Джек внимательно смотрит на меня, и я неожиданно начинаю сомневаться в своих словах.

— Я понятно объясняю?

— Ты понятно объясняешь.

Он удерживает мой взгляд, а затем снова осматривает паб.

— Представим, что именно такого эффекта хочет достичь владелец. Как ты этого добьешься?

— Ну, сейчас вечер пятницы, и почти никого нет. Паб определяют его постоянные посетители, которые могут привести новых гостей и заставить их рассказывать об этом месте. Я не вижу, чтобы здесь были запланированы какие-то мероприятия. И если их нет, то нужно их запланировать. Не обязательно что-то из ряда вон. Может быть викторину. Победители получают бесплатную выпивку или что-то типа того. Всем такое нравится.

— Викторины, ага.

— Может быть, стоит приглашать каких-то музыкантов раз в неделю. Любые жанры — народная, современная музыка.

— Неплохо.

— И я предложила бы обновить фотографии на стенах. Вообще всё это место следовало бы слегка переделать.

— А что не так с фотографиями?

— Всё так, но… я не знаю. Они как будто из учебника. Было бы здорово повесить работы местных художников, забавные фотографии владельцев или завсегдатаев, когда их станет больше. Даже кота, — говорю я и, улыбаясь, смотрю на Себастьяна, который плюхается на пол рядом с Джеком.

— В уютных пабах есть некоторый хаос. Не беспорядок, а хаос. Я говорю о стенах, которые завешаны фотографиями, записками, картинами. Люди должны находить что-то новое и интересное, куда бы они ни посмотрели. А здесь нечего разглядывать. И вещи здесь неинтересные.

Он оглядывает паб, словно пытается всё это представить.

— Хорошо. Ладно, я понял.

— Ах, да! — я чуть ли не подпрыгиваю на стуле, когда мне в голову приходит одна идея. — В том помещении с длинными столами можно играть в настольные игры. Я видела бары, где устраивают соревнования по гигантской "Дженге" и всё в таком духе. Это очень забавно.

Я снова осматриваю паб.

— Здесь много потенциала, — говорю я искренне.

Может быть, всё дело в собеседнике и пиве, но у меня хорошее чувство по поводу этого места.

— Сейчас в этом пабе нет жизни, но он может превратиться в отличное место. Сюда только нужно привлечь людей, чтобы они почувствовали себя воодушевленно, но при этом как дома.

— Воодушевленно, но при этом как дома, — повторяет он.

— Этот поганец всё ещё тебя достаёт? — раздаётся чей-то голос.

Я поворачиваюсь и обнаруживаю Олли, который всё ещё сердито смотрит на Джека из-за барной стойки.

— О, да, — говорю я.

— Это правда, — говорит Джек. — Я попросил Рэйн поделиться со мной экспертным мнением о твоём пабе, о том самом пабе, который на протяжении многих поколений принадлежал твоей семье, то есть о наследии Даннов, и я с сожалением сообщаю тебе, что он, по её словам…

— Чудесный! — говорю я, чуть не подавившись своим пивом.

— Ранее ты говорила совсем другое.

Выражение его лица делается серьёзным, но глаза ехидно сверкают.

Я перевожу взгляд с Джека на Олли, но не могу придумать, что сказать. Я делаю очередной глоток пива, но перебарщиваю, и, в итоге, оно начинает течь по моему подбородку.

Олли странно на меня смотрит, и я почти уверена, что сейчас умру от стыда, но прежде чем я успеваю это сделать, Джек поднимается со стула, чем порядком меня пугает, и перекидывает ноги через барную стойку.

— Слезь, на хрен, с барной стойки, Джек! — говорит Олли, но не делает ничего, чтобы помешать ему перепрыгнуть на другую сторону.

Я смотрю на Джека.

— Что ты делаешь?

— Пошёл за твоими трюфельными чипсами, конечно.

Он улыбается и входит на кухню прежде, чем я успеваю понять, что происходит.

Олли вздыхает. Он качает головой и протирает барную стойку в том месте, где сидел Джек.

— Разве ты не должен что-то с этим сделать? — спрашиваю я.

Олли приподнимает бровь.

— С чем?

Я указываю на покачивающиеся двери, за которыми исчез Джек.

— Он только что вошёл в твою кухню так, словно он владелец этого помещения!

Олли пожимает плечами.

