Судя по всему, господа советники в целом со мною были согласны.

— Далее, — приободрившись. продолжал я. — Поквадратный сбор, конечно, дело непростое. Нам из Петербурга очень трудно просчитать, сколько в каком-нибудь Ельце имеется квадратных десятин домов или амбаров. Этот налог надо позволить ввести губерниям, по своему усмотрению, и собирать на свои нужды.

Теперь насчёт купцов. Сейчас они платят один процент с капитала. Вы думаете, они охотно это делают? Конечно, они и сейчас скрывают капиталы! Ведь зачем платить даже один процент, если можно не платить ничего? Так что, самое главное — не увеличивать процент сбора, а найти надёжный способ выявлять действительный размер и их капитала. Надо указать, что право наследования у купцов ограничено размером их объявленного капитала. Всё, что будет выявлено свыше того, будет конфисковано в казну! Да, а собственно, почему только у купцов… У всех! И распространить налог на все сословия, чьё состояние превышает 10 000 рублей!

По поводу расходов на заготовку соли и спирта: у нас, как я понял из представленных расчётов, почти половина соли добывается на озере Эльтон. Сама добыча проста: берём и копаем, но в копеечку выходит доставка. Раз так, необходимо устроить туда конно-железную дорогу, такую же точно, как мы построили от излучины Дона до Волги. После этого расходы на перевозку соли существенно сократятся.

С винным сбором ситуация следующая: я поручил нашим химикам, Лепёхину и Севергину, разработать наилучшее оборудование для выкурки спирта. К тому же надо наладить выгонку спирта не из зерна, а из картофеля. Мы устроим большие казённые заводы, и начнём производство спирта с розливом в запечатанную тару. Это, конечно, потребует времени, но внушает надежду на удешевление производства спирта!

Тут господа советники особенно заинтересовались: почти у каждого был винокуренный заводик, и не один.

— Перевести часть административных расходов на губернии можно и нужно. Но надо тогда обеспечить их приличными доходами, чтобы губернии могли нести это бремя. Мы разрешим им вводить это самый «поквадратный сбор», акцизы на табак, вино, и получать иные доходы, которые они сами предложат. Для устройства губерний и их финансов надлежащим образом надобно устроить Земский собор…

Испуганный шёпот пронёсся среди советников. Воронцов, и так уже слушавший во все уши, смотрел на меня, будто я у него на глазах превратился в рептилоида или арахнида.

— Что, простите? «Собор»? «Земский»?

— Именно так. От каждой губернии должно быть избрано известное количество депутатов…

— Как при созыве Уложенной Комиссии?

— Примерно так.

У господ советников явно отлегло от сердца. С Уложенной комиссией они были знакомы, как с некоей декорацией времён начала века Екатерины, и потому нисколько не беспокоились и не боялись её.

— В общем, часть расходов на управление Империей действительно надо перенести на губернии и даже уезды, обеспечив их источниками финансов. Прошу господ советников к следующему заседанию представить надлежащие на сей счёт предложения. Засим всё!

Заседание завершилось. Советники покинули мой кабинет; остался лишь Воронцов, по выражению лица которого было видно, что он недоволен совещанием.

— Увы, Александр Павлович, но все предложенные средства будут малодейственны. Когда ещё вы построите эту дорогу на Эльтон! Так или иначе, а придётся нам вновь поднимать подушную подать…

— Вы правы, Александр Романович, получить дополнительные средства, совершенствуя нашу податную систему, будет много сложнее, чем просто повысить налоги. Но повышать мы пока ничего не будем, — нехорошо начинать новое царствование с таких непопулярных мер! Но есть и третий вариант!

— Какой же? — насторожился Воронцов, ожидая, что я вновь предложу какую-то полумошенническую схему с ассигнациями или государственным долгом.

