Литмир - Электронная Библиотека

По требованию Марины разукрасил её под Русалку, себя – под Посейдона. В увертюре совокупления она вдруг вспомнила, что в одном фильме рыбы-самцы покрывают молокой икру, которую мечут самки. Заявила, что она большая лосось и хочет, чтобы я покрыл её, выпустив «молоку» ей на живот. Я возбудился, как вихрь в калифорнийской пустыне, и всаживал фаллическое орудие, словно гарпун. Сделал поллюцию вокруг её пупка. «Этого» изверглось, будто из вулкана Этна.

Через полчаса Марина вообразила себя шотландской колли, а меня – пуделем Артемоном, улизнувшим от Мальвины. Сначала мне было смешно. Однако, она втравила меня в процесс ухаживания, подобный тому, когда домогаются сук кобели, заставляя выкусывать несуществующих блох и вскакивать сзади… Она ловко выскальзывала из-под меня, а потом внезапно бесстыже развалилась и принялась подставлять медоточивые пахучие угодья с железами внутренней секреции, которые я вылизывал… И вскоре от вожделения мой язык вывалился до пола. А она извивалась подо мной гибким тугим телом и, подвывая, стонала: «Вылижи меня, вылижи…» И я лизал её, а она истекала спелым и ненасытным соком экстаза, как та есенинская сука…

11 июня. Мари (так она просит себя называть) до безумия увлечена ролевыми играми. Сегодня она поочерёдно перевоплощалась то в римскую Матрону-кобылицу, то в целомудренную Дездемону, то в нетронутую семилетнюю девочку, а я, соответственно, – то в Жеребца Калигулы, то в Кассио (вопреки классическому сценарию всё же наставившему рога мавру), то в Старого Развратника. Теперь не столько я малюю Мари, сколько она меня.

Кой чёрт люди толмят о разделяющей разнице в возрасте? Чушь собачья! Мы переливаем содержимое друг в друга, аналогично двум сообщающимся сосудам. Предел гедонизма!

Подарил Мари фамильную вещицу, сохранившуюся от покойной бабушки – золотую цепочку с кулоном в виде фигурки Тельца. Знаковое совпадение: ведь Мари родилась под этим созвездием. Для супруги, с коей промытарился четверть века, поскупился, а для моей Миленькой Маленькой Девочки – нет.

12 июня. Кажется, функционально я переоценил себя. Даже мой безотказный лошадиный организм начинает делать сбои. Уже и ВТС41 не помогает. Стрелка близится к лимиту исчерпания. Моментами ловлю себя на том, что кровь порвёт сосуды в мозгу или откажет сердце. И пускай отказывает. Да я моей Девочке отдамся даже под страхом аннигиляции! Я не ропщу и согласен на самоподрыв. Умереть, так от смертного удовольствия.

Любому мужчине неизбежно встречается роковая женщина. Лучше Мари для такой летальной миссии – не придумаешь. Девочка моя! Ты украсила мой закат и вправе распоряжаться мной!

13 июня. Отчаянная, ослепляющая, душераздирающая боль! Тринадцатое – проклятое Провидением число. Я – бык, пронзённый шпагой тореадора. И это вовсе не аллегория, и не роль из сексуальных игр. Это правда, с которой невозможно смириться. Сегодня, когда мы баловались в постели, какой-то хрен начал названивать в квартиру Мари. С полсотни раз. Ему, понятное дело, никто не открывал – малахольный-то тюха-митюха в командировке. А потом хрен начал дубасить в дверь со всей дури. Реакция Мари была странной: она испугалась, не вышла к нему сама и меня удержала. Когда через полчаса придурок протопал по лестнице, Мари выглянула в окно и, ойкнув, отпрянула. Я глянул во двор и увидел какого-то молодого кавказца. Он шарил наглыми глазами по окнам дома. На мои расспросы Мари путанно и сбивчиво начала объяснять, что это их семейный приятель Арми. Он, мол, приглядывает за ней по поручению мужа. Её очевидные ложь и замешательство резали глаза. Понадобилось неистовое домогательство, чтобы подвигнуть Мари на исповедь. Наконец она покаялась: грешна, однажды факнулась с ним (мямля клиторальный был в долгом отъезде). И он ей не нужен, но дикарь её преследует.

На что я надеялся? Чего хотел? Изначально Марина воспринималась мной жизнеутверждающим ликующим потоком, струящимся с небес. Всё упрямее в этот водопад вплетаются креповые, траурные тона.

