– Должно быть. Ведь столько молитв от евреев осталось без ответа из-за того договора, заключенного еще до появления Заступника, когда была так велика власть Разрушителя Формы, а наша связь с ним… в смысле, с Богом, осложнялась помехами…

– Могу представить, что бы ты делал, если бы жил в те времена. Брюзжал бы по поводу всего, что сказал или сделал Мыслетворец.

– Я бы стал великим поэтом, – возразил Сет. – Вроде Давида.

– Ты бы и там стал неудачником. – Мэри решительно зашагала прочь, оставив мужа в обществе молчаливого носача и уложенных в его багажник банок с мармеладом.

Снова поднялось в нем бессилие, комом забило дыхательное горло.

– Стой! – крикнул он жене вслед. – А то без тебя улечу.

Она шла под жгучим солнцем, не оглядываясь и не отвечая.

До конца дня Сет Морли размещал пожитки на борту «Мрачного цыпленка». Мэри не появлялась. Вот уже пора ужинать; все дела сделаны. «Где же она? – задал себе вопрос Сет. – Так нечестно!»

Настроение испортилось, как всегда бывало к сроку приема пищи. «Интересно, стоит ли оно того? Менять одну паршивую работу на другую… Я неудачник, Мэри права. Даже с таким делом, как выбор носача, не могу толком справиться. Да еще столько провозился, набивая его барахлом…»

Он засунул голову в салон кораблика, рассматривая неаккуратно уложенные предметы одежды, книги, видеозаписи, кухонную утварь, пишмашинку, медикаменты, рисунки, «вечные» покрывала для дивана, шахматы, пленки со справочниками, аппаратуру связи – хлам, хлам, хлам… Абсолютно ничего стоящего. Да вдобавок далеко не все удалось запихать в носача. Сколько вещей придется выбросить или отдать кому-нибудь…

«Лучше испортить, – мрачно подумал он. – Идея делиться имуществом с кем бы то ни было мне не нравится категорически. Сожгу дотла, но не отдам. Даже все это яркое, пестрое тряпье, которое Мэри натащила в дом, как сойка тащит в гнездо блестящий мусор».

«Сложу в сторонке ее барахло, – решил он, – а свои вещи возьму на борт. Это ее вина. Не осталась ведь, не помогла. Тем хуже для нее».

И вдруг, прижимая к груди ворох одежды, он увидел в вечернем сумраке приближающийся силуэт.

Кто бы это мог быть? Сет напряг зрение.

Не Мэри. Мужчина. Или кто-то очень похожий на мужчину. В просторном одеянии, с длинными кудрями, спадающими на смуглые рельефные плечи. Сету Морли стало страшно. «Ходящий-по-Земле, – сообразил он. – Явился, чтобы меня остановить».

Дрожа, он положил одежду на бетон. Проснулась совесть и вонзила в него зубы; на сердце навалилась совокупная тяжесть всех дурных поступков. Сколько месяцев или даже лет назад он видел в последний раз Ходящего-по-Земле? За это время накопилось невыносимое бремя грехов. Их отпечаток останется на душе до тех пор, пока его не сотрет Заступник.

Силуэт остановился перед Сетом.

– О, мистер Морли, – услышал он.

– Да. – Сет почувствовал, как на темени выступил пот. Струйки побежали по лицу, он попытался смахнуть их тыльной стороной кисти. – Я устал, – признался он. – Несколько часов кряду грузил вещи. Трудная это работа.

– Носач, тобою выбранный, «Мрачный цыпленок», не довезет до Дельмака-Ноль тебя и семью твою. А посему, дорогой друг, я вынужден вмешаться. Понятно ли это тебе?

– Конечно, – ответил Сет, задыхаясь от стыда.

– Возьми другой.

– Да, – торопливо закивал Сет. – Да, так и сделаю. Спасибо! Огромное спасибо. Ты нам с Мэри жизнь спас.

Он всматривался в туманное лицо Ходящего-по-Земле, искал упрек в его выражении. Но трудно было что-то различить; солнце утонуло за горизонтом, его последние лучи растворялись в ночной мгле.

– Мне жаль, что напрасным оказался труд твой.

– Но зато…

– Я помогу тебе перенести добро твое. – Ходящий-по Земле протянул руки и нагнулся, а затем понес целый штабель коробок между безмолвными носачами. – Советую этот взять, – буднично произнес он, останавливаясь возле одного из суденышек и отворяя дверцу. – Пусть неказист он, зато механика в исправности полной.

