План выполнялся просто идеально. Мы смогли быстро, а главное скрытно подобраться к убежищу фанатиков, подложить громадный дымовой заряд, и теперь пожинали плоды. Плоды, надо сказать, крайне кровавый, но ещё более приятные. Конечно, придётся убирать эти трупы, чтобы на наш край не обрушился мор, который будет в разы страшнее, чем самые сильные воины, но сейчас мне значительно важнее были мои люди, которые понадобятся мне ещё в далеко не в одной войне, которые в скором времени могут начаться.
Последним из пещеры вылез человек, который в первое время показался мне страшным монстром. Громадина в два метра ростом и чуть меньше в плечах, с ног до головы покрытая сажей. В руках он держал монструозного вида двуручный топор, украшенный человеческим черепом, насаженным на обух. Он шагал вперёд, держа своё оружие обеими руками и показалось по началу, что дым его совсем не берёт, но сделав несколько шагов эта махина просто рухнула в землю, откинув в сторону топор и перестав подавать всякие признаки жизни. Пусть он умер окончательно, но стоящий рядом со мной стрелок не пожалел болта, вогнав толстый снаряд прямо в закопчённую лысину. Теперь можно было точно уверовать в то, что этот здоровяк погиб.
Несмотря на кажущуюся погибель всех обитателей пещерного лагеря, приказ на штурм я не отдавал. Тюки с едким веществом внутри ещё продолжали гореть, а потому пришлось выждать больше трёх часов, перед тем как первые люди стали подходить к входу в пещеру, который был укрыт множеством трупов с торчащими из них оперениями болтов. За всё это время ожидания вокруг нас так и не последовало шевеления, а потому полусотне воинов удалось в достаточной мере отдохнуть, несмотря на мои опасения. Мне казалось, что где-то в относительной близости должен быть как минимум ещё один лагерь сектантов Красного Пакта. Это было для меня логичным, ведь по военной науке у них должен был быть резервный лагерь для того, чтобы при необходимости отойти в сторону, а уж там какая-никакая охрана, которая смогла бы прийти на помощь своим братьям по кровавой вере и такой удар в тыл для моего отряда из пятидесяти бойцов мог быть слишком опасным. Моим войска до сих пор не хватало должной дисциплины, насаждением которой я занимался каждый божий день, вечно муштруя бойцов. В тренировках я не стеснялся. Всё-таки это были не послушные, но глубоко огражданенные ополченцы, которым всегда намного больше хотелось оказаться дома и вернуться к привычному ремеслу в мастерских или на поле, и даже не призываемая по феодальному принципу аристократия, которым было не по статусу подчиняться тренировкам. Они всё больше считали, что их сюзерен не выше их, а просто первый среди равных, а потому скорее подняли бы на смех своего феодального руководителя, хотя вполне себе могли спокойно и прирезать его, подделав смерть под несчастный случай или нападение лихих рыцарей-разбойников. Мои люди были на постоянном жаловании, не считая только если Деймона, единственного кому я со своего баронского плеча положил одну из деревень, которая досталась мне по итогу недавного передела власти в графстве. Деревенька не из самых больших и богатых, но и подобной власти у седовласого воина никогда ранее не было. Остальные же мои воины были целиком и полностью зависимы от положенного им жалования из моей казны. Естественно было, что у разного рода бойцов заработная плата сильно разнилась. Те же конники получали от меня в четыре раза больше обычных пехотинцев и стрелков, это несмотря даже на куда лучшее снаряжение и коней, значительно повышающих возможность их на выживание. Пехота и стрелки мои сейчас получали по двум серебряным монетам в месяц, без учёта хлебного довольствия, которое также ложилось на плечи моей казны. У других же баронов чаще всего считалось обычным выплачивать пехоте по одной серебряной в месяц, но я считал, что работа моих бойцов стоит куда больше, учитывая, что несут они не только гарнизонную службу. Так что, учитывая мою щедрость в делах оплаты, я считал, что могу требовать с бойцов полной отдачи своему делу и готовности тренироваться на постоянной основе, а не просто отсиживания зада во время несения дозора.
