Владимир Фёдорович тоже на солнце оглянулся, прикидывая, стоит ли спускать шлюпку, а то в темноте напорются на камни. Сейчас в шесть вечера по местному времени будет пик прилива. И к этому времени они не успеют, а потом начнётся серьёзный отлив и пристать к берегу будет вообще не просто. Если ориентироваться по широте залива Румянцева, а это 37 градусов северной широты, то приливы и отливы здесь не маленькие — разница может двух метров достигать. А вот в восемь утра начнётся прилив. Тогда и высадятся.

Люди ходили по палубе весь вечер возбуждённые. Гадали, кто те неизвестные рыбаки, что стояли до самого темна на берегу, пока вечерние сумерки не скрыли их окончательно. Кох и сам гадал. Но версий было много и то, что это русские, была далеко не на первом месте. Князь Болоховский сказал, что всех поселенцев в 1841 году после продажи Форта-Росс эвакуировали в Ново-Архангельск. Так, что это либо американцы, либо местные индейцы. Хотя, могут быть и испанцы. Да и чего гадать, утром сами скажут.

Спал капитан-лейтенант плохо, думы одолевали, о жене и дочке, что остались в страшно далёкой отсюда Туле, не выдержал, зажёг светильную лампу, изготовленную на заводе князя Болоховского, достал фотографию им присланную в Кронштадт, вернее три фотографии. Жены Эммы отдельно, дочери Эрики, состроившего ему рожицу, и общую фотографию на фоне красивой ротонды. Глядел, гадал, смогут ли вылечить. Так и отключился за столом, и чуть не сразу был разбужен, тревожным заполошным набатом рынды.

Капитан выскочил на палубу. Подбежал к мостику и глянул в подзорную трубу туда, куда указывали руками люди, столпившиеся у фальшборта.

К ним галсами против ветра двигалась та самая парусная рыбачья лодка, что они видели на берегу. Не утерпели местные, сами в гости плывут.

— Бросьте им штормтрап, — Владимир Федорович отыскал глазами Дондука, — Как думаешь, сотник, наши люди?

— Знаете, что сказал бы дархан Дондук? А я знаю, — дождавшись пожатия плечами капитана продолжил калмык, — Он бы сказал: «Тут русский дух, тут Русью пахнет». Кто бы они не были, вскоре станут нашими. Мы пришли навсегда.

Именно в это время над фальшбортом показалась нечёсаная голова азиата. Голова явно слышала последние слова сотника.

— Хей! Ура! Вы руская⁈

Событие сороковое

ГОСПОДЬ не золотая рыбка, чтоб выполнять всякие желания!

Сказать, что Сашка забросил все дела и занялся подготовкой экипажей для двух фрегатов, так нет. Нечем было заниматься. Школа гардемаринов работает, там процесс отлажен. Суворовское училище дворянских недорослей в артиллеристов перековывает. И даже школа спецназа ГРУ, или калмыков, и та спокойно фунциклирует. Программы есть, учителя тоже. Всё само крутится, успевай только в топку денежки подкидывать. Не мало. Очень не мало. Сотни детей нужно кормить, одевать, платить очень и очень большие деньги преподавателям, там ведь всё люди не простые. Плюс уголь и дрова. Плюс… да легче минусы посчитать. Но, тем не менее, вертится само.

Два новых училища для моряков только в самом начале потребовали вмешаться. Нанял управляющего в Туле Андрюха Павлидис вместе с тремя бригадами плотников, и они за две недели срубили восемь больших зданий под казармы. Ещё за неделю печники отгрохали там печи голландки, а строители за бани принялись. И к тому времени, как первые двести моряков прибыли в Басково, всё уже готово было. Даже учителя с Московского университете дружно переехали вместе с семействами и обжились в новых теремах, построенных по образу терема в Болоховском.

