— Поставь меня, — опускает на постель, полотенце сползает, почти полностью обнажает грудь. Эльдар отводит взгляд в сторону, не смотрит, а я быстро подтягиваю полотенце вверх, пытаюсь еще и бедра прикрыть.

— Я хотел поговорить, — резко выпрямляется, разворачивается ко мне спиной. — Зайду позже, — вылетает за дверь…

Глава 20

Диана

— Пришлю к тебе Александру, — прежде чем закрыть дверь, произнес Эльдар.

— Не надо ее будить, я собираюсь отдохнуть, — кричу в спину. Ответом мне служит хлопок двери. Опять злится? Что на этот раз я сделала не так?

Сам бы тоже шел отдыхать. Выглядит неважно: тени под глазами, бледный какой-то, словно эти двое суток не спал. Нужно было спросить, как чувствует себя Алина, все ли в порядке с их ребенком. Не буду спрашивать, неизвестно, как будет воспринят мой интерес.

Как только стихают шаги Гасанова, ко мне возвращается приступ стыдливости. Вспоминаю его взгляд, когда он увидел меня в душевой. Первый мужчина, который видел меня обнаженной, первый, кто прикасался. До сих пор сохраняется ощущение его горячих рук на теле. Плотнее запахиваю полотенце на груди, заложив уголок за край. Непонятное волнение оседает в области солнечного сплетения.

Странная реакция на его заботу. Лучше бы он меня не трогал. Как мне теперь смотреть ему в глаза? А смотреть придется. Эльдар обещал зайти вечером, о чем-то поговорить. Интересно, о чем?

Неужели этот разговор настолько важен, что он в такую рань заявился ко мне? Вряд ли. Эльдар, скорее всего, только вернулся из больницы, заглянул убедиться, что я жива, не нашел в постели… А я, идиотка, двери не закрыла в ванную. В связи с болезнью моя спальня стала проходным двором. Надо это исправлять.

Встаю и закрываю дверь. Возвращаюсь в ванную, беру оставленные там вещи. Быстро одеваюсь, вешаю полотенце на сушилку.

Удобно устроившись на постели, включаю лекции на ноутбуке. Переключаюсь на обучение, отбросив все посторонние мысли. Прослушиваю одну лекцию, делая пометки в тетради, на еще одно занятие меня не хватает. Все-таки сказывается болезнь, я слишком быстро устаю.

День тянулся медленно. Я засыпала, просыпалась, ела, сидела в телефоне, составила план, по которому должна была наверстать пропущенные лекции.

Днем ко мне заглянула Малика. Я попыталась подняться, но она меня остановила:

— Лежи, лежи, — махнув небрежно рукой. — Рада, что ты наконец-то идешь на поправку, — в голосе я радости не наблюдала, и следующие ее слова это подтвердили. — Теперь вот Алина в больницу попала с угрозой выкидыша, — вертя кольцо на указательном пальце, выдерживает паузу. — Ей нельзя волноваться, — а вот и скрытое обвинение. Оно читается не только в голосе, но и во взгляде. Прежде чем продолжить разговор, она вышагивает по комнате два круга. — Мне казалось, ты умная девочка и прекрасно осознаешь свое положение в этом доме, — останавливается рядом со мной, выжидательно смотрит на меня.

Свое положение я прекрасно осознаю, только не понимаю, что хочет услышать от меня свекровь? Так и хочется сказать: «Я тоже считала вас неглупой женщиной, но, видимо, ошиблась, раз вы верите той лжи, что льется из уст второй жены вашего сына», — но я закусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы ничего не сказать. Начни я объяснять и оправдываться, это ничего не изменит, люди верят в то, во что хотят верить. Малике и ее мужу выгодно верить Алине, а не мне. Наверняка после того, как она поговорит со мной, позвонит и доложит невестке, что отчитала меня.

— Она носит нашего внука, мы все… — интонацией подчеркивает последние слова, — мы все… будем заботиться об Алине, создавать благоприятную для нее обстановку, чтобы она выносила здорового малыша. Надеюсь, ты меня услышала, и мы больше не вернемся к этому разговору, — строго заканчивает. Малика ждет подтверждения, возможно, кивка, но я упрямо молчу, глядя прямо ей в лицо. Вижу, что свекрови не нравится мое упрямство. Зло поджимает губы, разворачивается и величественно покидает мою спальню.

