* * *

Испанский посол Хоакин де Онис, очень смуглый седовласый гранд с благородными чертами лица, был моим следующим посетителем. Испания никогда не была приоритетным или даже важным партнёром России, однако, с некоторых пор всё изменилось. Наши державы довольно успешно сотрудничали в Юго-Восточной Азии, вместе уничтожая малайских пиратов; с недавних пор наши торговые и военные корабли в своих дальних плаваниях успешно использовали испанские гавани. Поэтому встреча с испанским послом ни в коем случае не была протокольной — у меня было к нему множество предложений и идей… иногда довольно неожиданных!

Положение державы моего визави было непростым. Испания ещё 2 года назад, потерпев ряд поражений в Пиренеях, прекратила свою войну против Франции, заключив Сан-Ильдефонийский мирный договор. В прошлом году обе стороны решили объединить свои силы против Великобритании. Испанцы пошли на это, поскольку английский флот нападал на испанский корабли, блокируя связи Испании с американскими колониями.

18 августа 1796 года между Испанией и Францией был заключён договор, согласно которого между двумя странами заключался наступательный и оборонительный военный союз; по требованию одной из подписавших сторон другая сторона в течение трёх месяцев была обязана оказать помощь флотом из пятнадцати линейных кораблей, шести фрегатов и четырёх корветов, каждый из которых должен быть полностью оснащён. В дополнение к флоту должны быть выставлены 18 000 пехотинцев, 6000 кавалерии и артиллерия.

Разумеется, сразу же после этого Испания была вовлечена в войну против Англии, и для Иберийского королевства это имело самые скверные последствия.

Прежде всего, многочисленный (по количеству линейных кораблей англичане превосходил испанцев в 4 раза), английский флот начал блокировать испанские колонии. Затем начались удары по испанским владениям. Под угрозой оказались Канарские острова, Менорка, и владения в Вест-Индии. А несколько месяцев назад до меня дошли сведения о победе англичан над испанцами у мыса Сент-Винсент.

В начале года испанский флот из 27 линейных кораблей, направился в Картахену на Средиземном море, с намерением отправиться в Кадис для эскорта конвоя из 57 торговых судов, в основном гружённых ртутью, необходимой для работ с золотом и серебром. В это время Средиземноморский Флот Великобритании под командой адмирала сэра Джона Джервиса вышел из устья реки Тахо с 10 линейными кораблями, чтобы попытаться перехватить испанский флот. Шестого февраля Джервис встретился у мыса Сан-Висенте с подкреплением из пяти линейных кораблей, прибывших под командованием контр-адмирала Уильяма Паркера.

Флоты противников встретились на рассвете. Тут англичане узнали, что эскадра кордобы насчитывает 27 линейных кораблей, что вдвое больше, чем их собственные силы (14 линейных кораблей). Но это их нисколько не обескуражило!

— Мне наплевать, сколько их там — сообщил подчинённым адмирал Джервис. — Будь их хоть пятьдесят, я всё равно пройду сквозь них!

Преимущество англичан был в том, что испанский флот был в двух дивизионах, не готовый к бою, в то время как английский флот уже выстроил линию. Джервис приказал своему флоту пройти между двумя колоннами, ограничив таким образом огонь, который по нему могли вести испанцы, и в то же время создавая себе возможность стрелять с обоих бортов. Испанцы начали соединять свои дивизионы в одну линию, и медленно отступили к Кадису. Несмотря на неопределенный результат сражения (испанский адмирал потерял лишь один корабль), сам факт, что английский адмирал осмелился атаковать вдвое превосходящего противника и при этом преуспел, красноречиво говорил про боеспособность как англичан, так и испанцев.

Тем не менее, Испания всё ещё оставалась весомой и значимой силой, и нам было, что обсудить.

— Счастлив видеть посланника короля Карла, — произнёс я с сердечностью, которой отнюдь не испытывал. — Несмотря на то, что наши империи сильнейшим образом отделены друг от друга расстояниями, в душе наши народы очень близки друг другу!

— Искренне поздравляю вас вступлением на престол, Ваше Величество! — учтиво отвечал испанец. — Всей душою надеюсь, что отношения наших великих держав упрочатся ещё сильнее, чем даже во времена Великой Екатерины!

