— Я говорю, что высшее существо выдало нам всем комплект в 32 зуба не для того, чтобы блистать улыбками перед дамами. Вы же артиллерист — примите, что пережевывание пищи — есть артподготовка перед её окончательным покорением! И не стоит забывать о напитках… кстати, вино какой страны вы предпочитаете в это время дня?

— Шамбертен. Как, впрочем, и в любое другое время любого дня. Я постоянен в привычках, сир.

— Надеюсь, вы примете себе привычку побеждать. Ваш предшественник за год потерял треть вверенных ему солдат от болезней. Необходимо уменьшить это цифру в несколько раз!

Взоры присутствующих устремились на нас — ужин естественным образом сопровождался обменом мнениями и инструктажем.

— Вы должны вытрясти из персов как можно больше денег. Если удастся достичь в этой стране политического влияния, то нам надо добиваться торговых преференций и возможностей транзита наших товаров в Персидский Залив. Это настолько важное дело, что я готов построить там железную дорогу от Каспийского моря до Персидского залива ранее, чем из Петербурга в Москву!

— Ваше величество думает об Индии? — с жадным интересом спросил Бонапарт.

— И о ней тоже. Но более всего — о тех возможностях, что откроет нам проход в Индийский океан… Представьте, что нашим негоциантам более нет нужды огибать гигантский Африканский континент, дабы достичь восточных рынков; вообразите, что богатства Востока стали вдруг вдвое ближе… Ну и об Индии тоже не стоит забывать.Любовь моя, покажи господам генералам свою шаль!

Наташа, всегда готовая продемонстрировать обнову, но очень редко получающая такую возможность, немедленно послала за шалью свою фрейлину Шаховскую.

— Вот, господа, посмотрите, какое чудо в Исфагане можно приобресть за сущие гроши… А ещё — ковры; когда мы переедем на Каменный остров, я непременно покажу вам великолепные восточные ковры! Моя супруга была в восторге… Кстати, генерал Бонапарт, вы женаты?

— Нет, сир. Я пару раз делал предложения русским девицам, но их семьи давали мне отказ, как они объясняли, из-за незначительности моей персоны!

— Вот как? Должно быть, ваши избранницы принадлежали к сливкам общества, высшему свету? Вы амбициозны, мосье!

Николай Карлович кивнул, в его задумчивых итальянских глазах читалась досада.

— Увы, петербургский свет слишком инертен, чтобы оценивать человека не с точки зрения текущего его положения, а оценивать потенциал!

— Вы правы, хотя это свойство любого высшего света, не только в Петербурге. Но зато есть хорошая новость — я не таков. Вы знаете, у меня есть сестра на выданье, Александрин. Я могу предоставить вам возможность встретится и покорить её сердце. Она вздыхает сейчас по шведскому королю, но мне крайне не хочется выдавать её за этого полудурка!

Генерал, кажется, на мгновение потерял дар речи, однако затем он очень быстро овладел собою.

— Неужели Ваше Величество…

— Да, я готов породниться с вашим семейством, и меня не интересует его родословная. Такие, как вы — это предки, основатели будущих громких фамилий! Вас не так много времени перед отъездом — советую поспешить!

* * *

Как известно, Бонапарт никогда не принадлежал к числу людей, упускающих свой шанс. Очень скоро выяснилось, что от природы угрюмый, мизантропического склада Николай Карлович при необходимости мог быть очарователен и мил, как самый распоследний Ловелас. Кроме Цезаря и Плутарха, он прочитал ещё и натуральную гору французских романов, и теперь, в полном соответствии со своею военной доктриной, обрушил на голову бедной девушки целый каскад этих знаний! Они с Александрой гуляли по парку, катались в лодке на Царскосельских прудах, танцевали на многочисленных балах в честь моей коронации…. В общем, чувства вскоре вспыхнули и расцвели; роман, сообразно военному времени, развивался стремительно, и до отъезда генерала в Персию они обручились. Мосье Бонапарт без всяких нравственных терзаний и проблем перешёл в православие, а я для проживания предоставил им «Шепелевский дом». Реакция «Гельсингфорсской семейки» на произошедшее не поддаётся описанию, что, впрочем, изрядно нас всех позабавило.