– Отлично, – сказал Сет, торопясь следом с охапкой вещей. – В смысле спасибо. Наружность и впрямь не имеет значения, главное, что внутри. Это и к людям относится, не только к носачам.

Он рассмеялся, но звук получился неприятным, резким, похожим на визг. Сет тотчас умолк; пот, собравшийся на шее, сделался холодным от страха.

– Нет причин бояться меня, – сказал Ходящий.

– Умом я это понимаю, – вздохнул Сет.

Некоторое время они работали молча, переносили коробку за коробкой из «Мрачного цыпленка» в надежный носач. Надо было что-то сказать; Сет понимал это, но слова упорно не шли с языка. От страха плохо соображала голова; блестящий интеллект, в который он так верил, померк.

– О надобности в психиатрической помощи не думал ли ты? – спросил наконец Ходящий.

– Нет, – ответил Сет.

– Давай же прервемся и отдохнем. И поговорим немного.

– Нет.

– Отчего же – нет?

– Я не желаю ничего знать, – сказал Сет. – Я не хочу ничего слышать.

Он поймал себя на том, что не говорит, а почти блеет – от слабости, от невежества, от безумного страха. Слышал истерические нотки, понимал, что с ним происходит, и цеплялся за это состояние.

– Да, я несовершенен, – произнес он. – Но тут уже ничего не поделаешь. И меня это устраивает.

– Определить, что неисправен «Мрачный цыпленок», не удалось тебе.

– Мэри права насчет моей удачливости. Обычно везет…

– Она погибла бы с тобою вместе.

– Вот и скажи ей об этом.

«Только мне не говори, – подумал он. – Пожалуйста, ничего мне больше не говори. Не хочу знать!»

Несколько секунд Ходящий молча смотрел на него. Наконец спросил:

– Ты ничего не желаешь сказать мне?

– Огромное спасибо, не передать, как я благодарен. За твое явление…

– В последние годы ты часто думал о том, что сказал бы мне, если бы встретиться довелось. Многие просьбы рождались в уме твоем.

– Я… забыл, – хрипло проговорил Сет.

– Могу ли я благословить тебя?

– Конечно, – просипел Морли едва слышно. – Но почему? Что я такого сделал?

– Горжусь я тобою, вот ответ.

– Почему?

Сет был совершенно растерян. Он-то ждал порицания.

– Когда-то давно, много лет назад, был у тебя кот, и любил его ты. Прожорлив он был и лукав, но ты, несмотря ни на что, оставался верен приязни своей. И вот однажды нашел он на помойке труп марсианского корня-канюка, проглотил кости острый кусок и дух испустил. Опечалился ты, но не разлюбил кота своего. Неразборчивость в пище, сама животная сущность его довели до смерти злосчастного кота. Ты бы все отдал за то, чтобы снова он жив оказался – но таким, каким был, пройдохою дерзким. Ведь именно таким и любил его ты. Понятны ли тебе слова мои?

– Да, я тогда молился, – кивнул Сет, – но помощи не получил. А ведь Мыслетворец мог бы промотать время назад и воскресить его.

– Хочешь ли ты сейчас, чтобы вернулся кот твой?

– Да, – хрипло подтвердил Сет.

– А к психиатру обратишься ли?

– Нет.

– Благословляю тебя. – Правая рука Ходящего-по-Земле сделала медленный, исполненный достоинства жест.

Сет Морли опустил голову, прижал ладонь к глазам… и обнаружил, что впадины заполнены горькими слезами. Услышанное изумило его. «Старый мой котофей… Я уже и забыть успел эту шельму. Но нет, – мысленно обратился он к себе, – видать, ничего не забывается. Все лежит где-то в глубине разума, дожидаясь своего часа».

– Спасибо, – вымолвил он.

– Ты снова увидишь его, – пообещал Xодящий, – когда окажешься с нами в раю.

– Ты в этом уверен?

– О да.

– И он будет в точности таким, как прежде?

– Воистину.

– И вспомнит меня?

– Он и ныне помнит тебя. Он ждет. Он ждал все эти годы.

– Спасибо, – повторил Морли. – Мне теперь гораздо лучше.

И Xодящий-по-Земле удалился.

Свою жену Сет обнаружил в кибуце, за столиком в темном углу кафе. Она ела лопатку ягненка под соусом карри. Когда перед ней уселся супруг, едва кивнула.