– Не слишком он какой-то дружелюбный… Что с ним там, в «Астре» делали?
– А я знаю? – Юрка пожал плечами. – Говорили: добрый котик, ласковый. Он у них больше года прожил, привык. Может, из-за этого?..
– Ясно… – я отошёл от стола. – Отказаться не думал?
– Хотел, но мне предъявили распоряжение главного психолога Проекта: «В целях оздоровления климата на корабле и психологической разрядки отдельных членов экипажа…» Спорить с И.О.О. сам понимаешь, бессмысленно.
– А ты пробовал?
Он беспомощно развёл руками.
– Всё ясно… – сказал я. – Спасибо Евгению нашему Петровичу за неусыпную заботу. Щёку это он тебе расцарапал? Не Евгений Петрович, кот.
– Он, кто ж ещё? – Юрка заглянул в переноску. Хвостатый пленник ответил из-за никелированных прутьев мрачным взглядом, но на этот раз промолчал.
– Я показал Даську девчонкам из эксплуатационного сектора, так они стали умиляться: «ой, котик, ой, пушистик, дайте сейчас же погладить!» Ну, я сдуру, ящик и открыл.
Я ухмыльнулся.
– Дальнейшее можешь не объяснять. Долго ловили?
– К счастью, дело было у них в каюте, бежать особо некуда – люк-то заперт. Кот тискать себя не позволил – вырвался, забился под койку и стал шипеть оттуда на весь белый свет. А когда я полез его вытаскивать – стал отбиваться так, словно я собираюсь его кастрировать! Все руки мне исцарапал и физиономию тоже, пока не сообразил снять куртку и накинуть на него. Придётся теперь новую выписывать.
Я пригляделся – действительно, обитатель переноски устроился на скомканной форменной куртке.
– Да, коты они такие… злопамятные. Боюсь, остался ты без психологической разрядки – он теперь тебе это нескоро забудет. Видал, как зыркает?
Кот Дася всё так же сверкал из переноски ярко-жёлтыми глазищами, демонстрируя готовность дорого продать свою жизнь.
– Обойдусь как-нибудь… – отмахнулся Юрка. – Я вообще с котами не очень, другое дело твоя Бритти. А с этим пушистым бандитом пусть Юлька отношения налаживает, у неё это получится!
Я кивнул. Юлька – она же Лида Травкина, ещё один член нашей команды и моя близкая (ну очень близкая!) подруга-неизменно демонстрировала способность находить общий язык с любыми представителями собачьего, кошачьего и даже лошадиного племени. После возращения с орбиты мы, получив двухнедельный отпуск, отправились на одну из подмосковных баз отдыха Проекта, где она чуть ли не силой заставила меня обучаться верховой езде, причём сама ухитрялась договариваться с самыми буйными и непослушными жеребцами на конюшне. Как она это делала – понятия не имею, а только и рыжий кот Том, Даськин предшественник на «Астре», и уж тем более, Бритька, были от неё без ума.
– И что же теперь с ним делать?
Юрка замялся.
– Ну… до отлёта поживёт здесь, с нами. Я ему лоток в гальюне поставлю, – мне его в «Астре» выдали. Вентиляция там мощная, пахнуть не будет… надеюсь.
– А опилки? – спросил я, подумав мельком, что здесь, наверное, ещё не продают наполнитель для кошачьих туалетов, и уж тем более, ему неоткуда взяться на станции. Или, наоборот, есть откуда – раз уж такие важные персоны самолично пристраивают мурлык на орбиту.
– Песок… – он ткнул пальцем в укол, где действительно стоял полиэтиленовый пакет с чем-то жёлтым. – Взял у ботаников, в рекреационном секторе станции Они, кстати, сказали, что… хм… использованный песок к ним можно носить, в качестве удобрения.
…ну конечно: самое разумное решение для корабля с его замкнутым циклом. На «Заре ведь тоже будет рекреационный сектор с газончиками и кустиками, и неудивительно, что Юрке уже сейчас приходится практиковаться.
– Ну, это уж ты сам… – сказал я. – Раз тебе кота поручили – ты и возись с его… отходами жизнедеятельности. Кормить-то чем собираешься?
Юрка продемонстрировал пакетик из серебристой фольги с надписью «Мясо куриное, консервированное» – такие присылали на внеземные объекты вместе с прочими полуфабрикатами. Узнику переноски этот предмет явно был знаком, потому что он закопошился и просительно мяукнул.