В молодости я своим талантом покорял женщин, врываясь в их души, пронзая их интимное ядро. Далее уже ничего не стоило, походя брать их тела и взламывать их «лохматые сейфы». Цинично? Да! Подло? Да! Мерзко? Да! Но так было. С ними. Нынче – со мной. Увы, чую, что начинаю приедаться Марине. Грядёт час, когда она…

14 июня. Сегодня у нас с рандеву по злачному ночному Среднегорску на комиссионные, что капнули из Лахти на мой счёт. Марина хохочет и уверяет меня, что я отстал от жизни: в городе, якобы, можно найти всё, что есть в Лас-Вегасе. Она тащит меня в какой-то злачный уголок. Уже слышу её звонок. Допишу позже…».

«Уже не допишешь, господин Бухвостов, – вздохнул Подлужный, завершив чтение дневника. – Такова жизнь. И смерть. Стоп, Алый! Забудь эти экзистенциальные штучки. Не до них. Тэк-с, ты же подчеркнул некоторые места в откровениях этого антисоветского дегенерата. Где они?»

И следователь принялся перелистывать записи в обратном порядке, отыскивая собственные пометки, аккуратно сделанные на полях карандашом.

«Ага! – через минуту пробормотал Подлужный. – Вот: «…семейный приятель Арми… Я глянул во двор и увидел какого-то молодого кавказца… Подарил Мари фамильную вещицу… золотая цепочка с кулоном в виде фигурки Тельца».

И Подлужный, не мешкая, набрал номер телефона Бойцова. Тот взял трубку где-то на десятом-одиннадцатом зуммере аппарата.

– Ты чего, Ляксей, всегда такой настойчивый? – сходу догадался Николай, даже не дождавшись отзыва инициатора разговора.

– Смотри, какой проницательный, – не поскупился на комплимент абонент.

– А то! – хмыкнул оперативник. – Хотя, невелика заслуга. Кроме тебя все остальные знают, что больше четырёх вибраций по телефону это…

– Моветон, – подсказал следователь. – Так ведь есть веская причина.

– Говори.

– Коль, помнишь, Зотов подметил, что на шее у Марины Алькевич не было никаких украшений?

– Ну?

– Зачитываю выдержку из дневника Бухвостова. Он, к твоему сведению, называл Марину «Мари». Слушай: «Подарил Мари фамильную вещицу, сохранившуюся от покойной бабушки – золотую цепочку с кулоном в виде фигурки Тельца».

– Всё?

– Не всё. Я по этому поводу ещё раз проведу осмотр в квартире Алькевичей и допрошу друга Бухвостова – Ситова. Попрошу его сделать зарисовочку, если он видел эту фиговинку. Он же художник. А ты…

– …А угро пошукает по местам скупок, озадачит, кого надо, – опередил его Бойцов. – Теперь всё?

– Теперь всё.

Теперь, в самом деле, было всё. Ибо заканчивались изматывающие по накалу две недели в вершающая их пятница. И Подлужный помчался на вокзал Среднегорск II, чтобы оттуда электричкой отправиться на «партийно-профессорскую» дачу. Туда он вёз не только своё сердце и гостинцы, но и ошеломляющее сообщение о том, что скоро станет прокурором.

Глава седьмая

1

Наконец и долгожданная встреча с семьёй! Как на месте молодого папаши-следователя, поступили бы обычные мужчины? Да всецело отдались бы беспечной двухдневной передышке: играли бы с ребятнёй, тискали жену, парились в баньке, рыбачили на утренней зорьке, резались в шахматы с тестем, хвалили за уху и знатную закусь тёщу…

В общем, вкусили бы толику безудержного наслаждения от радостного жизненного пирога. А перед отъездом тактически грамотный глава молодой семьи, в минуты интимного расслабления, проинформировал бы жену, а уж потом и родню о том, что на горизонте замаячили весомые перемены: переезд и деятельность на ответственном государственном посту. С последующим карьерным ростом! И тут же ублажил бы их, растолковав, что на данный момент – это перспективное… предложение. Но его надо бы обсудить всерьёз. И мнение супруги (а как вы думали!), чуть ли не решающее. И формулировочки выбрал бы помягче, поуважительней, поделикатнее.

Выдал бы по всем правилам семейной науки расчётливый мужчина залп свежих сведений «под занавес» – и в кусты, то есть – в город на предстоящую рабочую пятидневку. Пока-а бы в течение неё жена, тесть и тёща перемывали косточки отсутствующему кандидату в прокуроры, острота момента и спала бы.

39
{"b":"912555","o":1}