Пока они ехали, чтобы чем-то занять время и отвлечься от нервного напряжения, Сашка спросил Толяна:
– Толян, слушай, а почему вьетнамцы? Откуда они здесь, у нас в Питере, вообще взялись? Это ж не финны, не шведы, даже не казахи? Каким боком они здесь очутились?
– О, ты что же, коренной ленинградец, а историю родного города не знаешь, темнота. Питер – его же в народе «город трёх революций» называют. А на самом деле – это секретная столица тридцати трёх. Когда революция в России свершилась, Зимний взяли, так большевикам этого мало оказалось, парни с амбициями все, крутые, заряженные. Опять-таки вожди какие, теперь таких не делают. Решили они коммунистический интернационал, Коминтерн по-простому, по всей планете распространить. Пролетарии всех стран, объединяйтесь, мать вашу. И СССР в тридцатые годы, как только страна от разрухи начала с колен вставать, сразу своих агитаторов по всей земле разослало. В Африку, Европу, Азию. Даже на Северный и Южный Полюса. Отважные люди были, самоотверженные, за идею боролись, жизни не жалели, а речи какие говорили на всех языках пламенные… Заслушаешься. Счастье хотели на всей земле народам подарить. Ну и много стран разных необычных поверило в эту идею, революции совершили, царей да монархов посвергали, стали на социалистический путь развития. Китай, Куба, Корея, Венесуэла, Испания, да даже Германия первое время. И везде были свои герои, а смена власти, сам понимаешь, требовала войн и денег. Вот и штамповала СССР для них для всех лидеров, вождей революции и прочих пламенных борцов. Тогда же профессора из ГУЛАГа первые технологии клонирования человека в секретных лабораториях МГБ апробировали. Геном вождей революции разным нациям прививали. А тогда попробуй открытие не сделать или теории научного коммунизма противоречить – сам знаешь, долго не церемонились с диссидентами, да профессурой. Не открыл чего-нибудь по заданию партии – всё, в расход, без суда и следствия.
Так вот клоны-лидеры эти, искусственно выращенные, всех народностей и мастей, у нас обучение проходили и потом, если что, отсиживались временами. И ведь главное – все как один чем-то на вождей наших, только с национальным уклоном. Тут тебе и узкоглазые в кепках, и чёрные вожди с бакенбардами и кудрями, и кубинские революционеры с хитрым прищуром, и краснолицый Ио с острова Святого Иосифа и халиф Аль Ле Нин, аж в глазах рябило от такого изобилия и фантазии наших селекционеров-мичуринцев. И попробуй не выведи – сразу на пятнадцать лет на Колыму без права переписки, хорошее время было, правильное. Не то что сейчас – сидят профессора в университетах, только воздух коптят, да штаны до дыр просиживают, а выхлопа – нуль.
Откуда ты думаешь пошли чучхе, великий кормчий, эль-кабальо, да вожди воинов-бедуинов? Все они обучались здесь, в секретных школах МГБ, лично глава НКВД этот вопрос курировал. Здесь же на Ленинградских государственных дачах и в закрытых пансионатах отсиживались, уходя от гонений. Они ж на самом деле все наши, питерские пацаны, кто чувашин, кто мордвин, кто узбек. Просто внедрённые. Вот и Вьетнам, не стал исключением. Сейчас там Вьетнамская Социалистическая Республика, а до этого – те же цари, как и у нас, только маленькие, жёлтые и глаза как щёлки. Злющие, говорят были, жуть. Империей мандаринов себя называли.
Сразу после войны, в сорок пятом, СССР решило, что хватит под боком у себя капиталистическую гидру терпеть, и направило во Вьетнамскую Империю, так называемую, агента секретного. На самом деле агент тот Володька Хошимин это был, чистокровный русский, только папа киргиз, на заводе Путиловском слесарем работал, пока в НКВД не решил податься. Ну и состряпал Володька там августовскую революцию, по-быстрому сверг ихнего Императора, власть советскую везде провозгласил. Обжился там как полагается, не без этого, жену себе нашёл, красавицу, правда тоже вьетнамку, а где там других найдёшь. В награду его всей семьёй пригласили отдыхать, сюда к нам, на Валаам, места там благодатные, лечебные.
