– Сядь, – все тем же спокойным тоном приказала Изабелла, и Алена не посмела ее ослушаться. Она снова села на край дивана и сложила руки на коленях.

– Давай начнем с начала. Как тебя зовут?

– Алена, – пробормотала она, опустив глаза, из которых продолжали бежать слезы. Девушка пыталась украдкой их смахивать.

– Ну конечно, Алена, как же еще тебя могут звать? – Изабелла позволила себе улыбнуться, а Алена вдруг почувствовала злость. Раз уж эта ужасная женщина не собирается ей помогать – а она явно не собирается, – то пускай хотя бы ее не обижает!

– Что вы имеете в виду? Это мама меня так назвала! – с вызовом почти выкрикнула она, гордо задрав подбородок и уставившись на Изабеллу покрасневшими глазами.

– Разумеется, – кивнула Изабелла, – никак иначе она тебя и не могла назвать.

– Что…

– Давай обсудим семейные драмы позже, – поморщилась Изабелла. – Скажи, тебе удобно так сидеть?

– Что? – Алена, совершенно сбитая с толку, уставилась на собеседницу. Та устроилась в уютном кресле, погрузившись в его мягкие объятия, а ноги положила на стоящий перед ним пуфик.

– Тебе удобно так сидеть? – тоном учительницы, обращающейся к капризному ребенку, повторила Изабелла.

– Да… – тихо ответила Алена, которой отчаянно хотелось последовать примеру хозяйки квартиры и дать отдых ноющей спине, но, разумеется, она не могла себе это позволить.

– Почему ты врешь? – искренне изумилась Изабелла.

– Я не вру, – прошептала Алена, чувствуя, как краска заливает щеки.

– Разумеется, врешь. Никому не может быть удобно сидеть на краю дивана, как истукану, рискуя с него свалиться в любой момент. Сядь как тебе удобно. В конце концов, ты не в гостях.

– А где? – Алена подняла заплаканные глаза и мутным взглядом уставилась на Изабеллу. Та казалась черным пятном на зеленом кресле.

– Ты у себя дома.

Алена проспала почти сутки. После утреннего разговора Изабелла Максимовна выдала ей чистую пижаму и отправила принять ванну с дороги.

Что это была за ванная! С изумлением Алена опознала в ее отделке натуральный итальянский травертин. Сдержанный бежевый оттенок довершал впечатление: как и вся квартира Изабеллы, ванная комната просилась на страницы модного журнала.

Кроме самой ванны на причудливых львиных ножках, там стояла современная душевая кабина с разнообразными массажными насадками и даже небольшаяинфракрасная сауна. Большое зеркало, по виду старинное, в золоченой раме. На потолке – спадающая каплями хрустального дождя люстра. В гранях преломлялось пламя свечей, которые Изабелла зажгла для Алены в ванной, играло миллионом оттенков и создавало по-настоящему сказочную атмосферу.

Едва переступив порог, Алена вдруг почувствовала, как с плеч спадает тяжесть последней недели. Она легла в горячую воду, которую для нее подготовила Изабелла, щедро добавив в нее пенное средство, пахнущее одновременно розой и лавандой, и закрыла глаза. Теплая вода убаюкивала и расслабляла. Сквозь полудрему Алена расслышала, как кто-то пришел в квартиру, затем раздался звук пылесоса. Разумеется, у этой Изабеллы Максимовны имеется домработница. Представить ее драящей унитазы в шикарном платье было решительно невозможно. Дальше нить Алениных размышлений стала витиеватой, в ней причудливым образом переплелись Изабелла, пиковая дама, русская живопись и помидоры Надежды Алексеевны. Пришла в себя она от холода. Кажется, она умудрилась задремать. Еще не хватало утонуть в гостях. Впрочем, возможно это был бы лучший выход из ситуации. Не так страшно, как выйти в окно.

Завернувшись в мягкое, пушистое, белоснежное полотенце, Алена бросила взгляд на сауну. Как приятно, должно быть, понежиться в ней в конце дня. Размышления были гипотетическими. Спросить она никогда не решится, а сама в жизни не разберется, как это все включается.

