Время поджимало. До Слуг лорда-камергера доходили тревожные слухи о том, что Аллен скорее всего разберет здание Театра, чтобы использовать материалы в собственных целях. Нужно было действовать решительно — до того, как в Лондоне станет известно об их договоренностях с Брендом. Слуги лорда-камергера знали — на Рождество Аллен уезжает в свое имение в Эссексе. Двадцать шестого декабря (на другой день после того, как новый договор вступал в силу) они сыграли спектакль в Уайтхолле, а затем планировали вернуться ко двору только на Новый год. За день здание не разберешь, и потому приступать к работе следовало, не медля ни минуты. Погода явно не благоволила — делать нечего, плотникам пришлось таскать обледенелые бревна.
Прибыв на место, тут же принялись за дело. Зимний день короток — засветло не управишься: рассветало в начале девятого, а часам к четырем уже смеркалось. До полнолуния оставалось четыре дня, но из-за снега даже при лунном свете работать было очень тяжело. Судя по сохранившимся документам тяжбы, начавшейся вскоре после этого, у Театра довольно быстро собралась толпа — узнать, в чем дело, пришли друзья Аллена и его арендаторы, а также друзья Слуг лорда-адмирала, в том числе и Эллен Бербедж, вдова Джеймса, женщина весьма вздорная. Наверняка среди присутствующих (точные имена в истории дела не значатся) были и пайщики театра, чье будущее сейчас висело на волоске: Шекспир, Филипс, Хеминг, Кемп, Поуп.
Двое друзей Аллена, один из которых имел при себе письменную доверенность, попытались остановить нарушителей, но куда там! Тогда ткач и торговец шелком Генри Джонсон потребовал немедленно остановить работы. Питер Стрит, старший плотник, объяснил ему, что рабочие разбирают на части несущие столбы и опорные бревна, чтобы возвести другое здание на этой же земле. Джонсон, наверное, слышал о тщетных попытках труппы продлить аренду и догадался, в чем дело, но упорствовать не стал.
Случись что, больше всех пострадал бы Шекспир. Если бы затея провалилась, Аллена предупредили бы заранее или он бы выиграл впоследствии дело в суде, Шекспиру пришлось бы несладко. Труппа лорда-камергера недолго продержались бы без постоянного помещения, а Куртина, приютившая их на время, доживала последние дни. Оставался еще театр Лебедь — его построили сравнительно недавно, в 1595-м, в Пэрис-Гарден, что в Бэнксайде. Однако уже в 1597-м, после скандальной истории с пьесой «Собачий остров», власти запретили давать там постоянные представления. Разумеется, Шекспир мог писать пьесы и для других трупп как приглашенный драматург, но платили за это сущие гроши. В лучшем случае пришлось бы стать пайщиком труппы лорда-адмирала, их теперешних конкурентов, предложив им свои услуги и отдав уже написанные пьесы в залог первоначального капитала, но еще неизвестно, чем бы дело обернулось.
Спасти Театр означало не только получить новый источник дохода. Шекспир, к тому времени самый опытный лондонский драматург, автор (и соавтор) примерно восемнадцати пьес, часть из которых уже завоевала у зрителя популярность («Ричард III», «Ромео и Джульетта», «Генрих IV. Часть первая»), прекрасно понимал: он сочиняет пьесы для самой талантливой труппы тогдашнего Лондона. Труппа лорда-камергера возникла в 1594 году как смешанное товарищество, состоящее из актеров распавшихся тогда трупп: Слуги лорда Стренджа, Слуги графа Дерби, Слуги графа Пембрука, Слуги королевы и т. д. Шекспир, вероятно, имел отношение к труппе лорда Пембрука или Стренджа, а, может быть, и к той, и к другой. В начале 1590-х театральные труппы появлялись, объединялись и распадались крайне быстро, пьесы кочевали от одной труппы к другой, и потому с точностью сказать, с какой из трупп тогда был связан Шекспир, практически невозможно. В этом смысле у Слуг лорда-камергера имелось огромное преимущество. За пять лет совместной работы они поставили около сотни пьес; каждая пятая — шекспировская. Шекспир всегда писал в расчете на свою труппу. Без Ричарда Бербеджа не случилось бы Гамлета. Без Кемпа с его талантом к импровизации, — многих комических персонажей. Огастин Филипс и Джордж Браун служили в театре больше десяти лет, а Томас Поуп, талантливейший комик, — еще дольше. Звездами сцены были и другие опытные актеры — Генри Кондел, Уилл Слай, Джон Дьюк, Джон Холленд и Кристофер Бистон. В труппе царили доверие и взаимопонимание (редкость в актерском театре, еще не имевшем режиссера). Распада труппы Шекспир, ее актер и постоянный драматург, просто не пережил бы.