Как только дым перестал валить из пещеры и запах стал нормализовываться, то было решено пойти наконец на зачистку. Я шёл впереди своего отряда, вооружившись мечом, хотя шансов на выживание здесь людей был просто минимальным. Мёртвых сектантов валялось очень много. Сначала я пытался считать на ходу, но затем понял, что счёт очень быстро может прейти на десятки, а потому бросил эту затею, отмечая лишь тот факт, что среди фанатиков был весьма разношёрстный состав. Сначала предполагалось, что здесь были одни только взрослые боеспособные мужчины, но это оказалось ложью и вместе с ними проживали женщины и даже дети. Какая-то их часть умерла от удушья, а других убивали матери исключительно из милосердия. Смерть от удушья была слишком страшной и долгой, а потому матери либо ломали шеи своим маленьким детям, либо убивали при помощи кинжалов. Смотреть на это было неприятно, а ещё куда хуже было осознавать тот факт, что я был целиком и полностью ответственен за их смерти. Несмотря на все многочисленные пройденные мною психологические тренировки, на сердце оставалась тяжесть, и я продолжал идти по разветвлённой системе пещер, каждый квадратный метр которых был приспособлено под полезное пространство. Были здесь большие склады, уставленные самодельными стеллажами с ящиками и сундуками, кухня, спальные пещеры, мастерские и даже лазарет. Пещера медленно, но, верно, спускалась вниз и с каждым метром отыскивалось всё больше тел погибших. Впрочем, самым страшным оказалось нахождение, которое мы отыскали на самом нижнем из этажей, где эти сектанты расположили одновременно склад и кухню. Если на обычном человеческом складе можно было обнаружить многочисленные продукты в виде как растительной, так мясной и рыбной пищи, но вот эти фанатики ограничились рыбой и человечиной. Заместо подбитой дичи и птицы в холодной пещеры на крюках висели отрубленные человечески ноги и руки, вырезки, органы в сетчатых мешках. В бочках же, стоящих на холодном каменном полу, обнаружилась засолка. Здоровый человек ожидал бы увидеть в таких бочках огурцы, но вот эти кулинары наполнили по самые края чисто отрубленными человеческими пальцами. Запах оттуда шёл ужаснейший, пробивающийся даже через смрад даже не через до конца успевший выветриться дым. Сложно было сказать сколько вообще погубили сектанты здесь людей и как же им удалось найти столько пропитания на такое большое поселение. Наверняка они охотились на дичь и рыбу, которую не было зазорно есть согласно ереси Красного Пакта, но даже так большая часть запасов представляла из себя мясо человека разумного.
Когда осмотр закончился, то я молнией вышел из пещеры, едва сдерживая завтрак, активно желающий покинуть внутренности моего живота. Снаружи же меня ждал капеллан, который с большим интересом рассматривал один из трупов. Рядом с ним лежал развёрнутый пенал с многочисленными кармашками в которых сейчас торчали многочисленные инструменты. Удивляло с какой большой деловитостью служитель церкви крестовников сейчас рассматривал внутренности поверженного в голову здоровяка.
В последнее время капеллан слишком часто гостевал у меня в замке в Речном Пике и едва только узнал о том, что я собираюсь отправиться воевать с группой сектантов, как напросился со мной. Сначала я даже попытался его уговорить на то, что это слишком опасно и у меня не будет времени на то, чтобы отвлекаться на защиту его святой жизни, но капеллан быстро указал на то, что сражаться он умеет и пусть не настолько серьёзным воином, как я, но защитить самого себя мог. Сопротивляться его решению было сложно, а потому просто попросил капеллана держаться подальше от кипящего сражения, чтобы не мешать моим бойцам делать их работу. Благо, человеком он был серьёзным и понимающим, а потому во время обстрела сектантов с интересом наблюдал за свистящими болтами.
- Что-то интересное нашли, святой отец?
- Не без того, барон. – сказал капеллан, продолжая совершать манипуляции над трупом, - Сектанты считают, что испитие крови поверженного врага помогает перенимать его силы, но догматы крестовничества отрицают эту ересь. В столице меня бы за желание вскрыть этого человека моментально изгнали бы с церковной службы, но здесь никто меня не останавливает, а потому я могу наконец утолить свой интерес. – капеллан сделал быстрый жест, после чего продемонстрировал свой трофей в виде громадного человеческого сердца, - Похоже, что этот человек был мутантом. Никогда я ранее не видел таких здоровяков. Так бывает, что порченная кровь нарушает обычную жизнь человеческого организма. У кого-то вырастает лишняя рука, нога, палец или нос, бывает даже, что кость становится подобна стеклу. Ударь по ноге такого и тогда она рассыпется, сломается как веточка в венике. Этому же сильно повезло – он гигант. Быть может, что его дети могли стать такими же сильными и громадными, но ваш наёмник его убил. Похоже, что сектанты не столь ошибаются, как считают континентальные кардиналы.