К приезду следующих двух сотен матросов и для них всё было готово. Учиться и те и другие будут полтора года до августа 1853 года. После чего вторая группа, надо понимать, поедет на Крымскую войну, в Севастополь. А первая в Кронштадт, и там всё, как и с «Авророй», добрать людей в Ирландии и в неметчине, доплыть до Бостона, загрузить на борт артиллерию, порох, бомбы, ружья, или точнее, винтовки казнозярадные Шарпса в вариантах и пехотной винтовки, и кавалерийского карабина, если их уже выпускают, револьверы Кольта, и быстрее вокруг мыса Горн и вдоль побережья обеих Америк к Петропавловску. Нужно успеть туда до налёта эскадры контр-адмирала Дэвида Пауэлла Прайса. Устроить ему там тёплую встречу. Даже горячую. С его крохотными пушками и неслаженными действиями англичан и французов встреча с орудиями Дальгрена будет поводом не только застрелиться, как в реальной истории, но и утопиться после этого вместе со всей эскадрой.

Словом, всё шло по плану, и вмешиваться в процесс не приходилось почти. Иваницкий основал в Бостоне филиал компании по реализации продукции заводов и фабрик Кохов и Сашки, в том числе и джинсов, а рядом юридическую контору, которая и занялась организацией подставных фирм, через которые скупали оружие. Главное было пока русский след ни коим образом не светить. Весной в США поедет десяток калмыков, которые откроют посольство Джунгарского ханства. А на следующий год ещё три десятка человек, для открытия консульств в крупных портовых городах США. Эти консульства будут выдавать всем желающим американцам за 400 долларов каперское свидетельство, как только Англия и Франция объявят войну России. В этот же день посол Джунгарии в Лондоне объявит войну Англии и Франции от имени Великого хана Галтана-Бошоглу. И как воюющая страна, Джунгария сможет совершенно законно выдавать всем желающим каперские патенты. Пусть Николай гордится своим рыцарством. Виктор Германович Кох точно не рыцарь. Ему это не по карману. Ему нужно в одиночку победить Англию и Францию, тут не до рыцарства.

А занимался Сашка прожектёрством. В смысле, прожекты разрабатывал. Поводом послужили приехавшие к нему преподавать у моряков выпускники и даже профессора Московского университета. Сашка думал, что тут главное деньги. Там копейки платят в Москве, а при этом жильё дорогое, одежда, да всё дорогое. Если профессор с полковничьей зарплатой ещё сводит концы с концами, то молодёжь может смело вещаться.

Самое интересное, что всё даже ещё хуже, чем Сашка себе представлял. Профессора побежали в том числе и потому, что их сокращать стали. Николай решил, а после того, как он чего-то решил, развернуть этого товарища вспять невозможно, даже увидев, что получается плохо, он просто будет считать, что исполнители подвели или обстоятельства вмешались, но своей вины не признает. Так вот, Николай решил, что студиозы — это рассадник всяких революций. Ну, тут он прав. Только вывод сделал неправильный. Раз они рассадник, то давайте уничтожим их. И уничтожил. К концу царствования Николая I во всех российских вузах училось всего 2900 студентов. Это примерно столько же, сколько в то же время обучалось в одном Лейпцигском университете. А что разве Россия больше Лейпцига? Правда, один плюсик был, позакрывав и сократив всяких юристов и философов, Николай Павлович одновременно открыл несколько отраслевых институтов. Были открыты Технологический, Горный, Сельскохозяйственный, Лесной и Технологическое училище в Москве. И ещё один плюсик, туда могли поступать выпускники уездных училищ.

Сашка предлагал выход из ситуации, когда университет становится рассадником вольнодумства. Нужно резко увеличить количество военных училищ, в десяток раз. И вскоре станет ясно, что такое количество офицеров в армии не нужно, тогда выпускники и пойдут в гражданские учреждения и на заводы работать, пойдут в учителя. Но эти люди, которые привыкли к дисциплине, на улицу с манифестами не пойдут. Более того нужно военные училища не абы какие создавать, а с инженерным и строительным уклоном. И тогда не только учителей добавится нормальных, но и инженеров на заводах и фабриках.

Прожект! И чего его золотая рыбка в Николая не засунула?

Глава 15

Событие сорок первое

Прийти незаметно, убить тихо и уйти «с салютом» — это умение. Сделать всё это и выжить, — это наука, а чтоб все подумали, что это случайность — это искусство! Константин Хохряков