Глобус сыграл важнейшую роль в становлении и обновлении шекспировской драматургии. Шекспир — первый современный драматург, который сумел так сблизить зрителя и актера. Если бы труппе не удалось разобрать Театр по бревнышку и переправить его на другой берег Темзы, история английской литературы сейчас выглядела бы иначе. До появления Глобуса в разных театрах показывали спектакли, мало чем отличавшиеся друг от друга. Теперь все изменилось. С возникновением Глобуса и детских трупп начался новый этап развития английского театра, и у каждой труппы появилось свое лицо. Отказавшись от скабрезных джиг и импровизированной клоунады, Слуги лорда-камергера заняли промежуточное положение между общедоступным театром и элитными детскими труппами. Это случилось прежде всего благодаря широте мышления Шекспира, его способности писать пьесы и для увеселения публики, и для ее просвещения.
Филипп Хенслоу, опытный театральный менеджер своей эпохи, понимал, что время Розы, где играли его актеры, прошло, и она не выдержит дальнейшей конкуренции — и потому начал присматриваться к новому месту для театра, на северной окраине Лондона. Вполне вероятно, именно по наводке Хенслоу труппа лорда-камергера выбрала место для Глобуса на северном берегу Темзы. 24 декабря 1599 года был заключен договор на аренду здания на Голдинг-лейн, за пределами Криппл-гейт, — здесь, в новом театре Фортуна, будут теперь играть Слуги лорда-адмирала. Через два дня после праздничных спектаклей при дворе Питер Стрит закончил строительные работы в Глобусе и сразу получил еще одно предложение по строительству нового театра. Фортуну решили строить по образу и подобию Глобуса, за тем лишь исключением, что здание будет иметь форму квадрата, а не круга. Хенслоу понимал, что труппа должна выделяться на фоне других театральных компаний и потому сделал ставку на те жанры и театральные приемы, которые в прошлом имели большой успех, сыграв, таким образом, на чувстве ностальгии. Джиги, исполнявшиеся в Фортуне, приобрели такую популярность, что через десять лет власти вынесли постановление об их запрете, ибо «ради непристойных джиг, песен и танцев по окончании спектакля постоянно собирается толпа бесстыдников и распутников». Кроме того, Хенслоу уговорил своего зятя, Эдварда Аллейна, известного в свое время трагика, когда-то блиставшего на сцене в пьесах Марло, снова вернуться в театр. В Фортуне, в отличие от Глобуса, решили обратиться к традициям прошлого.
Новый театр потребовал от Шекспира иного подхода к актеру и зрителю (начиная с 1599-го Шекспир стал называть публику не «слушателями» (auditors), а зрителями (spectators), вероятно, дав им понять, что Глобус — прежде всего, театр зрелищный). Он начал больше требовать от ведущих актеров: впервые драматург доверил актеру-юноше такую многогранную женскую роль, как роль Розалинды; роль же Гамлета была во всех смыслах трудна даже для такого опытного и известного актера, как Бербедж. Зрителю тоже пришлось сделать над собой усилие (с усложнением внутреннего мира героев усложнился и язык пьесы), но за это драматург вознаградил его с лихвой; правда, в некоторых произведениях («Троил и Крессида», «Тимон Афинский»), он позволял себе столь смелые эксперименты, что публика за ним не поспевала.