— Он владелец.

— Он… что?

— Он владелец этого места.

— Но ты… Джек сказал, что это ты владелец.

— Мы оба. Этот умник мой младший брат.

— О.

Я смотрю на то, как створки кухонной двери перестают покачиваться.

— О! — снова говорю я, вспомнив обо всех тех далёко не приятных вещах об этом пабе, которые я сказала.

А ведь я даже не завсегдатай. И как я не подумала о том, что могла на самом деле консультировать владельца этого бара? Но Джек так молод. На год младше меня. Разве он может отвечать за что-то настолько большое, тогда как я даже не способна вести бизнес, состоящий из одной меня и гитары.

Олли перекидывает полотенце через плечо.

— Ты в порядке?

Я качаю головой.

— Не знаю, Олли Волли.

Он бросает на меня очередной странный взгляд, а я делаю самый большой глоток пива, который только может поместиться у меня во рту, в надежде, что такое со мной больше не повторится.

Глава 3

Джек

— Ты часто бываешь таким говнюком? — спрашивает Рэйн, когда я ставлю перед ней тарелку с трюфельными чипсами.

Она — та самая. Последние пять минут в моей голове крутится лишь одна эта мысль. Она — та самая. Она — та самая. И я точно это знаю, так как потратил почти целый день, выслушивая скучных людей, которые совершенно мне не подходили.

Из неё получится идеальный организатор увеселительных мероприятий.

Я беру чипсину с её тарелки.

— Знаешь, ты не первая, кто задаёт мне этот вопрос.

"Она — та самая", — снова думаю я, но затем мысленно себя одёргиваю. Если я хочу, чтобы она согласилась работать в этом пабе, мне нельзя отвлекаться. Если я хочу убедить её дать мне шанс, мне нужна ясная голова.

Проще сказать, чем сделать.

Рэйн одаривает меня испепеляющим взглядом, но я вижу изумление в её глазах. Эта девушка очень весёлая. И она также… красивая. Я не лгал, когда сказал её об этом. Светло-зелёные глаза. Волнистые рыжие волосы. А этот ротик… Я никогда не могу предсказать, что она скажет дальше, и мне это нравится. Мне это очень нравится.

Олли шлёпает меня по плечу полотенцем.

— Хватит уже вести себя как чёртов засранец, Джеки. Если ты продолжишь доставать наших посетителей, нам повезёт, если они вообще у нас останутся.

Прежде, чем я успеваю ответить, кто-то зовёт Олли и просит у него ещё стакан пива, и мой брат уходит, качая головой. Он злится на меня, но я переживу. В половине случаев я действительно его злю. Да я сам себя злю в половине случаев. Сказать по правде, мне кажется, ему нравится на что-то злиться, и я рад ему в этом помочь. Но это не значит, что я хочу разозлить милую рыжеволосую девушку, сидящую напротив меня.

Только вот разозлил ли я её? Она закусила нижнюю губу, так что она, вероятно, расстроена, хотя… чёрт, я не должен смотреть на её губы. Я поднимаю глаза.

— Ты злишься?

Лучше сразу спросить.

Рэйн отводит глаза. Её волосы высвобождаются из-за уха и закрывают лицо.

— Я бы никогда не сказала подобное об этом пабе, если бы знала, что ты владелец. Я никогда никого не оскорбляю. По крайней мере, специально.

— Ты не оскорбила меня.

Она заводит волосы за ухо и скептически смотрит на меня.

— Я не сказал тебе о том, что владелец, потому что хотел получить честный ответ. Не думаю, что что-то из сказанного тобой обо мне или об этом пабе могло меня оскорбить, если ты говорила искренне.

Она хмыкает, после чего оглядывает меня и говорит.

— Как я понимаю, ты сейчас говоришь искренне.

— Я очень редко говорю то, чего не имею в виду.

Но зато очень часто думаю.

— Ну, тогда спасибо за честность.

Она улыбается и берёт с тарелки трюфельную чипсину. А когда закидывает её в рот, из неё вырывается стон, и мне приходится очень постараться, чтобы никак не отреагировать на этот звук. К счастью, я стою за барной стойкой. И к счастью её стон сменяет странное покашливание, которое кажется мне наигранным. Но затем я начинаю сомневаться в этом, потому что кашель усиливается, и в уголках её глаз появляются слёзы.