— Затем пришел Король Драконов и предложил свою сделку, — сказала девочка.

Я выругалась.

— Типично для Лайонела, объединиться с этой гребаной звездной змеей.

— Может быть, это и хорошо, — сказал Габриэль, удивив всех нас такой нелепой оценкой.

— Что черт возьми может быть хорошего в том, что они двое объединились против нас? — потребовала я, и его рот расплылся в мрачной улыбке.

— Потому что враг нашего врага — наш друг. Или, возможно, они могли бы быть, — просто сказал он.

— Кто… — начала я, но Дарси прервала меня.

— Звезды, — выдохнула она, видя то, чего не видела я, потому что звезды меня чертовски ненавидели. Презирали меня за то, что я сделала, и все же… Может быть, в этом утверждении есть доля правды. Потому что если бы в этом мире было хоть одно существо, которое звезды могли бы презирать больше, чем девушку, которая бросила им вызов, нарушила их правила и плюнула в лицо их владычеству, то это был бы предатель, упавший с небес и бросивший вызов самой природе того, чем они были и чем им суждено было стать.

— Это… безумие, но это может быть просто чертовски гениально, — сказала я. — Хотя я должна задаться вопросом, есть ли вообще шанс, что они когда-нибудь подумают о союзе со мной после того, что я сделала.

— А что, если мы это компенсируем? — предположила Дарси, и в ее глазах появился дикий, опасный взгляд, который, как я знала, будет одновременно блестящим и вызовет всевозможный хаос. — Что, если мы освободим звезду, которую Лайонел запер в своем дворце предателей?

— Это безумие, Блу, — прорычал Орион. — Дариус и Макс попали туда случайно одни, и им чертовски повезло, что они сбежали. невредимые. Во второй раз этого не произойдет. На самом деле, Лайонел, без сомнения, будет использовать все имеющиеся в его распоряжении ресурсы, чтобы защитить эту чертову штуку изо всех сил, особенно зная, какую силу может украсть Лавиния.

— Мы найдем способ, — упрямо сказала Дарси, и уголки губ Ориона дернулись.

— Звезда сейчас спит, — тихим голосом сказал Макс. — Она не сможет претендовать на какую-либо власть, пока моя песня держит ее в плену.

— И как долго это будет продолжаться? — потребовал Орион.

— А если бы я наложил ее на Фейри? Сто лет. На звезду? Ну и откуда мне знать? Но, надеюсь, несколько месяцев, достаточно долго, чтобы…

— Неделю, — прервал его Габриэль. — Может быть, десять дней. Я не могу видеть саму звезду, но вижу разрушения, которые Лавиния может причинить с ее помощью.

— Неделя, — повторила я, и это слово прозвучало как смертный приговор для всех присутствующих в комнате, в то время как наши взгляды упали на карты, списки и планы, которые теперь были по большей части бесполезны перед лицом всего, что мы только что обнаружили.

— Семь доблестных дней, чтобы изменить судьбу мира, — объявила Джеральдин так, будто это была лучшая новость, которую она слышала за весь год, и мы все посмотрели на нее в полном недоумении. — Послушайте, неужели Ургут сдался, когда предвидел свою смерть перед лицом озера?

— Я думаю, что эта история заканчивается тем, что он тонет, несмотря на его отказ смириться с этой судьбой, — ответил Ксавьер, но Джеральдин проигнорировала его.

— Разве король Буронт побледнел перед армией Инора?

— Этот парень точно погиб. Разве ему не отрубили голову в бою? — сказал Дариус.

— Отказался ли Олаф фон Клемминс от своей мечты играть на арфе после того, как потерял все пальцы? — потребовала Джеральдин, и никому нечего было на это ответить, потому что я должна была предположить, что никто не знает, кто это, черт возьми, был.

Джеральдин вытащила свой Атлас, выбрала альбом и начала играть на арфе, одновременно размахивая экраном перед нашими лицами, чтобы мы могли увидеть имя чувака Олафа на обложке, его извивающиеся пальцы ног были подняты вверх в триумфе.

— Это и есть высокий уровень сгибания пальцев ног, — воскликнул Уошер, как будто он был в восторге от этого человека.