Еще один кусочек моей души покрывается тенью. В очередной раз убеждаюсь, что разочаровываться в людях всегда неприятно. Даже если этот человек практически ничего для тебя не значит, от обиды хочется плакать.

Эльдар так и не пришел поговорить. Его вообще не было в особняке.

От ужина я отказалась. Александра попыталась настоять, но я сказала, что переела в обед, и меня немного мутит. Когда бабушка Атана пришла проведать меня перед сном, я притворилась, что уже сплю. Не хочу делиться плохим настроением, а на то, чтобы притворно улыбаться, не осталось никаких сил. Весь день в голове звучали слова свекрови: «…осознаешь свое положение в этом доме…». По-другому это звучит: «Ты никто в этом доме!». Неужели всю жизнь мне придется глотать обиды? Всю жизнь придется чувствовать себя пустым местом?

Бабушка Атана нежно погладила меня по волосам, что-то ласковое прошептала на родном языке и тихо вышла, прикрыв за собой дверь. Платину моей боли и обиды прорвало. Утирая слезы уголком пододеяльника, я тихо всхлипывала в подушку. Завтра проснусь с красными, опухшими глазами…

— Ты почему плачешь? — голос Эльдара прозвучал так неожиданно, что у меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди.

— Что ты здесь делаешь? — старалась не всхлипнуть, вышел звук, похожий на икоту.

— Я спрашиваю, почему ты плачешь? — игнорируя мой вопрос, подходит и включает нижнюю подсветку.

— Живот болит, — не придумала ничего лучше и тут же пожалела. Он подается ко мне, но тут же отступает.

— Сейчас вызову врача. Почему сразу не сказала? — складывается ощущение, что Эльдар действительно волнуется. В его руках загорается экран телефона.

— Не надо никому звонить, у меня ничего не болит, — резко отвечаю, вытирая мокрые щеки. Смотрит на меня, прищурив глаза. Словно пытается решить сложную головоломку. Я не собираюсь ему помогать. Прячет телефон в задний карман брюк. Подтягивает к кровати кресло.

— Почему ты плачешь? — усаживаясь, спрашивает он. Руки держит на коленях, пальцы складывает в пирамиду.

— Неважно, — я не собираюсь делиться с ним своими переживаниями.

— Если я спрашиваю, значит, важно, — добавляет металл в голос.

— Ты хотел о чем-то со мной поговорить, — меняю тему. Подтягиваюсь на постели к спинке кровати, удобно устроившись, натягиваю одеяло почти до подбородка.

— Кто тебя обидел? — не сдается Эльдар.

— Никто меня не обижал, — отвернув лицо к окну. — Мне плохо здесь, я лишняя в этом доме!.. — выдаю на эмоциях, слезы катятся из глаз, не успеваю их утирать.

— Об этом я и хотел с тобой поговорить, — неожиданно заявляет. Я даже плакать перестаю. — Мама тобой уже разговаривала? — не отвечаю на вопрос. Игнорирую острый укол в сердце. — Понятно. Хочу сразу сказать, что решение я принял еще до того, как Алина попала в больницу, — спокойным, ровным тоном. — Я зря согласился поселить вас в одном доме. Будет лучше, если ты отсюда переедешь…

Глава 21

Диана

Стоя на крыльце, я наблюдала за Эльдаром и Георгием, которые складывали мои чемоданы в багажник. Малика с утра уехала в больницу проведать любимую невестку. Мага не живет в этом доме, Арам на работе. Бабушка и дедушка вышли меня проводить. Больно видеть, как бабушке Атане не удается сдерживать слезы, как блестят глаза дедушки. Сложно было расставаться со стариками. Они подарили мне заботу, любовь, внимание — то, чего я была лишена всю жизнь.

Прощание с дедушкой и бабушкой вышло тяжелым. За девять месяцев они стали намного роднее и ближе, чем Карим Алибеков за семнадцать лет моей жизни.

Не жалко лишиться привычных благ, комфорта, статуса, мне было сложно расставаться с моими бабушкой и дедушкой. С удовольствием забрала бы их с собой, но даже не могла об этом заикнуться. Я прекрасно понимала, что в таком возрасте сложно менять привычный образ жизни. Их дом здесь. Здесь живут их дети и внуки. Скоро появится правнук или правнучка. За дедушкой Юсуфом следит целый штат медиков: врач-терапевт, медсестра, массажист, физиотерапевт…