Идя вперёд, к приближающимся к нам энергетическим тушам, его начали облеплять бегущие к нему трупы. А так как тех вокруг было до боли в моём сердце много, то уже к двадцатому своему шагу он превратился в настоящего гиганта, сравнимого по росту с двумя другими титанами.

Однако он начал быстро преображаться из-за прошедшей по нему некротической энергии, что с чавкающими и хрустящими звуками перестраивало это "тело". Теперь же оно слилось в единую зелёную плоть, покрытую костяной бронёй и мелодично рычащую из трёх зубастых отверстий: голова и ладони. Мда, он как всегда в своём репертуаре.

— Ну, мракобесы, нападайте! — яростно рыкнул Лич внутри своего творения, похрустывая его кулаками. — Всех вас вые...!

Договорить ему не дали аватары, помчавшиеся на него.

Завязалась драка, достойная записи в хроники нашего мира, Хорделита. Летали кнуты, изрыгался адский огонь, золотые цепи сковывали тела и разрушались под силой зелёной некротической косы. Барбадос охранял меня рьяно и бешено, не давая богам даже секунды на внимание ко мне. И посредством этого яростного противостояния гнилая, кипящая и золотая кровь летала вокруг, создавая из руин Кадии пустырь, на котором от столь огромного количества грязной маны просто невозможно будет в будущем находится.

И пока гиганты буйствовали, я продолжал творить.

«Власть», отобранная мной, сейчас из двух душ концентрировалась в один единый сгусток, который я видоизменял словно пластилин. Тут выгнуть, здесь вытянуть, там вообще убрать. Ну а здесь проделать дыру. Понемногу из этой массы я вырисовывал нужное мне «Слово», которому должен будет подчиниться мир.

И как же сложно всё это творить, пока твоё тело лишено сердца и души, выступающего сейчас в качестве инструмента. Меня внутри корячило от нарастающей боли, мышцы с каждым движением слабели и понемногу начали отказывать органы.

Подсознательно я переносил остатки жизненной силы на критически важные участки, и если бы не моя магия крови и ранг «Абсолюта», я бы тут уже, как говорят минотавры, копыта откинул. Но пока держимся, главное успеть закончить.

И я продолжал. Скулил, мычал, потел, но продолжал.

И вот, оставалось совсем немного, как треснул защищавший меня барьер, а ко мне прильнула новая энергия. Барбадос...

Краем глаза увидел как его упавшую и изуродованную тушу боги топтали, разрывали и испепеляли.

А тот, понимая что не вывезет, отдал мне всю свою оставшуюся магическую энергию... вместе с душой. Он разбил её в порошок, усилив остатки своей силы. Теперь же оно всё моё.

И как же вовремя, ведь теперь с её помощью я успел завершить «Слово».

Аватары, поняв что враг окончательно мёртв, сразу посмотрели в мою сторону и понеслись тараном.

Но не успели.

— Принадлежащей мне «Властью»...

— Он говорит на языке богов?! Как смертный...!

— Я повелеваю миру принять мою волю...

— Дура, останови его! Он почти закончил!

— Я, Агарес Рэдгир...

Миг, и я почувствовал как грудь со спины пронзило золотое копьё. Следом тело начало растворяться в золотом свете, а остатки в виде головы быстро сгорали в адском огне. Но боль отошла назад. Нужно вымолвить последние слова. Совсем немного! Совсем чуть-чуть!

— Приказываю принять моё...

— ЗАТКНИСЬ!!!

Два мощных кулака, золотой и красный, просто пробили мою голову, превращая ту в фарш. Лишь последними остатками магической энергии и единственным глазом я видел, как их руки потянулись к моему творению.

Не успел... не смог...

Однако «Слово» внезапно засияло ослепляющим светом, что даже Светоликая отпрянула. Их аватары зашипели словно змеи, так как их "обожгло".

— Я, Анхель Рэдгир...

Брат... точно, твоя душа...

— Приказываю принять моё...

— НЕТ!!!

«Слово»

Следом я услышал магическим осязанием треск стекла, истошный вопль богов... и через миг меня поглотила темнота.

***

Первым я почувствовал боль. Не ожидал её ощутить.