— Позвольте прежде всего выразить вашему королю глубокое сочувствие в связи с той тяжёлый неравной борьбой которую он ведёт на суше и на море во имя чести и достоинства своей державы! — продолжал я всё в том же куртуазном духе.

— Испания всегда готова выступить на стороне справедливости! — также вежливо отвечал де Орис.

Однако я не собирался ограничиваться ничего не значащими трескучими фразами,

— Разрешите заверить через вас короля Карла IV, что мы в России всецело сочувствуем вашей борьбе. И прежде всего, хотел бы обратить ваше внимание на такую застарелую рану, как полуостров Гибралтар, что сами англичане называют «шип в сердце Испании» и исключительно высоко ценят это в своё владение. Полагаю, если враг что-то оценивает как чрезвычайно ценное, надо приложить все усилия, чтобы лишить его предмета своей гордости!

Граф Де Орис церемонно поклонился.

— Не могу не согласиться с вами. Однако, укрепления Скалы чрезвычайно сильны; предыдущая осада закончилась для наших войск неудачно…

Я, разумеется знал об этом: речь шла о так называемой долгой осаде Гибралтара, случившейся 20 лет назад. Во время Войны за независимость североамериканских колоний Франция, увидев, что Англия изрядно ослабела, в феврале 1778 года объявила ей войну, к которой присоединилась и Испания. Испанцы тогда сразу же подняли вопрос об отвоевании Гибралтара, что полностью отвечало интересам Французов. 20 июня 1779 года, всего через 4 дня после объявления войны, началась осада Скалы, которая затянулась на 3 года и 7 месяцев. Она оказалась самой кровавой блокадой в истории Гибралтара и вошла в историю под названием «Великая Осада».

Не решаясь взять Гибралтар штурмом, союзники начали его блокаду. Она шла почти 4 года с переменным успехом; испанские канонерки довольно успешно блокировали гавань Гибралтара, но англичанам всё же удавалось прорвать её, проведя в Гибралтар большие конвои с продовольствием и боеприпасами.

Поскольку блокада не давала нужных результатов, союзники решились на штурм. К Гибралтару подтянули войска, численностью 33 тысяч человек. Против фортов было сосредоточено 400 орудий и 150 тяжёлых мортир. Французы предложили обстреливать бастионы Скалы с помощью плавбатарей, построенных особым образом: массивные дубовые брусья, постоянно поливаемые водой из насосов, закрывали мортиры, расположенные на деревянных площадках. Дабы во время стрельбы конструкция не перевернулась, батареи имели водяной балласт. На небольшом расстоянии от рядов крепкого бруса были натянуты пеньковые сети, которые должны были гасить инерцию бомб, попавших в «плавающую крепость». Дополнительную плавучесть конструкции придавали пустые бочки, уложенные по периметру основания. Транспортироваться к позиции батареи должны были шлюпками и канонерскими лодками.

Англичане, оценив опасность ситуации, начали бить по плавбатареям калеными ядрами, и смогли поджечь одну из них. Английские канонерские лодки, выстроившись фронтом, организовали продольный огонь по «плавающим крепостям». и к вскоре запылали 9 из 10 французских батарей. В конце концов 7 «плавучих крепостей» взлетели на воздух, на них погибло около 1500 французских артиллеристов, экипажи ещё 2 горящих батарей бросились в воду. После этого канонерские лодки строем фронта подошли к последней исправной батарее и взяли её на абордаж. Всю эту историю я знал практически из первых рук, от адмирала Нассау-Зигена, командовавшего одной из этих батарей и едва не погибшего при её взрыве.

— Да, Гибралтар — прекрасная оборонительная позиция. Именно поэтому его непременно надо взять! Скажите, какую цену заплатила бы Испания за такого рода услугу?

Де Орис, явно не готовый к такому вопросу, заметно смешался.Однако, в отличие от него, я уже знал примерный расклад. Во время переговоров после долгой осады Испания, пытаюсь получить Гибралтар дипломатическим путём, была согласна в обмен на него отдать Пуэрто-Рико, Тринидад, Гаити, Оран и Омоа. В общем, предмет для разговора имелся…