Глава 21

По летнему времени Наталья Александровна переехала в Царское Село, где было и прохладнее, и комфортнее чем в Зимнем Дворце. Там, из-за подступающей летней жары, нам приходилось ночевать с настежь раскрытыми окнами, и шум от проезжающих по свежеуложенной брусчатке экипажей сильно мешал спать. Пробовали застилать камень соломой и ставить часовых, останавливающих слишком поздно проезжающие телеги и дрожки; но оказалось, что снабжение Зимнего припасами в значительной степени происходит ночью, чтобы днём подводы с низкорослыми косматыми лошадками и возницами в армяках не мозолили глаза благородной публики. А ведь так, если подумать, можно что угодно провести на Дворцовую площадь…

В общем, перевезя Наташу в Екатерининский дворец, проинспектировав заодно ход работ по строительству Лицея, я вернулся в Петербург, где меня, как оказалось, уже в нетерпении ожидал мистер Уитворд. Разумеется, я сразу же назначил ему аудиенцию — зачем задерживать такого занятого человека?

Английский посол был бледен и решителен. Он отказался от чая и сразу взял «быка за рога».

— Ваше Величество! Я получил крайне тревожные вести от Первого лорда адмиралтейства Хау. На протяжении нескольких месяцев с патрульных фрегатов и бригов флота Его величества неоднократно замечали в Канале и Ирландском море быстроходные торговые корабли под флагом княжества Эвер. Исходя из описания конструкции корпуса и такелажа, наши кэптены идентифицировали их как русские, Соломбальской верфи, недавней постройки. Эти суда не реагировали на сигналы наших фрегатов о необходимости остановиться и представить груз для проверки на предмет контрабанды, всячески уклоняясь от досмотра. Пользуясь превосходством в скорости, они постоянно бежали от исполняющих свой долг кораблей Его Величества.

— И что же с того? — деланно небрежно спросил я, помешивая серебряной ложечкой в кружке прекрасного кантонского чая с бергамотовым маслом. Какая же это прелесть — настоящий, дорогой чай!

— У нас есть данные, — грозно продолжал сэр Чарльз, — что по меньшей мере пять из этих клиперов заходили в укромные бухты на побережье Ирландии и осуществляли выгрузку неизвестного товара. По сведениям из заслуживающих доверия источников, близких к верхушке ирландских сепаратистов, на этих судах в Ирландию было доставлено оружие и боеприпасы!

Понятно. Жаловаться пришёл!

— Вы знаете, Чарльз, я, откровенно говоря, ожидал вашего вопроса на сей счёт, и хотел бы напомнить вам одну историю. В 1788 году, (я был тогда ребёнком, но помню всё очень хорошо), наш посланник в Лондоне сэр Сэмуэл Воронцофф направил в ваш Форин офис запрос о широко развернувшемся тогда в Англии снабжении Турции военными материалами и использования английских судов для перевозки турецких военных грузов. Так, например, наш осведомитель в Константинополе банкир барон Гибш сообщал в мае 1788 г., что из Константинополя в Морею вышли 4 английских корабля с военными материалами. Другой осведомитель, Фродинг, тогда же сообщал, что английские суда с пушками вышли из Константинополя в Рагузу. Турция беспрепятственно закупала в Англии военные суда; число подобных примеров во время той войны было огромно. Но премьер Питт отвечал Воронцову, что «ничего про это не знает»…

Уитворд слушал меня, как зачарованный; казалось, глаза его мерцали, будто слова мои падали в его мозг, как искры, вызывая в голове посланника микровзрывы затравочного пороха. Не рванёт ли? Ведь залп будет направлен в мою сторону!

— … и у меня, признаюсь, было огромное искушение ответить вам точно также. Ведь это так просто: произнёс «я не знаю», и разом избавил себя от всех дальнейших объяснений! Однако, друг мой, ответ этот был бы неверен. Нет, я знаю, что, для кого и куда возили эти суда и, хотя и не расскажу вам, что в них было (вы и так всё узнаете в своё время), но зато объясню, почему эти корабли появились в прибрежных водах Ирландии. Видите ли, мы, русские люди, добродушны и незлопамятны; однако, будучи сведущи грамоте, мы нынче всё записываем. И, решая, делать или не делать что-либо в отношении другого народа, мы достаём эти записи из запылённых дедовских сундуков и освежаем свою память. так вот, Чарльз; перечитав на досуге эту древнюю дипломатическую переписку, я решил, что, как у нас говорят, «долг платежом красен». Так что, да, кое-какие кораблики у вас там дейсвительно плавают… Считайте, что мы теперь в расчёте за ту морейскую историю!