Вспомнив, что Изабелла упоминала о косметических средствах, которыми Алена может воспользоваться, девушка огляделась по сторонам, но не заметила никакой косметики. Чувствуя себя полной идиоткой, она даже заглянула под ванную, но ничего там не обнаружила. Затем перевела взгляд на зеркало. А что, если?..

Алена подошла к огромному запотевшему зеркалу и провела по нему рукой. Из пара и тумана на нее смотрела худенькая девушка с длинными русыми волосами, которые стекали по плечам словно шелк. Как жаль, что их все время приходится заплетать в косу, потому что они слишком тонкие и моментально путаются. Светлые наивные глаза, прозрачная розовая кожа. Высокие скулы, в меру пухлые губы. Милая, но особо ничем не примечательная. И уж точно не чета Изабелле. Алена не была сногсшибательной красавицей, но втайне она считала свою внешность «модельной». Одно из тех лиц, на которых можно нарисовать что угодно. Что, в общем-то, ничего ей не давало. Косметикой Алена не пользовалась.

Она заглянула между зеркалом и стеной и вдруг обнаружила, что зеркало служит дверцей. Осторожно потянув зеркало на себя, Алена открыла приличных размеров холодильник, и у нее зарябило в глазах от количества пузырьков, баночек, спреев, гелей, патчей, масок и приборов, чье назначение она не смогла определить. Названия, по большей части, ничего ей не говорили. Глаз зацепился за парочку известных люксовых брендов, но, судя по тому, что они были задвинуты далеко, к любимым они не относились. Изабелла явно отдавала предпочтение серии пронзительно-синего цвета с серебристой отделкой.

Впрочем, косметика Алену мало интересовала. Осторожно взяв немного крема из одной из баночек и быстро намазав его на лицо, она закрыла дверцу и вышла из ванной. Надо добраться до чемодана и переодеться.

Комната, в которой ее разместила Изабелла Максимовна, была воплотившейся девичьей мечтой. Идеальный баланс розового и серого, без приторности и сладости, но с нежностью и хрупкостью. Мебель явно сделана на заказ, на полу пушистый серый ковер.

К моменту, когда Алена зашла в комнату, вся ее одежда уже была развешана в шкафу и разложена в комоде. Внезапно девушку обдало жаром – неужели Изабелла видела ее скромное белье и одежду, которую она периодически сама перешивала и чинила? Алена вдруг отчетливо поняла, что не хочет казаться в глазах Изабеллы Максимовны бедной родственницей. Ей показалось, что так она предает маму, которая сбежала из этого богатого дома, чтобы построить собственную, лучшую жизнь, но ей это не удалось. Интересно, эта комната была маминой?

Алена огляделась по сторонам, но ничего, что намекало бы на прошлую хозяйку, не обнаружила. Никаких фотографий. На стенах несколько картин, пейзажи на тему рассветов – на холстах преобладали алые, охровые и размытые молочные оттенки рассветного летнего утра. Больше ничего.

На постели Алена обнаружила новенькую шелковую пижаму нежно-розового цвета. Девушка решительно отодвинула ее в сторону – хватит того, что она унижается, прося о помощи эту женщину, – подарки она принимать не намерена. Прошло то время, когда бабушка могла баловать внучку. Изабелла свою возможность упустила.

Алена натянула собственную хлопковую футболку и шорты и нырнула в постель. Девушка думала отдохнуть пару часов, чтобы в голове немного прояснилось, но усталость уволокла ее в черную дыру, из которой она смогла вынырнуть лишь на следующее утро.

Проснулась она от запахов, которые с трудом могла определить. Что-то невообразимо аппетитное и сложное. Чувствуя себя отдохнувшей и готовой к встрече с монстром, Алена нырнула в ванную, быстро умылась и переплела волосы в свежую косу. А затем направилась на кухню, где стол уже был накрыт к завтраку.

Кухня потрясала воображение, Алена снова очутилась внутри журнала. Темно-зеленый массивный гарнитур, большой остров посередине, над которым висели живописные медные кастрюли и ковшики. Пол выложен темным натуральным камнем, приятно холодившим ноги. Алена не увидела холодильника и другой кухонной техники, но подозревала, что вся она спрятана под гладкими дубовыми фасадами, выкрашенными в глубокий оттенок зеленого.