Уже смеркалось, когда каркас Театра уложили на телеги, и лошади, то и дело спотыкаясь и тяжело ступая, поволокли дубовые столбы весом в полтонны каждый по заснеженным улицам Лондона. Подводы направлялись к складу на Питерстрит, неподалеку от пристани Брайдуэлл. По прибытии материалы разгрузили и уложили на складе в штабеля. Популярная байка о том, что разобранные бревна в ту же ночь перевезли на другой берег Темзы на новую строительную площадку, безосновательна: вряд ли труппа отважилась бы везти тяжелый груз на санях по тонкому льду; плата за провоз груза по Лондонскому мосту оказалась бы для труппы непосильной. Да и оставь они обледенелые бревна зимой на болотистом участке, выбранном для строительства Глобуса, и не выкради ее дружки Аллена, она бы просто сгнила. Только после укладки фундамента каркас старого театра перевезли по воде в Саутуорк, где в конце лета старый театр возродился, словно феникс, и был наречен Глобусом.
Зимой 1598–1599 гг. Шекспир находился на распутье. Пять лет назад его терзали те же сомнения. Тогда он никак не мог решиться, каким путем идти дальше, — остаться в театре или же заняться поэзией под покровительством знатного вельможи. Какое-то время он совмещал и то, и другое, но, опубликовав две поэмы («Венера и Адонис» и «Лукреция») с посвящением утонченному молодому аристократу графу Саутгемптону, он понял, что так дальше продолжать нельзя. Сделав выбор в пользу театра, он продолжал сочинять сонеты, которыми теперь делился со своими друзьями, не особенно заботясь об их публикации. Карьера Шекспира пошла в гору после того, как он стал членом труппы лорда-камергера, — за первые два года работы в труппе он написал ряд абсолютно новаторских для елизаветинской сцены пьес — «Сон в летнюю ночь», «Бесплодные усилия любви», «Ромео и Джульетта», «Король Иоанн», «Ричард II», «Венецианский купец», «Генрих IV. Первая часть».
В конце 1596 года, после невероятного успеха первой части «Генриха IV» творческий пыл Шекспира на время угас. За два последующих года он написал всего три произведения — вторую часть «Генриха IV» и две комедии — «Виндзорские насмешницы» и «Много шума из ничего». Во всех трех блистал Уилл Кемп — он исполнял роль Фальстафа в обеих частях «Генриха IV» и в «Виндзорских насмешницах», а в «Много шума из ничего» играл самодовольного полицейского пристава Кизила. Эти спектакли снискали любовь публики, Кемп купался в аплодисментах. Но уже тогда драматург понял, что время романтических комедий и хроник на исходе. Шекспир находился в постоянном творческом поиске — плыть по течению, находясь во власти клише и стереотипов, хотя они и нравились публике, он не хотел, новый путь пока тоже не просматривался. Речь шла совсем не только о вдохновении, и не от него все зависело. Работа над пьесами определялась и потребностями труппы, и интересами публики общедоступного театра и двора — драматург все время оказывался меж двух огней.
В целом, в эти годы елизаветинский театр переживал не лучшие времена. Талантливых драматургов почти не оставалось, власти угрожали закрыть театры, а из-за чумы актеры нередко теряли работу. Мало того что наступили годы чудовищного неурожая, так еще и испанцы все время угрожали Англии вторжением. К 1597 году многие драматурги — Джон Лили, Томас Кид, Кристофер Марло, Джордж Пиль, Роберт Грин — уже ушли из жизни, а молодые авторы, такие как Бен Джонсон, Томас Деккер и Томас Хейвуд, только начинали обретать свой голос. Буквально за несколько лет Шекспир из «выскочки-вороны», по уничижительному замечанию Роберта Грина, превратился в опытного драматурга, став связующим звеном между двумя поколениями. Шекспир был наделен непревзойденным талантом — заимствуя чужие сюжеты, он безошибочно брал у своих собратьев по перу самое лучшее. И, конечно, чтобы быстрее двигаться вперед, ему очень не хватало духа здорового соперничества.
