Кирилл предложил потолковать со всеми, кто находился на этаже. Пятерка разделилась, Маше досталась спальня Насти, Златы, Вики и Яны.

С порога в нос ударил тяжелый аромат, похожий на запах восточного базара, рассыпанных специй или глинтвейна, в котором переборщили с гвоздикой и корицей. Однажды они с Марком сварили рождественский напиток, но получили пряный, чуть отдающий спиртом компот. Сейчас парфюм, пропитавший комнату, раскрывался слишком агрессивно, даже удушливо, звучал горькой полынью и дымом. Носить настолько терпкие, наверняка дорогие духи могла лишь женщина с богатым жизненным опытом и увесистым кошельком. Пахучий шлейф, предназначавшийся для светских вечеров, громких театральных премьер и роскошных ресторанов, совсем не соответствовал скромной мебели и почти облезшим обоям. Когда глаза перестали слезиться, Маше удалось рассмотреть фигуру, сидевшую на подоконнике.

Тусклый свет мягко обрисовывал лицо, синий платок на шее, белую кофту, чашку в руках, одеяло, укрывавшее ноги. Пшеничного цвета волосы струились по плечам, добавляли образу хрупкости. «Ей не холодно?» – удивилась Маша. Яна смотрела в окно, выглядела печальной, как грустные девушки, некогда популярные в социальных сетях. В школьном учебнике по обществознанию подобных девочек называли ванильками – мечтательными, депрессивными любительницами сладкого.

Маша хотела окликнуть Яну, однако тут же увидела Настю, свернувшуюся клубочком на кровати, расположенной слева от входа. Яркие пряди разметались по серой наволочке, из-под клетчатого пледа торчали ступни в красных шерстяных носках. Первокурсница мирно сопела, напоминала беззащитного ребенка, что было ожидаемо, ведь за утро ее мир перевернулся, а планы жестоко разбились. Постель напротив пустовала, однако рядом с подушкой сидел плюшевый медвежонок, принадлежавший Злате.

Спальное место, стоявшее слева от окна, повторяло морское сражение: на смятом сине-зеленом покрывале, небрежно брошенном поверх простыни, раскинулись, как обломки кораблей, косметичка, кисти, румяна, дезодорант, футболка с лисой, кожаный ремень, ежедневник и коробка с откинутой крышкой, из которой, словно из пиратского сундука, торчали цепочки и серьги. В творческом беспорядке было нечто живописное, и, если бы Маша сделала снимок, получился бы отличный кадр для модного журнала. «Здесь спит Вика, – решила она, затем взглянула на соседнюю идеально заправленную кровать. – Видимо, эту занимает Яна. Не знала, что она аккуратистка».

Маша тихо позвала блондинку. Та вздрогнула и обернулась, натянув одеяло повыше, спросила:

– Уже что-то нашли?

– Пока ничего. Не буду строить из себя следователя, тем более что ты на курс старше меня. Постарайся вспомнить, что слышала или видела прошлой ночью.

– Как в полицейском сериале? – улыбнулась Яна и, предложив присесть, сказала: – Обычно я сплю крепко, а тут долго не могла успокоиться. Сначала Захар, потом конфликт Кирилла и Жени, вдобавок грязь, отвратительные условия. Тысячу раз пожалела, что приехала сюда. Не знаю, когда задремала. Проснулась от грохота, перепугалась, но убедила себя, что это ветер.

За стеклом вихрилась буря. Небо и земля едва различались из-за падающего снега.

– Мы не разбудим Настю? – спохватилась Маша.

– Она в наушниках, иначе уже бы завопила, – поморщилась Яна.

– Вы поругались?

– С чего бы? У меня есть мозги, чтобы не лезть к дурам.

– Точно? Вчера ночью, пока все общались, мне стало плохо, пришлось сходить в ванную. Там хорошая акустика, поэтому я случайно подслушала, как вы ссорились перед вожатской.

– И подглядывала, – ожесточилась Яна. – Ладно, испорчу себе репутацию. Я просто проходила мимо, немного шаталась из-за коктейлей Эмилии. Перед глазами поплыло, и, чтобы удержаться, я схватилась за дверь, чуть не упала. Потом вылезла сумасшедшая и заорала: «Лезешь к Глебушке, убирайся, сука», – хотя все было не так. Меня едва не стошнило от ее криков, а затем как по волшебству полегчало. Видимо, хамство отрезвляет. Что бы мелкая ни надумывала, у нас с Волгиным ничего не было.

