Недоумением. Ее жизнь еще месяц назад была другой - налаженной и благополучной. Вернее, казалась такой...

Она давно была разрушенной, но прикрытой яркой, шуршащей этикеткой.

— А, помнишь, Сонька, пансионат в Крыму? Настюхе тогда годик был?

Надтреснутый голос Макса не сулит ничего хорошего, однако Сонька вскидывается, очевидно, проваливаясь в омут счастливых воспоминаний...

— Помню, Феодосия была прекрасна, — с улыбкой произносит она.

— И Любка тоже была неплоха... Горничная в нашем отеле, помнишь ее? Кстати, Гера, рекомендую. Они сейчас так раскрутились, дадут фору твоей вшивой гостинице. Пансионат «Белая чайка». Мы там с Любкой трахались в люксе. Она его убирала, а я... Сонька тогда кормить Настюху бросила, со своими сиськами носилась как с писаной торбой, а я... Я же мужик.

По лицу Ягодки текут жгучие слезу. И сердце ее всмятку. На расстоянии это чувствую.

— Ты не мужик. Ты подонок, Макс.

- А потом Валька была из архитектуры, Светка из комитета, Оксана. Забыл, представляешь? По-моему, она простая официантка. Так что Алиночка не первая у меня. А ты - дура, если верила в сказки про розовых единорогов. Все мужики погуливают. Все!

— Заткнись. Целее будешь, — рычу я, закатывая рукава рубашки до локтей.

— Хорош, мужики, — разнимает нас летёха. — А то обоих посажу на пятнадцать суток. Вам это надо?

— Забирай его, командир. Софья Сергеевна не собирается забирать заявление. Мы пойдем до конца. Едем, Соня, — отрезаю я и хватаю Ягодку за локоть.

Она словно тряпичная.. Переставляет ногами, как марионетка... Не живая, растерзанная никому не нужными откровениями Макса.

— Гер, я, правда, такая никчемная? Почему он так, а? За что? — всхлипывает она, припадая к моей груди. — Настеньке ведь год тогда был... Он был... Максим таким нежным был и внимательным.

Выходит, играл? Вся моя жизнь — труха поганая! Ложь, иллюзия.

Семья, дом... Не нужен мне этот дом, Герман. Слишком больно...

— Он не играл, Сонь. Он все это прямо сейчас придумал. От злости и досады. Увидел, какая ты красивая, Сонька, и обомлел. Это все ложь... Все, что он сейчас сказал, - пытаюсь ее успокоить, хотя знаю, что все правда. Мои парни из службы безопасности пробивали Максика. И Оксана была из комитета, и Таня, и Лариса...

Я давно знал обо всем, но не собирался ранить самолюбие Сони еще больше.

— Думаешь? — шепчет она, стирая с лица слезы.

— Уверен. Ну, что он — герой-любовник? Обычный задрипанный мужик средних лет с кучей проблем и кредитами.

— Нет, не герой-любовник. Гер, мне так тошно.

Понимаю, что есть Настя, но...

Видеть его не хочу, говорить с ним, встречаться.

— Настюха сама должна решить, как ей с отцом общаться. Нам не стоит в это лезть.

— Согласна. Я и не собиралась. Герман, ты со мной не из жалости? Лучше сразу скажи, чтобы я... Я

просто второй раз не смогу... Не вынесу. И не потерплю измен.

Ветер овевает ее разгоряченные, влажные от слез щеки, взвивает ее густые, блестящие пряди.

Обнимаю ее поникшие плечи и прижимаю к груди. Глажу по волосам и шепчу в самое ухо:

— Я люблю тебя.

— Гер, я…

— Не надо. Потом. И необязательно сейчас разбираться с чувствами. У тебя есть дела поважнее. А

я буду рядом.

28.

Софья.

Любит меня. Он меня любит.. Красавчик-спасатель, когда-то давно вытащивший мое обессиленное тельце из-под завалов. Студент и умница, надежный друг и порядочный человек...

Мужчина, в которого я втрескалась по самые уши...

Глотаю зеленый чай и мечтательно смотрю в окно, сидя на широком, гостиничном подоконнике.

Герман против, чтобы я работала, а я не унимаюсь — методично прихожу в отель и выполняю привычные обязанности. Не могу по-другому. Не так я воспитана. Может, мои привычки и довели мою семью до краха? Не знаю... Теперь они у меня другие.