– А если опять куда-нибудь забьётся?
– Да сколько угодно. Главное – в коридор не выпустить, а то лови потом по всей станции.
Я представил, как мы с Юркой носимся за хвостатым беглецом по кольцевому коридору, загоняем его… ну, скажем, в лабораторию спектрометрии, где Дася начинает скакать по столам и полкам, сбрасывая хрупкие приборы под аккомпанемент испуганных возгласов сотрудников.
– Да уж, не хотелось бы. Ладно, пусть посидит в своём ящике, а мы пока прогуляемся по станции. Надо бы повидать кое-кого… и вообще.
– Ага! – Похоже, моего Кащея не слишком привлекала перспектива возни с хвостатым членом экипажа. – Только водички ему оставлю…
– Выпустить хочешь? – я с опаской покосился на переноску. Её обитатель подозрительно затих, даже перестал шуршать трофейной курткой. Может, строит какие-то свои, кошачьи, но непременно коварные планы?
– Не. – Юрка помотал головой. – Там поилка встроенная. Сейчас налью, и пошли!
– Уже проголодался? – спросил Юрка, когда мы повернули по кольцевому коридору в сторону столовой. – Учти, ужин только через час.
– Я ещё даже не обедал. А завтракал дома, на Земле. Но дело не в еде.
– Нина Ветрова? – понимающе прищурился он.
Я кивнул. Жена нашего артековского вожатого, а впоследствии куратора «юниорской» группы, в которой состояла половина нынешнего экипажа «Зари», работала на «Гагарине» инженером-кулинаром. Около года назад её переманили на «Джемини-Хилтон», роскошный орбитальный отель, один из трёх (или уже пяти?) туристических, действующих на данный момент во Внеземелье. Я встречал её там, когда вместе с Юлькой посещал соревнования по сайберфайтингу, новому, невиданному ранее виду спорта, заключающемуся в групповой схватке в невесомости на светящихся «лазерных мечах», имитирующих оружие джедаев из «Звёздных войн». Финал турнира спонсировал сам Джордж Лукас, а мне, как одному из основателей сайберфайтинга (мы с ребятами ещё до выхода в свет «Новой надежды» упражнялись в невесомости с мечами из вспененного пластика, восполняя, таким образом, недостаток движения на орбитальной станции), прислали приглашение на два лица. С Ниной же мы увиделись на банкете, устроенной организаторами в честь победителей, команды станции «Гагарин» – и как раз тогда по внутренней трансляции прозвучало: «Связь с космической станцией «Лагранж» потеряна, все попытки восстановить её к успеху не привели.» Нина побелела как бумага, пошатнулась и схватилась за стену: на «Лагранже» находился её муж. Дима Ветров должен был прибыть назад после долгой «вахты» на этой самой удалённой от Земли станции, но по роковому стечению обстоятельств отложил возвращение. Теперь он с горсткой товарищей по несчастью ожидал спасения на орбите одного из спутников Сатурна, в такой дали, что радиоволна добирается туда больше часа с четвертью.
Конечно, Нине сочувствовали все – и коллеги, и администрация орбитального отеля. Именно руководство «Джемини-Хилтон» и допустило ошибку: предложило ей, как «вдове погибшего в Внеземелье героя», крупные выплаты. Это привело женщину в бешенство – она-то ни на миг не позволила себе усомниться, что Дима, как и прочие пленники «Лагранжа», жив и ждёт спасательной экспедиции, которая обязательно прибудет вовремя. Допустивший неловкость менеджер орбитального отеля кинулся извиняться, заглаживать свою бестактность, но было уже поздно: Нина психанула всерьёз, и в тот же день разорвала контракт с «Джереми-Хилтон», оставив знаменитый орбитальный отель без лучшего шеф-повара. Сама же вернулась на «Гагарин», где заняла прежнюю должность – к вящей радости обитателей станции, получивших возможность наслаждаться кардинально обновлённым меню.
Сейчас Нина работала в пищеблоке жилой секции «С» (от должности главного инженера-кулинара, как и места преподавателя в техникуме, готовящем вспомогательный персонал для Внеземелья, она отказалась), и как раз туда мы направлялись с Юркой-Кащеем, оставив в каюте нового хвостатого члена экипажа «Зари».
