— Герман Викторович, можете войти.

На ватных ногах вхожу в роздал. Сонька часто дышит, вцепившись руками в поручни.

Стонет и кусает губы... Господи, это же не роды — настоящая пытка. И почему я не настоял на кесаревом сечении? Врач убедил нас, что Соня может родить самостоятельно, а я согласился...

— Сонечка, родная моя.. Доктор, сделайте что-нибудь, - команду я. - Это же.

Невозможно просто. Ей же больно!

— Больно. Как и миллионам рожающих каждый день женщин.

— Герман, все хорошо. Скоро Сашенька родится... АЙ! Ты только не уходи, ладно? Дом привели в порядок? Зойка с твоей мамой там все.. ай!

— Да убрали все еще вчера. Я клининг вызвал. В Сочи уже так тепло, Сонь. Я хочу купить катер.

Или яхту. Будем кататься по волнам и парней приучать к морю. Давай же, родная, дыши.. Не отпускай мою руку, можешь сжимать ее сколько угодно.

— Тебе же больно, Гер..

— Плевать. Сонька, а меня Настя папой назвала, представляешь?

— Ты шутишь, — всхлипывает Ягодка. — Она тебя очень уважает и любит.

— Не шучу. Но нам надо еще двоих родить, Сонька. Чтобы была настоящая семья. Семь «Я», ну ты поняла?

Нашу идиллию нарушает голос акушерки:

— Полное открытие. Давай, Сонечка, глубоко вдыхай и... Сначала давайте этих родим, а потом еще двух для полного комплекта!

Звуки, ощущения, волнение — все сливается во вполне ощутимую мощь.. Меня словно к земле придавливает. Я едва дышу.. Никогда еще я ощущал столько счастья и... сразу…

Сашенька звонко кричит. Он старший и крупнее Георгия. Акушерка вручает мне малыша, второго прикладывает к груди Сони... Мы плачем. И я не стесняюсь своих скупых, мужских слез, то и дело стекающих по лицу...

Держу Гошку, глажу его по сморщенной щечке, качаю, словно меня учили этому. Ни черта не учили, но я пообещал нашим бабушкам помогать жене.

— Герман, спасибо... шепчет Ягодка, сжимая мою кисть.

— А мне то за что? Это тебе спасибо, милая. Ты сделала меня самым счастливым мужчиной на свете.

— Спасибо за дом.. теперь он у меня есть. Дом — там, где смеются дети.

Конец.