— Сонечка, а ты точно. - распахивает глаза Зойка, переводя ошеломленный взгляд на странный бутерброд в моих руках. На корочке черного хлеба густо намазан малиновый джем, поверх которого красуются колечки соленого огурца. — Ни черта же не получалось лет так пять точно. Я

поняла, в чем дело? - добавляет Зоюшка, вытягивая палец вверх.

— И в чем же?

— В правильном мужике. Небось, Гера спуску тебе не дает?

— 0х, не дает. Зойка, что делать-то теперь? Я, кажется, беременная.

— Да уж.. Вижу. Герман рад будет. До потолка будет прыгать.

— Я замужем до сих пор. Если Макс будет тянуть с разводом, то…

Жалко всхлипываю я.

— Не будет. Он расстался с курицей своей? Расстался. Долги потихоньку выплачивает?

— Да. Заседание суда у нас только в четверг. Три недели ведь прошло, Зойка. Мы с Герой и повстречаться толком не успели, а я залетела.

— Еще и стариков зря переселили. Герман уже сделал тебе предложение, Сонь?

— Нет. Да и как он сделает? Суды, скандалы... Раздел имущества. Но он каждый день предлагает мне к нему переехать.

В двери стучит, а потом заглядывает Алевтина Дмитриевна — менеджер по подбору персонала.

Она кривится, замечая бутерброд в моей руке, но тотчас спохватывается.

— Зоя Павловна, я хочу взять новенькую в отель. Собеседование прошла, но на должность горничной идти отказывается. Говорит, что сам Каверин приглашал ее к нам менеджером.

— Хм.. Сонь, ты что-то знаешь об этом? — хмурится Зойка.

— Фамилию скажи, Аля, - откладывая бутерброд, спрашиваю я.

— Кочанова Алина. Говорит, что лично беседовала с Германом.

— Капустница? — уточняет Зойка, едва сдерживая улыбку. — Видать, плохо нашей бабочке живется. Мстить решила. Совсем обеднела без глупого мужика рядом.

— Макс все ее украшения отобрал, — закатываю глаза. — Слава богу, хватило, чтобы вернуть деньги на счета фирмы. Иначе подрядчик мог обратиться в суд. Пострадала бы не только я, как липовый заказчик. Такого позора избежали. Что ей, интересно, надо? —спрыгиваю с подоконника я.

— Ты только не лезь, Ягодка. Тебе наследника доносить нужно и благополучно родить.

— Когда уже свадьба, Сонечка? Давно у нас в отеле свадьбы не было. Так погулять хочется, —

складывает руки на груди Алевтина Дмитриевна. Какая вы пара красивая...

Герман Викторович такой счастливый ходит... Да и мы..

— Господи, девки. Весь отель уже обо всем знает? И о наследнике? Я Герману ничего еще не сказала, — всплескиваю руками я.

— Так трудно не заметить, Сонь. Ты то семгу с арахисовой пастой ешь, то малину с огурцом. А

Герману сказать надо... Нехорошо, если он от посторонних узнает.

Ну и ну... С Германом я дома разберусь. Скажу, так и быть... А с капустницей что делать?

Не могу я ее без ответа оставить.

За дверями слышится какая-то возня. А потом по ним раздраженно стучатся. И голову ломать не надо, чтобы догадаться, кто там? - По каком праву меня так долго держат в коридоре? Ну, какой же писклявый у нее голос, мама дорогая. На что там Макс позарился, ума не приложу? — А что вы хотели, милочка? — упирает руки в бока Зоя. — Кто вам, вообще, сказал, что отелю требуются менеджеры? — На сайте у вас написано. А ты... - поднимает она на меня смелый взгляд. - Ты-то зачем сюда ходишь? Герочку своего охраняешь?

Правильно... Один мужик жил, как солдафон — неухоженный и недоласканный, ты решила за вторым слежку устроить? Боишься, что скоро наскучишь красавчику?

В глазах темнеет от гнева... Я этой сучке сейчас нос разобью, ей-богу. Давно хотела это сделать...

Но она ведь мне все испортить может, ведь так? Ударить в ответ или заявить в полицию? Скорее всего, капустница для этого и пришла сюда... А поиск работы — всего лишь повод. Значит, она не теряет надежды сойтись с Максом. Хочет помочь ему выпутаться из долгов или нагадить нам с

Германом? Не думаю, что капустница настолько глупа, чтобы так откровенно предлагать себя моему мужчине... Не по силам он ей.