– Да брось ты.

– Нет, серьезно. Если сравнить с институтскими работами, контраст огромный. Ты очень выросла… Изменилась… Другая…

– Ну, это нормально. Не изменяется только мертвое.

– Ты живая. И это классно. Ты действительно отлично рисуешь.

– Спасибо, Митька. Ты очень добр.

– За что благодарить? Это ведь правда. Ты на курсе была одной из лучших. Трое вас всего и было. Ты, Гришка Беркут да Елисей. И то, что у тебя получается сейчас, это классно. И заслуженно. Я очень за тебя рад.

Я смущенно молчу. Есть у меня такая черта – не умею принимать похвалу. Даже если вроде как хвалят за дело. Не понимаю, как это на это отвечать, что надо говорить, как себя вести.

А еще в голову лезут невольные сравнения с Виком. Вспоминается, как он вел себя на выставке. И после. Зачем я пошла с ним? Для чего?

Никто никогда не делает ничего просто так.

Все живут в своих интересах.

Значит, и мне зачем-то была нужна та встреча…

И он, конечно, не просто хотел услышать мое мнение о последних рисунках…

Тем более что по сути… Вик – эгоцентрик, не меньший, чем я. И чихать ему было на то, что я думаю. В душе я это прекрасно знала.

А вот Митьке действительно было интересно мое мнение. И то, что я делаю. И то, что буду делать. И я сама.

Беда в том, что мне не был интересен он.

Мы продолжаем говорить о выставке, обсуждаем общих знакомых. Их у нас, понятно дело, много. Можно сказать, сплетничаем. Но в этом переборе знакомых имен нет злости. Я в который раз ловлю себя на внутреннем чувстве недоумения от этого странного контраста. Если бы моим собеседником был Вик, тут бы лились потоки саркастических замечаний. Сам воздух стал бы ядовитым от желчи. Но с Митькой ничего такого нет… Если ему кто-то или что-то не нравится, он так и говорит. Не стремясь поиздеваться. Просто говорит то, что думает.

Митька неглупый. Но мысль его не обрамляется почему-то сложной оборкой язвительных кружев. Он добродушен. И люди его интересуют постольку-поскольку. Он может потрепаться со мной об однокашниках, но по большому счету ему на них начхать.

Об искусстве с Митькой поговорить тоже интересно. Он в этом понимает. При этом честно признаваясь, что сам не художник, что поступление в академию было ошибкой…

– Неужели ты ничего не рисуешь? Так вообще бывает?

– Ну… Раз в несколько месяцев… Сны… Или там картинки к текстам… Но мало… Чисто для себя… Я не отношусь к этому серьезно.

– Что ты сейчас пишешь?

– Тебе не понравится.

– Скажи.

– Очередной том детективной саги. «Двуликие тени». Не читай.

– Да. Мне не понравится. Ты прав.

– Ну и ладно. Останешься на ночь?

– Ну, надо думать. Куда я пойду в такое время.

– Ну ты ложись тогда на диване, а я тут, на полу, постелю. Как-нибудь.

Мы устраиваемся, и мне становится жаль его. Жаль, что я пришла. Снова пришла туда, где никогда не останусь.

Я прекрасно вижу, как он на меня смотрит. Мне хорошо знаком этот тоскующий взгляд голодного животного. Но я ничего не могу сделать, чтобы как-то унять митькины страдания. Любая моя попытка помочь ему сделает только хуже. Не надо давать надежду, если не собираешься ее оправдывать.

Митька хороший. Очень добрый, умный и, что ни говори, по-своему талантливый. Может быть, он и художником бы все же мог стать, если бы не бросил.

Но я его не хочу. Совсем. Меня не греет его доброта, мне наплевать на его ко мне отношение.

Почему я не могу так же относиться к Вику, которого ненавижу, которого презираю? Почему чувство к нему меня все еще мучает?

Не только ведь в прошлом дело, нет…

Может, просто мы действительно подходили друг другу? Мы были одинаково злы. И одинаково равнодушны к окружающим.

Ведь у меня есть кое-что поважнее,

Проездной и BDSM.