Год для Шекспира выдался непростой — чего только стоили строительство Глобуса и угроза испанского вторжения (а вдруг испанцы, помимо прочего, разрушат и театр?). Много сил отнимала и работа в самом театре — занятость в спектаклях, поиск новых сюжетов для пьес, муки творчества. Шекспир, как сказал бы Данте, уже прошел половину земного пути, который оборвется в 1616 году. В 1599-м Шекспиру исполнилось 35 лет; дела в театре шли в гору — он написал около двадцати пьес (часть из них — в соавторстве); примерно столько же ему еще предстояло написать. Работая над «Гамлетом», Шекспир испытал небывалый прилив вдохновения — он надеялся, что так будет и дальше. Шекспир ошибался. «Гамлет» больше обращен в прошлое, чем в будущее, эта трагедия ознаменовала конец старой эпохи, обозначив новый этап творческого пути. Вполне возможно, Шекспир столько сил вложил в эту сложную пьесу, что просто изнемог от усталости. Творческий пыл угас. Шекспир привык выдавать по две пьесы в год, однако за три года — от постановки «Гамлета» до смерти королевы Елизаветы — он сочинил всего две («Двенадцатая ночь» и «Троил и Крессида»). Ни одна из них никак не перекликается с теми, что он написал в 1599 году. В «Двенадцатой ночи» Шекспир возвращается к хорошо для него знакомому — и, во многом, трафаретному — жанру. К комедии такого рода он никогда больше не обратится. По сравнению с «Много шума из ничего» и «Как вам это понравится», «Двенадцатая ночь» слишком традиционная пьеса и, к тому же, не настолько остроумная — в ней нет ни метких шпилек Бенедикта и Беатриче, ни яркой выразительности диалогов Розалинды и Орландо. В «Троиле и Крессиде» Шекспир идет другим путем — эта пьеса исполнена желчи, и ее посыл зрителю не слишком понятен. Некоторые исследователи даже сомневаются в том, ставили ли ее в шекспировские времена в Глобусе — в эпистоле, предваряющей текст «Троила и Крессиды» во втором издании кварто 1609 года, сказано: этой пьесе «никогда не рукоплескал зритель, и потому ей не довелось устареть на сцене».
Только в 1603 году, когда трон перейдет к Якову I и Слуги лорда-камергера станут называться Слугами короля (что было для труппы очень почетно), Шекспир напишет — одну за другой — две пьесы: «Отелло» и «Меру за меру». Пройдет еще два года, прежде чем, ощутив новый творческий подъем, он сочинит еще три великие трагедии: «Король Лир», «Макбет», «Антоний и Клеопатра».
Хотя у Шекспира после «Гамлета» начался в театре не самый удачный период, он нашел для себя другой источник вдохновения — в работе над лирическими жанрами. В 1601 году Шекспир опубликовал загадочную поэму «Феникс и голубка» — первое произведение в стихах после 1594 года, которое он собственноручно передал издателю. Образы поэмы непривычны для читателя, почти неуловимы для понимания. Вслед за Джоном Донном и — в чем-то — Филипом Сидни Шекспир разрабатывает в своей поэме метафизический стиль с его сложными, далековатыми метафорами. Мы знаем, что Шекспир продолжал также работать и над сонетами: в это время написаны, в частности, сонеты со 104 по 126-й. Он прекрасно понимал — всему свое время.
Вспоминая истекший 1599 год, Шекспир, наверное, понял, каким мощным толчком послужили для него политические события последних двенадцати месяцев — «Невидимая армада», неудачная ирландская компания, цензурные запреты и сожжение книг, запрет на свободу слова для проповедников. Чтобы осмыслить события последних лет, публика теперь шла в театр — Шекспир тонко и очень точно диагностировал и объяснял проблемы своей эпохи.
Возможно, это был очень удачный год и в актерской карьере Шекспира — правда, сохранилось лишь скудное свидетельство о том, что две самые известные его роли — Адам из комедии «Как вам это понравится» и Призрак в «Гамлете». В конце 1598-го Шекспир просил свою публику об одолжении: «Отпустите мне хоть часть долга, а часть я вам заплачу и, подобно большинству должников, надаю вам бесконечных обещаний» («Генрих IV. Вторая часть»). Он не лукавил.
После смерти Елизаветы мрачные предчувствия, отразившиеся в пьесах Шекспира 1599 года, на какое-то время ушли на задний план. Жизнь елизаветинцев изменилась словно в одночасье, когда на трон взошел Яков I. Несколько лет спустя, уже во времена правления Якова I, Майкл Дрейтон обратится к последним событиям английской истории в поисках примера «эпохи, часто меняющей свой курс» «самым непредсказуемым образом»:
С Тироном мир, увы, стал Эссекса паденьем,
и долгий Королевы срок неслышно опочил.
На трон взошёл Король. С испанцем примиренье,
и Нидерланды наконец от нас отделены.
( перевод А. Бурыкина )