– Неприятная ситуация, – согласилась Маша. – Разве вы не встречались днем? Я видела, как ты входила к нему в комнату.

– Любишь сталкерить? – хмыкнула Яна. – Ладно, скажу. Меня послали к Глебу, чтобы показать сценарий, он забраковал идеи, в пух и прах разнес ту, что я предложила. Редко плачу, тем более на людях, наверное, вчера сорвалась из-за ОК. Мне гинеколог недавно выписала новые, предупреждала о плаксивости.

– Сочувствую, с побочками всегда сложно.

Подул сквозняк. В спальню вошла Вика.

– Янка, опять пшикалась вонючкой? Даже в Индии пахнет приятнее, чем здесь, – проговорила та и осеклась: – О, кто к нам пожаловал. Маш, как успехи?

– Негусто.

Яна пробурчала:

– Ты не в теме, это элитный парфюм, тяжелый люкс. Угадай, сколько он стоит.

– Недостаточно, чтобы компенсировать мне потерю обоняния. Динара права, твои французские духи как нашатырь, – усмехнулась Вика и обратилась к гостье: – Говоришь, вы в тупике? Ожидаемо. Я никого не виню, наоборот, Женя молодец, что попросил о помощи. Будем шаманить с отпечатками. Ты пришла за мной?

– Не-а, допрашивает свидетелей, – криво усмехнулась Яна. – Копает под нас, разнюхивает.

– Неправда, – возразила Маша.

– Мне нечего скрывать, – пожала плечами Вика, достав из косметички бальзам для губ. – Ненавижу зиму, кожа вечно сухая.

Она порылась в кармане брюк и, вынув карамельку, предложила девушкам. Маша ахнула, распознав в ядовито-розовой обертке ту самую барбариску. «Такую же нашли у Волгина», – отметила она и произнесла максимально беспечным тоном:

– Любишь эти конфеты?

– Ненавижу, слишком приторные. Видимо, кто-то всучил, пока я была пьяной.

«Подозрительно, – мелькнуло в мыслях. – Зачем кому-то давать Вике карамельки? Убийца давно запланировал месть и запутал следы? Или рыжая просчиталась, забыла про улику, а теперь пытается оправдаться? Боже, насколько все плохо, что я всерьез размышляю над конфетой». Яна пошутила про подозрения, поэтому пришлось срочно перевести тему, спросив про грохот.

– У меня крепкие нервы, – ответила Вика, – после путешествий вырубаюсь мгновенно и где угодно, часто пропускаю будильник. Если бы ночью рухнуло левое крыло, я бы не всполошилась. Янка, не сиди на холодном, сляжешь с циститом.

– Полегче, мамулик, – улыбнулась та. – Сегодня кудахчешь над нами как наседка.

– Чувствую ответственность. Кто-то в критический момент теряется, а я стремлюсь все контролировать. Дурацкая привычка.

Дверь вновь распахнулась, явив Злату.

– Твоя реакция на стресс – бей? – спросила она у Вики.

– Иногда превращаюсь в злую командиршу. Помнится, кто-то обещал, что не будет нас диагностировать.

– Верно. Мы не лабораторные крысы, – вклинилась Яна.

Злата скинула обувь, забралась на постель и скрестила ноги по-турецки. Дреды забавно покачивались в такт движениям.

– Я никого не анализирую, просто наблюдаю. На лекции часто повторяют, что психолог должен разделять работу и личное общение. Я всегда следую этому правилу.

– Супер, а то поставишь нам кучу диагнозов, – усмехнулась Вика. – Мне пора, не шалите.

– Оставишь меня за главную? – издевательски произнесла Яна. Рыжая, шуточно погрозив пальцем, удалилась. – Психушка отдыхает.

Маша расспросила Злату. Та поведала, что вернулась позже соседок, как всегда, надела беруши и проснулась только утром. «Бесполезный разговор. Хоть бы ребята узнали больше», – понадеялась Маша.

Холл встретил ее неутешительными новостями. Вика и Игорь не справились с запиской, зато покинули помещение без лишних препирательств.

– Либо двадцать человек одновременно оглохли и ослепли, либо убийца был очень тихим, – подытожила Динара.

– Стремно, – проговорил Леонид. – Может, пошарим по вещам?

– Это незаконно, – сказал Кирилл. – Что искать? Ни орудия убийства, ни зацепок. Похоже, несчастный случай – самое логичное объяснение.