— Какая подруга⁈ — резко перебил я. — О ком речь⁈

— Вы что, даже не в курсе, какая из ваших подруг пропала? — усмехнулся император. — Ну, честное слово, детский сад какой-то. Одну секунду.

Император исчез и через секунду появился снова. В той же позе, что и был. В том же месте, что и был.

Только теперь его руки были не сложены на груди, а вытянуты перед собой. Пальцы в стальных перчатках без труда держали на весу тяжелый даже на вид крест, сбитый из мощных деревянных перекладин, грубых и занозистых. К концам креста толстыми веревками, которыми и лошадь не страшно стреножить, врезавшимися в белую, как снег, кожу до такой степени, что из-под них выбегали ручейки уже свернувшейся и местами отпавшей крови, за руки и заноги была привязана девушка. Ее голова со светлыми, спутанными и испачканными в крови волосами, была опущена, словно она была без сознания. На теле, там где его не прикрывала грубая серая рубаха, больше похожая на мешок из-под картошки, виднелись и синяки, и ожоги, и резаные раны, тоже уже давно запекшиеся и переставшие кровоточить. Потерявшие мышечный тонус руки и ноги висели безвольными плетьми. В воздухе резко запахло кровью и безысходностью.

Девушка была мертва. И мертва уже давно.

И мне даже не нужно было видеть ее лицо, чтобы понять, что имел в виду император. Я и так знал, кто это.

Это Тина.

Глава 28. Боевой ритм

Копье выстрелило из моей руки само — прямо в стальную маску, прямо в прорезь правого глаза, едва не царапнув по плечу Тины!

И я даже почти попал — император лишь в последний момент дернул голову в сторону, от неожиданности совсем забыв, что умеет перемещаться!

Копье сквозануло по самому краю маски, рассекая ее, словно тонкую паутинку, в воздухе повисли шарики крови, а император отпустил крест, и исчез!

Я рывком поднялся, не обращая внимания на подламывающиеся ноги, и перехватил крест в полете. Двумя пальцами разорвал веревки на руках и ногах, и осторожно взял тело Тины на руки. Волосы девушки опали, открывая лицо, все в синяках, ссадинах и ожогах, как и остальное тело. Губы были покусаны и истерзаны, под носом и глазами — потеки крови. К счастью, сами глаза были закрыты.

Я бы вряд ли смог посмотреть в них, если бы не это. Ведь это по моей вине она сейчас мертва. Это я отправил ее на поиски кротов в армии, потому что доверял ей. Но совершенно не подумал, что такая импульсивная и прямолинейная девушка, как Тина, просто не способна на тайный шпионаж, и, обнаружив предателя, первым делом попытается воззвать к его совести и обличить его. А предатель, недолго думая, тем или иным способом отволочет ее императору, где из нее вытянут много интересных сведений. В том числе и насчет тайного знака сопротивленцев, если она где-то успела подслушать о нем.

А то, что при этом это милейшая, ни разу не сделавшая никому ничего плохого, прелестная девушка, умрет — это никого не волновало. По крайней мере, это не волновало Тойфона и его прихвостней.

Я медленно отошел к стене и положил Тину возле нее. Потом я ее похороню.

Потом.

Этот ублюдок перешел все границы.

Не думаю. Скорее, у него никогда и не было никаких границ.

Т оже возможно. Короче, действуй. Я поддержу тебя, сколько смогу.

И боль полностью отступила. То ли до этого момента демон халтурил, то ли берег силы для какого-то рывка, для какого-то момента полного напряжения, но теперь вышел из себя даже он.

Даже он.

Я развернулся лицом к сияющему в магическом зрении ярким пятном трону и зашагал к нему. Ноги уже полностью слушались меня, и не пытались подломиться на каждом шагу — демон знал свое дело.

А я знал свое. Если император боится выйти со мной в открытое противостояние, и предпочитает атаковать со спины, то пусть так и будет.

Если я не могу увидеть его даже магическим зрением, потому что он не становится невидимым, а просто все равно что исчезает, то пусть так и будет.

