Мы проспали бы до полудня, но Гелхард просыпался рано – и пришлось вставать чуть не на рассвете. Я еле разлепила веки – и слегка позавидовала Вильме: она казалась свежей, как роза.

– Я вчера меньше устала, – сказала Виллемина. – И ещё мне необычно хорошо в обществе мессира Валора. Если у меня и впрямь есть капля Дара, она на него реагирует.

– Ужасно здорово, что он остался поговорить, – сказала я. – Некстати же я заснула!

– Он просил тебе передать, что гордится тобой, – сказала Виллемина, поцеловала меня в щёку и ужасно этим смутила. – Что прекраснейший мессир Олгрен нежно любит тех, кому удалось его вздуть, и, скорее всего, вы сможете стать друзьями.

– Обнадёживающе звучит, – проворчала я. – Вот ещё я б любила тех, кого надо бить, потому что они не понимают слов…

– Мы девушки, – вздохнула Виллемина. – Пресветлый Боже, видишь ли эти цепи?! Как бы мне хотелось, чтобы мессир адмирал был в наших жизнях последним схлопотавшим затрещину за мерзкое поведение…

Меня это насмешило.

– Ничего, Вильма, – сказала я. – Может, чем дальше – тем больше нас будут бояться? Вот запугаем всех хорошенько – и начнут прислушиваться, я надеюсь.

Не успели мы одеться и выйти, как на наши бедные головы свалился Эгмонд. Остановился в дверях будуара Виллемины и сообщил, то ли злорадно, то ли с удовольствием, что прекраснейшая леди Фелисса с милостивого разрешения государыни и в её присутствии даёт большой осенний бал для всяческой золотой молодёжи столицы.

– А тебя не ждут, милочка, – сказал он, вложив в голос столько яда, что, будь в будуаре Вильмы мухи, они бы передохли.

– Конечно, ваше прекраснейшее высочество, – радостно улыбнулась Виллемина. – Вы, как всегда, предусмотрительны и разумны: я предпочту провести день в обществе государя. Возможно, мне удастся немного его развлечь.

Эгмонд покосился на меня – и всё-таки подошёл шагов на пять. И прошептал:

– Отец умирает, де-воч-ка. Ты молись, чтоб пережить его хоть на неделю: я, когда надену корону, тебя терпеть не стану.

Виллемина сложила ладони.

– Я давно вручила судьбу свою Творцу и его воле, ваше высочество, – сказала она кротко.

– В один котёл тебя и твою некромантку! – рявкнул Эгмонд. – Думаешь, я не найду на неё управу?

– Как вам будет угодно, – улыбнулась Виллемина.

Окончательно его взбесила – и он выскочил из будуара, шарахнув дверью. По Тяпке было очень заметно, как ей жаль, что нельзя облаять его вслед.

– Что это за Фелисса? – спросила я.

– Его любовница, – сказала Виллемина, пожав плечами. – Королева вызвала её из Перелесья, думаю, вполне намеренно: девица во вкусе Эгмонда. Бюстик, бёдра, локоны, глазки как у котёночка… Старательно изображает дурочку, но неглупа, хитра, пронырлива, шпионка. Надеется стать королевой, – Виллемина улыбнулась. – Эгмонд ей это пообещал. Забавно, правда?

– Почему забавно? – меня просто в жар кидало от таких вещей. – Гады же!

– Кто ж позволит принцу жениться на девке! – Вильма взяла меня за руку – за клешню – и погладила пальцы. – Карла, это же высший свет, тут всё не такое, каким кажется. Не принимай так близко к сердцу.

– Просто не могу слышать, как он… о тебе и о короле, – буркнула я.

Виллемина махнула рукой:

– А, вздор. Ты же сама слышала: Малый Совет принял решение. А у меня есть ты, – и вдруг обняла меня. – Мы всё сможем.

Уверенно сказала. Я ей поверила. И вообще… не слишком часто меня обнимали просто так.

Вильма была уже совсем моя принцесса.

Мы пришли в покои Гелхарда, а там – Броук! О чём-то беседовал с королём вполголоса – и поклонился нам:

– А у меня есть важный разговор, дорогие дамы! Особенно с вами, леди Карла. Ваше прекрасное высочество, вы позволите?

– Конечно, мессир, – сказала Виллемина. – А мне можно послушать?