Нет, за семьдесят с лишним лет я чувствовал ту множество раз: бесчисленные битвы, жесточайшие тренировки, перенапряжение мозга и ещё множество других причин.

Просто сейчас она была... такой яркой! У меня вырабатался очень высокий болевой порог, так что подобную боль мне могли причинить только если бы мою кожу полили кислотой. И то особенной! Ну, или если бы я повторил мой последний ритуал.

Потерев ушибленный лоб и сквозь зубы вдохнув воздух, попытался через подступившие слёзы осмотреться.

Понадобилось всего секунды две, чтобы понять, что я нахожусь в кабинете своего замка. Точнее, это ещё старый вид кабинета. Отшлифованный деревянный пол, тёмные зелёные обои, небольшая люстра и около единственного окна огромный письменный стол, заваленный бумагами.

Ну ещё и огромное кресло, в котором я утопал, так как для моего худощавого телосложение оно не подходит. Слишком щуплый и... низкий. Ну да, при размерах-то моего покойного отца в два с лишним метра его мягкий "трон" для меня был слишком большим.

А так как я сейчас сижу на месте главы рода, то...

— Не смог... — тяжело я вздохнул, смотря через окно комнаты на солнечное утро. И хоть солнце светило прямиком на меня, оно не резало глаза. Специальное стекло не позволяло.

Однако от печальных мыслей меня отвлекла бумага под рукой. Указ 154, от имени лорда Рэдгира. Моего имени. Подпись ещё не поставлена, рядом брошено перо, сделавшее черту из-за чернил на кончике.

Значит я только что хотел подписать, но вдруг посреди работы "уснул". Указ этот... когда я его издал? Сколько мне было? Так, родители умерли когда нам с братом было по тринадцать. Делами рода я занялся спустя три года, а Анхеля забрали...

— Милорд! Прошу, не бегите сломя голову! — послышался крик одной из служанок где-то вдалеке, от чего мои ещё плохо слышащие уши навострились. А сердце от волнения начало быстро стучать.

Я, ни теряя ни секунды, мигом слез со своего кресла и тут же, ничего не замечая, помчался к двери, чтобы выйти в коридор.

Однако меня опередили.

— Господин, лорд сейчас...!

Громкий стук об дверь, и та с грохотом открывается, поднимая небольшой ветерок и обдувая мои ещё короткие блеклые чёрные волосы. Проморгавшись после громких звуков, посмотрел вперёд, чтобы рассмотреть Его.

Отрощенные до шеи сияющие жизнью блондинистые волосы, белые брюки, голубая рубашка, наивное детское лицо и кристально чистые голубые глаза.

Что тут же заполнились слезами, стоило им увидеть меня.

— Анх...

— Аги!

Не успел я и слова вымолвить, как братец тут же метнулся ко мне и крепко обнял, прижавшись всем телом и заливая слезами мою белую рубашку. Руки автоматически прижали к себе блондина, отвечая на объятья.

А до сознания, что до этого работало в хладнокровном режиме, только сейчас дошла эта яркая и очень счастливая мысль. Рядом... мой родной брат рядом! Живой и здоровый!

— Живой... ты живой... Светоликая...

И только сейчас, из-за нахлынувших на голову эмоций, я обратил внимание на слова, которые бормотал Анхель. И, анализируя сказанные им, и то, что происходило во время сотворения «Слова», меня посетила интересная мысль.

— Анхи, — всё же оторвав блондина от себя и смотря в его зарёванное лицо, я глубоко вздохнул. — Ты... тоже помнишь... будущее?

Брат же, громко хлюпнув носом и вытерев рукавом (а не платком в грудном кармане, слепец!) глаза, громко рассмеялся. Своей жизнерадостностью этот человек мог заразить любого. Особенно хорошо это сочеталось с его природной красотой.

— А ты думал что только твоя душа всё запомнит? Вот же высокомерный идиот!

А я же, громко хмыкнув, вновь прижал его к себе. А тот снова начал реветь, не в силах сдержать эмоции. А я... а я просто отключил в голове режим холодного расчёта, и потому тоже заплакал, хоть и не кричал как Анхель.