Во мне демон, я обладаю копьем и доспехами, но это все мелочи. Главное, что внутри всего этого я остаюсь собой. И в первую очередь это значит, что я остаюсь рукопашником. И, как любой рукопашник, я прекрасно знаю, что у любого человека есть свой боевой ритм. Удобная для него схема распределения времени, в которой атаки чередуются паузами. И любой человек будет атаковать согласно этой схеме, если только он специально не тратил годы на то, чтобы научиться сбивать этот ритм, не вестись на поводу своих биологических часов. На то, чтобы осознанно дробить свои атаки и паузы между ними, вводя противника в заблуждение и не давая ему возможности просчитать свои действия.

Но император, конечно же, никогда не занимался ничем подобным. Зачем ему? У него в распоряжении крылья, которые и так делают его самым сильным существом на планете. А даже если он когда-то давно этим и занимался, то явно не в последние пять лет, которые крылья принадлежат ему. Да что там — я и сам бы не стал этим заниматься, если бы у меня была сила хотя бы одной части демона. Собственно, я и не занимался.

Но мне и не нужно — я все это еще помню.

А вот он — уже точно нет.

Поэтому мне просто нужно посчитать.

Шаг, второй, третий…

Атака!

В спину врезался стальной шар, который используют для сноса зданий! Меня швырнуло вперед, я сделал два лишних шага, и машинально посчитал их тоже. Чертыхнулся про себя, и начал счет заново.

Шаг, второй, третий…

Удар!

На этот раз — в руку, держащую копье! Локоть вывернулся в обратную сторону, из-под треснувших пластин брони высунулся обломок кости — то ли моей, то ли доспехов, не пойми, — но боли все не было, я даже копье не выпустил. Демон старался изо всех сил.

Надолго меня не хватит!

Ничего, я уже почти закончил. Потерпи еще чуть-чуть. Мне надо, чтобы император поверил, что мне для чего-то нужно достичь его трона. Нужно, чтобы он потерял бдительность.

Поторопись.

Шаг, второй, третий…

Удар!

Левую ногу вынесло вперед, словно ее дернули обвязанным вокруг икры канатом! Я чуть не растянулся в шпагате, где-то неприятно затрещали связки, настолько громко, что это даже было слышно. В районе икроножной мышцы был вырван здоровенный кусок брони, и в дыре проглядывала сочащаяся кровью плоть. На сей раз — уже моя.

Я подобрал под себя ногу, встал и снова пошел вперед. До трона оставалось всего ничего — какой-то десяток метров…

Шаг, второй, тре…

Разворот!

Время будто замедлилось — настолько быстро заработал мой мозг! Как в бою, когда ты успеваешь за мгновение проанализировать сразу всю прорву входящей информации и на ее основании предугадать, предвидеть то, что случится дальше!

Копье через плечи перетекло из моей раненой руки в здоровую, и я поднял его, наводя острие на плотное разноцветное марево, возникшее на расстоянии вытянутой руки от меня!

Марево, которого раньше не было!

Марево, которое могло быть только лишь источников единственной в этом зале магии — магии крыльев!

И император ничего не успел сделать. Он не умел замедлять время, как я, он не умел предугадывать чужие действия, как я. Поэтому в момент, когда острие копье уперлось в марево, он уже вылетал из него, занеся крыло в широком замахе.

Замахе, которому не суждено было закончиться. Император налетел на копье и по инерции насадился на него почти до половины древка. Острые шипы и неровности клинка без труда прошли через тело, не защищенное, как у меня демоническими доспехами, и гарантируя диктатору скорую смерть.

Как ни крути, а в своей анатомии император оставался простым человеком.

— Я же говорил, что я тебя на шашлык пущу. — спокойно сказал я, глядя в стальную маску императора.

— Идиот… — тихо прошептал он. — Ты же идиот.

— Обоснуй. — усмехнулся я.

Крылья за спиной императора стали уменьшаться, словно усыхать. Костяные перья обмякали, будто листья на осенних деревьях, скукоживались, превращаясь в маленькие красные комочки, сочащиеся кровью. Они сжимались еще больше, и в итоге исчезали совсем, словно их никогда и не было.