«Anacondaz»

10. МАЛЬЧИК И ЕГО ИГРУШКА

Возможно, и Митька в итоге пожалел, что пригласил меня, потому что утром он разговаривал со мной как-то сухо и старался вообще на меня не смотреть. А может, это были обычные перепады, характерные для творческих. Я так и не поняла. Предпочла молча позавтракать на кухне и смыться.

В отличие от Вика Митька был действительно «просто другом» – в том плане, что у нас никогда не было секса. Но это не значит, что из нас двоих никто этого не хотел. Не хотела я.

Пересечь же границы френдзоны для Митьки было невозможно – может быть, потому что для меня он был слишком добрым. Слишком мягким, послушным. Слишком ласковым.

И еще потому что я была зациклена на Вике. Раньше, когда мы учились вместе. А потом это так и осталось. Какая-то нездоровая навязчивая привязанность. Любовный невроз.

После Вика было многое…

После Вика был Барков.

Дэн нашел меня сам. Как ни банально, в интернете. Как правило, попытки познакомиться со мной таким образом ни к чему не приводили. Порой я даже вовсе закрывала личку – просто не хотела ни с кем общаться. Но с Дэном получилось по-другому…

Чем-то он меня зацепил.

Может быть, просто красотой. Физическим совершенством. У него было практически идеальное тело – тело спортсмена, боксера, и начинающей кинозвезды. Правда, кинозвездой Дэн не стал, хотя попытки были. У него не было настоящего актерского дара, он не умел играть. Мог только мужественно молчать в эпизодах, куда-то бежать, с кем-то драться. Сложные психологические роли были Баркову не по плечу. Для них он был слишком прямым.

Да и конкуренция, и отсутствие специального образования, конечно, сказывались. Тем не менее хотя на большие, серьезные роли Баркова не брали, в эпизодических он успел засветиться.

Как известно, «даже в самом простом из самых простых есть двойное дно». Нереализованные актерские амбиции Барков воплощал в отношениях с женщинами – ведь нет более благодарных слушательниц и зрительниц, если они влюблены. А влюблять в себя он умел. Половину успеха обеспечивали внешность и харизма, другую – опыт. Эгоистичный, расчетливый Барков умел нравиться. Приятные манеры (до светского льва ему было далеко, но и обычной воспитанности мальчика из хорошей семье вполне хватало), умение поддержать беседу, некая скупая галантность очаровывали неизбалованных, не очень уверенных в себе девушек. Такие Дэну обычно нравились больше: на них не нужно было сильно тратиться, не надо было вкладываться эмоционально. Достаточно было поманить пальцем, намекнуть на интерес… Это была его обычная массовка, привычный хоровод обожательниц. Не то что для всех из них он был любовью всей жизни, конечно, нет, но таких у Дэна всегда было в запасе не менее десятка – девиц, готовых прыгнуть в койку, только позови. Может быть, они тоже повышали самооценку за его счет, а может, искренне верили, что спортивный красавчик вдруг решит остепениться и оставить свое сердце у их ног – бог их знает.

В любом случае я не принадлежала к их числу. В моем случае все получилось не так.

В нашей паре интерес шел с его стороны. Это именно он писал мне целый год, еще в то время, когда я была с Виком, скидывал какие-то дурацкие мемасики, смешные картинки, набирающие популярность хиты. Я долгое время относилась к этому как ни к чему не обязывающему виртуальному общению. Месседжи висели непрочитанными, я забывала ответить, но Дэн не сдавался, напоминал о себе. Наверняка он писал и другим, бог ведает, сколько их было, но ведь роман в итоге закрутился со мной…

Когда интернет-знакомство переросло в нечто реальное.

Сложно сказать, отношения с Виком треснули из-за Дэна, или Дэн появился потому, что с Виком все уже дышало на ладан. Скорее второе, ведь когда все хорошо, третий лишний. У нормальных людей поисковый инстинкт включается только, когда все уже сильно не так. Конечно, есть среди хомо сапиенсов особи, для которых естественно иметь несколько партнеров одновременно, но таких все же меньшинство. Много партнеров требуют и много сил, невозможно дробить свое внимание до бесконечности.