Броук пододвинул нам кресла, а король наблюдал и чуть улыбался. Он ещё сдал за ночь, и я поняла, что все эти знаки защиты, которые я рисую, – это попытки справиться с пожаром, поливая водой остывающий пепел. Ничего уже не поделаешь.

– Тебе можно слушать всё, что ты захочешь, малютка, – тихо сказал король. Я чувствовала, что ему совсем плохо. – Я хочу, чтобы ты знала обо всём, что происходит в Прибережье. И ничего не боялась. Совсем ничего. Расскажи девочкам, Броук.

«Совсем ничего», – подумала я. Ну да. Он ведь умирает и знает об этом… и всё, конец нам.

А Броук тем временем обратился ко мне:

– Так вот, леди Карла, мы начинаем действовать по вашему с государыней плану. Но вот в чём беда: вы ведь единственная проклятая, простите, душа в пределах нашей досягаемости. Вы сами понимаете: я могу быть замечательным бойцом и ещё более замечательным шпионом, но не отличу проклятого от увечного… и любой из ваших… как бы сказать… товарищей по несчастью слишком легко может меня обмануть. Поэтому вам придётся, как это ни печально, волей-неволей побыть нашим экспертом.

– Экспертом? Ого…

Броук еле заметно улыбнулся:

– Ох, ну вы должны меня понять, прекрасная леди Карла. Мне доставили пачку секретных досье на… скажем так, на граждан, замеченных… в разного рода странных действиях, которые могут оказаться и магией. Но я не знаю, как без вашей помощи отделить собственно некромантов от простецов, которых оклеветали, от мошенников и от… скажем, безумцев.

– Не хочу покидать Дворец, – сказала я. – Хочу быть как можно ближе к Виллемине и государю. Потому что боюсь за них.

– Это неважно, – сказал Броук. – Это значит, что мы будем доставлять сомнительных сюда… не прямо, конечно, в покои государя, но во Дворце есть подходящие места. История Дворца помнит всякое… тут есть и казематы, если говорить откровенно.

– Да?! – обрадовалась я. – Я хочу посмотреть!

– На казематы? – поразился Гелхард.

– Сейчас? – спросил Броук. – Сейчас там довольно пыльно: давно не прибирали. Но приказать привести их в порядок – дело одной минуты.

– Пол там наверняка каменный, – сказала я мечтательно. – Ты понимаешь, Вильма, какую там можно соорудить дивную мастерскую и лабораторию? Восторг! Если ещё и ниже поверхности земли – так и вовсе идеально.

– У леди чернушки своеобразный подход, – улыбнулся король через силу. – Как это романтично и таинственно… в столице появятся необыкновенно интересные сплетни…

– Я распоряжусь всё приготовить, – сказал Броук. – Там вам будет удобно смотреть на… кандидатов?

– Конечно, – сказала я.

Честно говоря, мне было не до кандидатов: Гелхарду стало настолько хуже, что я не могла думать ни о чём больше. Кажется, Вильма тоже это чувствовала: она сидела на пуфике у кресла Гелхарда и тёрлась щекой о его руку.

– Приготовь всё, что надо, – сказал король Броуку. – Но не забирай их сегодня. Они мне нужны. Ты мне нужна, цветик, – сказал он, глядя на меня, и глаза у него были темны от боли. – Ты помнишь, что мне обещала? Не забыла?

– Всё сделаю, государь, – повторила я. Запнулась, потому что ком стоял в горле. – Так хорошо, как смогу.

– Её высочество также изволили говорить государю об учебных заведениях, где можно было бы обучать некромантии, – сказал Броук. – Вы всё ещё думаете об этом, леди?

– Конечно! – у Вильмы даже на миг оживилось лицо, хоть ей, кажется, было не до некромантских университетов.

– Похоже, у нас будет такая возможность, – сказал Броук. – Леди Карле очень повезло в жизни, у неё был любящий отец, она выросла в кругу семьи… но, что уж греха таить, от младенца с клеймом Тех Сил – или с увечьем, похожим на клеймо, обычно никто разницы не видит, – люди чаще всего пытаются избавиться. В деревнях… вы понимаете. Отнесут в лес… Но в больших городах в наш гуманный век есть дома призрения младенцев. В таких домах и в сиротских приютах хватает… странных деток. Не все они, конечно, доживают до совершенных лет… но, как я полагаю, студенты для вашего университета найдутся.

– Им, я думаю, для начала нужен будет не университет, а специальный приют, – кивнула Вильма. – В котором их не будут обижать за то, что они отличаются от сверстников…