало времени было в его расписании. Когда Глеб с Катенькой вошли в кабинет, он рассматривал человеческий скелет, стоявший во весь рост у его стола.

– Удивительно! – восклицал он, – Какое коварство природы! Какой несовершенный дизайн!

– Соколовы, – представился Глеб.

Садиться он не стал. Ему хотелось побыстрее покинуть кабинет этого странного человека.

– Я вас давно ждал, – сказал Резнов, – Давайте к делу. Про вашу роль вам уже известно?

– Я не соглашался ни на какую роль.

– Так решил главнокомандующий. Дальнейшие препирательства бессмысленны. Как военный, вы должны это понимать.

– Кого я буду обучать?

– Да вы садитесь. Тут быстро все не расскажешь.

Катенька нервно мяла в руках Скворушу. Придвинув к себе кресло, она опустилась на сидение. Глаза ее были устремлены на ученого перед ней. Она выжидала, что тот скажет. Глебу ничего не оставалось, как сесть рядом.

– Как вы уже знаете, нас атаковала Федерация. Коварная, но бессмысленная атака. Рак легких был нацелен на уничтожение боеспособного населения. На мой взгляд, гораздо эффективнее было создать такой вирус, который бы лишал женщин детородной функции. Однако, еще задолго до этой атаки, когда мы с главнокомандующим представляли себе возможный сценарий подобной агрессии, мы решили, что никогда не будем прибегать к вирусам. Хотите знать почему?

– Не особенно.

– Конечно, вам, простому люду, ничего не интересно. Вирусы, особенно высоковирулентные, быстро уничтожают популяцию, но они неконтролируемы. Запустишь такой – все равно, что ударил ядерным оружием. Умрут все. Если же вирус работает исподтишка, скрытно, и потихоньку подтачивает население, то его быстро научатся контролировать. Помните СПИД? Был такой вирус, который мы изжили лет пятьдесят назад. Такой вирус нет смысла выпускать, если с ним научатся справляться. То есть, любая вирусная атака вдолгосрочную – проигрышная тактика. Поэтому я предложил совсем другое направление – не создавать вирусы, а улучшать людей.

– Меня и мою дочку не надо улучшать.

– Да никто и не будет, – отмахнулся Резнов, – Во взрослом организме это бесполезно. Только разве для защиты от радиации или вот от таких нападений вирусных можно что-то там редактировать на уровне соматических клеток. Но по-настоящему потенциал творения раскрывается на уровне зародышей. Как думаете, как давно работает этот центр? Я скажу, что достаточно для того, чтобы я уже показал результат.

Он встал и разложил перед ними россыпь фотографий.

– Мы уже взрастили два поколения людей будущего. Все для нужд защиты нашей родины.

Глеб посмотрел на снимки. На одном из них был изображен мужчина в военной форме в окружении сослуживцев. Он был невероятно высокого роста. Столпившиеся вокруг него люди едва доставали ему до груди. Другая фотография изображала компанию рослых крепких парней – у всех как на подбор были огромные ладони размером с голову Глеба. Последовательно на снимках можно было увидеть людей разных видов деятельности – от пловцов до строителей. У всех были гипертрофированы необходимые для работы части тела.

– Конечно, многого на снимках не покажешь, – развел руками Резнов, когда Глеб отодвинул от себя карточки, – Многие улучшения касаются человеческого поведения. Например, блокирование центра страха в амигдале позволило нам вырастить бесстрашных солдат. Увеличение неокортекса создало целое поколение стратегов. Гены – удивительная вещь. Это ноты симфонии, которыми мы сейчас можем написать любое произведение в форме человеческого организма.

Глеб поморщился и вздрогнул.

– И как долго… вы тут выращиваете людей?

– Этот проект много времени был секретным. Скажем так, через меня прошло уже два поколения. Первое, увы, было не слишком удачным, но мы учли многие ошибки во втором. Сейчас настало время третьего. И вот здесь на сцену выходят инструкторы. В том числе вы, Глеб.

– Да чему я научу этих… людей? Вы посмотрите, у них кулак с мою голову.

– Гены дали им определенные особенности организма, но их еще нужно развить. Инструкторская программа призвана помочь полностью реализовать их потенциал. Вы будете приписаны к подготовке пехоты.

– Постойте-постойте. Как я вообще общаться с ними буду? Вы же их не спрашивали, хотят они родиться или нет. Что они сами думают о себе? Они знают, как произошли?

Резнов сухо рассмеялся.

– Не беспокойтесь. Заботиться о психологическом состоянии этих людей – не ваша задача.

– Но вы мне не ответили.

– Скажем так, они проходят определенную социальную подготовку с момента рождения. Отца с матерью мы им в точности заменить не можем, но когда они достигают подросткового возраста, у них появляется опекун. Ошибки в первом поколении были связаны как раз с тем, что мы не уделяли достаточно внимания их развитию.

Глеб откинулся на спинку стула. Дочь молча следила за их беседой с широко раскрытыми глазами.

– Я так понимаю, выбора у меня нет?

– Мы на войне. Уже через несколько дней главнокомандующий сделает официальное объявление. Выбора нет ни у кого.

– А что вы хотите от моей дочери?

Катенька быстро посмотрела на биолога. Взгляд у нее был испуганный, но в то же время пытливый. Маленькие пальчики крепко обхватили Скворушу, побелели на кончиках. Резнов посмотрел на нее в ответ и вздохнул.

– Я буду откровенен. Эту заразу, что на нас натравила Федерация, мы победили не до конца. Частота мутаций достаточно высока – мы не успеваем создавать вакцины. Согласно исследованиям, у вашей дочери выработался сильный иммунный ответ. Такого не было ни у одного из больных. Мы хотим, чтобы она помогла нам бороться с вирусом.

– Каким образом?

Резнов быстро повертел в руках карандаш и взял его с обеих концов, словно хотел сломать надвое.

– Видите ли, ввиду огромного числа мутаций, нам нужно создать вакцину совершенно нового типа. Обычно вакцины борются с внешними антигенами вируса, которые как раз постоянно мутируют. Нам нужно создать вакцину, которая бы забиралась в самое его сердце и боролась с внутренними антигенами с помощью т-лимфоцитов. К счастью, подобная вакцина за моим авторством уже готова. Ваша дочь необходима нам для ее тестирования.

– И речи быть не может!

Глеб вскочил с кресла. Одну руку он простер в сторону Катеньки, будто защищая ее от Резнова. Тот устало бросил на стол карандаш.

– Вашу реакцию я предвидел. Не скрою, есть вероятность, что ваша дочь может погибнуть. Но мы говорим о жизнях миллионов людей содружества.

– И вы хотите, чтобы я пожертвовал своим ребенком ради этих миллионов?

– Понимаю. Будь это моя дочь, я бы тоже нервничал. Согласно теории эгоистичного гена, в вашей дочери содержится половина ваших генов. Гораздо больше, чем в простых незнакомцах. Естественно, вашим генам ее жизнь более важна. Но подумайте вот о чем – если мы не получим эффективную вакцину, вирус будет распространяться, мутировать и снова нападет на вас с дочерью. У вас и у нее все равно велик шанс погибнуть, даже если вы ее не отдадите.