И уже не знаю, как там, да что, да только его срочно обратно в Сайгон выслали, революцию спасать, а семья здесь осталась. А вьетнамцы они же как кролики, на пять минут отвернись – глядь их уже вдвое больше. Вот и пустили они корни здесь, года не прошло, как уже того, ассимилировались. А Володька Хошимин, как всё в стране наладил, беловьетнамские бунты подавил, вернулся обратно в Питер, приехал в тот закрытый пансионат, где жену оставил и… Ахнул. Сначала его удивило, что по дороге одни узкоглазые встречаются, он только от них уехал из Сайгона, а как будто и не уезжал, все тут как тут. Водитель в его ЗИСе – вьетнамец, дежурный на входе из НКВД – вьетнамец, садовники – въетнамцы. Что за небывальщина? Заходит Володька в главный корпус, а там жена его сидит, а вокруг неё дети, человек пятьдесят, и все как хором закричат: «Папка! Папка», и руки тянут. Обалдел от этой картины Хошимин и дал дёру, сбежал обратно во Вьетнам и жил там до конца жизни, его ещё «добрый дедушка Ху» прозвали. А многочисленное желтолицее семейство Хошимина пустило корни и расплодилось в неограниченных количествах.
Так вьетнамский квартал в Ленинграде и появился. Кстати есть одна тайна большая, которую никто не знает. Самыми страшными бойцами вьетнамской революции, ты не поверишь, были вьетнамские цыгане, это информация под грифом «Секретно», только недавно архивы открыли и то не всем. Они у них по типу черносотенцев, главы вьетконга, вьетнамских партизан. Откуда во Вьетнаме цыгане, спросишь ты? Эх, Санёк, надо географию было учить. Вьетнам же это что? Это Индокитай, а цыгане кто? Правильно, индусы кочевые. Вот эти индусы, из касты неприкасаемых, в Китае в монастырях понабрались боевым искусствам, каратэ-шмаратэ всякого, да и примкнули к Хошимину, Володьке нашему, и в ихнем Сайгоне, это аналог вьетнамского Питера, дворец императорский взяли. Поэтому во вьетнамском квартале Ленинграда, самое опасное место – там, где вьетнамские цыгане живут. «Мёртвое село» так оно называется, да мы как раз туда и направляемся…
Тем временем автобус пересёк странный покосившийся мост, наполовину иссохшую речушку и, жалобно засвистев колодками и кривыми тормозными дисками, скрипнув и завибрировав всем кузовом, затормозил. Водитель, молча смотря в сторону и куря в окно «Приму», дёрнул рычаг вправо, дверь открылась.
– Ну всё, приехали, вылезаем, – наконец сказал Толян.
Они протиснулись сквозь недовольный народ и тяжело спустились с подножки. ПАЗик стрельнул на прощание выхлопной трубой, пустил клуб чёрного дыма и, переваливаясь и грохоча, поехал дальше. Санёк с проводником в неизвестность, остались на остановке. «Мёртвое село», прочитал Сашка на покосившемся указателе. Вместе с ними из автобуса вывалилась ещё парочка подозрительных личностей, толи переодетых КГБ-шников, толи товарищей по промыслу, не поймёшь. За оврагом, позади, виднелась тухлая иссыхающая речушка, погрязшая в дикой растительности, справа – мост, а через дорогу – очередной частный сектор с покосившимися избами, местами сожжёнными до головёшек. Сразу за посёлком расстилалось поле песка, с огромными барханами и песчаными горами, напоминавшее кусочек пустыни. «Место где живёт леопард», как сказал бы главный герой кинофильма «Курьер». За пустынными барханами карьера раскинулись новостройки, по всей видимости советские долгострои, с одиноко торчащими, покосившимися кранами и коробками недостроенных домов. Ровно через дорогу начиналась грунтовка, ведущая в глубь посёлка. Картина постапокалипсиса во плоти, Саньку сразу вспомнился фильм «Сталкер».
– Ну что застыл, пошли, нам туда, – подтолкнул Санька Толян, – или что, струсил? Нет? Ну погнали, а то меня чот с похмелья колбасить начало, надо срочно подлечиться. Ты смотри, паря, здесь такая хитрость – сюда едешь по прямой, а обратно так уже нельзя. Если обратно по этой же дороге пойдёшь, могут тебя выпасти. Идти надо через пески, к новостройкам и там садиться на встречный автобус, на следующей остановке, будь тут осторожен. Мне-то что, я опасность нутром чувствую, а вот тебе по малолетке надо быть очень осмотрительным. Примут – не успеешь оглянуться.