— Нам надо изыскать средства на добычу на Урале золота. Там уже разведаны довольно-таки существенные месторождения легкоизвлекаемого золота. Я думаю, что самые крупные залежи надо разрабатывать собственной компанией с частным участием. Менее интересные участки надо будет раздавать в аренду с торгов. Требуется написать регламент — как и в каком порядке распределять участки. Я предполагаю, что мы сможем получить таким образом существенные доходы, которые позволят нам серьёзно поправить наши дела.

— Это тоже не самый быстрый способ наполнить казну. Добычу ещё надо организовать!

— У меня давно уже всё было готово. Участки для добычи разведаны и частично даже размежёваны. На Балтийском заводе доделывают три паровые драги, способные заменить сотни рабочих; две буровые установки на паровой тяге уже доставлены в Миасс, ещё четыре привезут в этом году. Запасены большие объемы ртути, динамит, имущество для устройства лагерей старателей… в общем, мы сумеем устроить дело много быстрее обычного!

— Ну, дай бог… но подушную я бы всё-таки поднял. На всякий случай! — отвечал Воронцов, и мы разошлись каждый при своём мнении.

* * *

Настал март. Постепенно к городу подступала неустойчивая, ветреная петербургская весна. Я много работал над ворохом проблем, свалившихся на меня вместе с императорской властью. А ведь одновременно надо было в тайне ото всех готовить документы об освобождении крестьян от крепостной зависимости! Когда в 1861 году правительство Александра II освобождало крестьян, то, в процессе подготовки, кроме манифеста, было тщательно составлено и обсуждено больше двух десятков конкретизирующих его «положений». У меня не было возможности подготовить всё столь же детально, и многое пришлось оставить в декларативной форме, с обещанием разработать нужный закон позднее; однако самое необходимое надо было заготовить заранее.

В тот день, засидевшись до вечера, я вышел из-за бюро лишь в начале одиннадцатого.

— Посмотрите, Ваше величество, какое зарево за окном — произнёс Михаил Михайлович, помогавший мне весь день формулировать казённые фразы рескрипта о статусе Средиземноморской эскадры.

Это соединение должно было сразу после схода льда в Финском заливе отправиться на службу на Мальту, где контр-адмирал Пустошкин уже устроил порт, крепость и подготовил необходимую инфраструктуру. С этого года к четырём нашим фрегатам добавится сильное ядро — шесть линейных кораблей старого и четыре — нового типа.

— Однако же, это выглядит странно! — произнёс Дмитрий Прокофьевич Трощинский, опытный, в летах, статс-секретарь, служивший когда-то Екатерине. — Это ведь не закат. Там что-то горит!

Сперанский, услышав это, быстро перекрестился. Пожары здесь — форменное бедствие. Сколько раз приходилось видеть, как небо над Петербургом озаряется отсветами пламени, а вверх вздымаются клубы сизого дыма…

Вдруг за дверями послышался шум.

— Ваше Величество! — воскликнул полковник Волховский, начальник моей личной охраны, контролировавшей теперь все внутренние помещения Зимнего дворца. — Только что прибыл курьер из Кронштадта. Пожар на Балтийском флоте!

* * *

Через двадцать минут мы по санному следу неслись в Кронштадт, навстречу ледяному ветру и всё явственнее доносившемуся запаху промёрзлой гари.

Открывшаяся перед нами картина оказалась достойна пера Данте. Шесть линейных кораблей будущей Средиземноморской эскадры, стоявших в Средней гавани, пылали, с треском разбрасывая вокруг себя горящие головни. Огонь на добрых двадцать сажен вздымался над корпусами, сиявшими мириадами раскалённых углей; искры тучами вздымались в чёрное небо, отчего ночной мрак вокруг становился ещё гуще.

Портовое начальство суетилось на льду, организуя действия пожарных команд. Конечно, никто не собирался тушить уже горящие суда, все усилия были сосредоточены на спасении тех, что ещё не горели. Самое скверное, что из-за льда отвести их было невозможно, и сбежавшиеся с зимних квартир экипажи делали что могли, непрерывно поливая борта кораблей водою из спешно проломанных прорубей.