— Хорошо, хорошо, — согласилась я, мне даже нравилась мелодия арфы, продолжавшая играть, пока я говорила. — Мы не сдаемся. Конечно, нет, но шансы складываются против нас, звезды презирают меня, два наших злейших врага объединились, и армия, с которой мы столкнулись, намного больше, чем предполагалось в наших худших предположениях. Так куда, черт возьми, нам идти дальше?

— Прекрасная речь, Тор, — поддразнила Дарси, и я рассмеялась, откинувшись на спинку сиденья. — Как насчет того, чтобы разложить это по частям. Мы можем решить главную проблему: прежде всего, если армия Лайонела больше, чем мы предполагали, нам нужно подумать о лучших способах борьбы с ними. В последней битве щупальца Нимф обездвижили магию бесчисленных отрядов повстанцев и заставили их сражаться врукопашную. Думаю, у меня есть идея, как мы можем с этим бороться. — Ее взгляд переместился на Габриэля, и выражение его лица потускнело, а затем прояснилось, когда он увидел в ее предложении что-то, что выглядело чертовски обнадеживающим с того места, где я сидела.

— Да, это может сработать, — согласился он. — Но это предварительная судьба, которую могут изменить многие руки, поэтому давай пока оставим это между нами.

Остальная часть комнаты пробормотала свое согласие, и я кивнула, задаваясь вопросом, что у них может быть в рукавах, и веря в то, что они знают, что делают.

— Мигель и нимфы, не зараженные тенями, все еще могут присоединиться к нам, — предположила я. — Даже на военном поле было бы лучше, если бы у нас была собственная армия Нимф. Они ненавидят Лавинию за то, что она сделала с тенями и они хотят ее смерти так же сильно, как и мы, но я не уверена, насколько легко их будет убедить.

— Мы разберемся, — решительно ответила Дарси, и я кивнула.

— Мы должны нанести удар по остальным Центрам Туманной Инквизиции и спасти запертых в них Фейри, чтобы они присоединились к нашей армии. Наши планы по забастовкам уже готовы, и мы должны осуществить их как можно скорее, — сказал Калеб, запустив руку в свои золотистые кудри. — Мы можем предложить убежище тем, кто не хочет сражаться, но если выжившие из других лагерей согласятся, то мы, скорее всего, окажемся с тысячами Фейри, которые не хотят ничего, кроме как дать отпор тирану, который заключил их в тюрьму.

— Хорошо. Давайте ударим по ним всем сразу, но скоординированной атакой, — сказала я. — Я не хочу, чтобы Лайонел понял, что мы делаем, и убил еще больше невинных Фейри. Мы ударим по ним всем вместе и вытащим их всех. — Я посмотрела на Джеральдин в надежде, что она справится с этой задачей, и она твердо кивнула.

— Это произойдет по моей воле или по моей воле, — согласилась она.

— Тайлер может активизировать компанию, чтобы привлечь больше мирных жителей к восстанию и вступлению в наши ряды, — предложил Ксавьер, и Дарси мрачно улыбнулась, оценивая это.

— Связанные люди сделают чертовски невозможным подобраться к моему отцу. Раньше все было достаточно плохо, но с огромным количеством драконов, желающих и готовых встать между ним и смертью, это будет чертова резня, — прорычал Дариус.

Это была проблема, которая преследовала нас с тех пор, как Лайонел создал «Кабальных людей», и мы были далеки к ее решению. Некоторые из них были убиты в бою, но их все еще оставалось слишком много, чтобы можно было легко подобраться к нему.

— Мы можем продолжать работать над идеями, чтобы разделить их и уничтожить, но если мы не сможем уравнять шансы и разгромить его армии, то нам просто придется нанести им удар в лоб. Если мне придется прорваться через каждого из них, чтобы оторвать голову этого ублюдка от его шеи, я сделаю это с радостью, — сказала я, мысль об этом, заставила мой пульс участиться, обо всем этом кровопролитии. Я обменялась горячим взглядом с Дариусом, когда мы оба потерялись в этой мысли.

— Это проблема, — решительно сказал Орион.

Я огляделась и увидела, что он указывает на нас двоих, его брови нахмурены от беспокойства.