– Как ваши дела, Бонд? – поинтересовалась она с усмешкой, подавая ему руку, – Так и не женились?

Он еле удержался от порыва, не взирая на любопытные взгляды, перецеловать каждый ее пальчик – в отдельности. Просто несильно сжал ее руку.

– Где ж вы видели женатого Бонда?

Она рассмеялась. Легко, красиво, непринужденно. Ее глаза говорили о том, что ничто не закончилось. Конечно, все в этом мире имеет свое начало и свой конец, но… не сейчас. Только не сейчас.

…К своему счастью (а, может, и несчастью) Ручьёв не был свидетелем знакомства Анны с бывшим сотрудником его агентства Смирновым К. А. Ему ничего не было известно о том, что Анна вдруг, ни с того, ни с сего, сходу, с места – в карьер предложила абсолютно незнакомому человеку (почти мальчишке по ее меркам) стать ее личным "извозчиком", ибо Лебедев, хоть и работал (параллельно) на Ручьёва, придерживался железного правила – не совать носа в дела, которые его не касаются. И тем более, в личные дела работодателей (себе дороже, что неоднократно доказывала жизнь).

В противном случае Ручьёва очень насторожила бы та легкость, с которой Анна пошла на контакт с мальчишкой (похоже, мужчинами она считала лишь тех, кому перевалило за двадцать восемь. Не моложе). Его определенно страшно бы удивило предложение, сделанное его любовницей парню, некогда находящемуся в его подчинении.

Но, к счастью (или несчастью) Ручьёву ничего не было известно о случайной встрече Анны Васнецовой со студентом Кириллом Смирновым.

Абсолютно ничего.

* * *

4.

Кирилл

– О чем это ты размечтался?

Кирилл едва не вздрогнул, когда младшая сестрица-проныра по обыкновению бесшумно подкралась сзади. Размечтался? Да нет, скорее задумался. Задумался, вертя в пальцах белый прямоугольник визитки, на обратной стороне которой от руки был написан телефонный номер. Номер мобильника.

На первый взгляд, предложение Анны было очень заманчивым – оклад куда выше того, что он получал в качестве ночного охранника и по совместительству – кассира в супермаркете. Да и работа не в пример нынешней, ибо после каждой ночной смены он (чего уж там?) мало что был способен воспринимать из того, что вдалбливали в бедные студенческие головы профессора и доценты. А тут – занятость лишь во второй половине дня плюс один полноценный выходной… Да и дело привычное – сидеть за баранкой, и не какого-нибудь там самосвала, а отличной (восхитительной по его меркам) тачки – элегантного "Пежо" цвета серебристый металлик. Уж конечно, с такой машины он будет сдувать пылинки…

К тому же он, парень из рабочей семьи, абсолютно ничего унизительного не видел в том, чтобы быть чьим-то "личным извозчиком", тем более "извозчиком" супруги главы такого достаточно престижного банка как "Мега-банк".

Но… нет ли тут какого-то подвоха? И так ли случайна была та встреча в кинотеатре? А если не случайна, кто ее мог подстроить? Кто… кроме Ручьёва? Но зачем Ручьёву это понадобилось? Хочет иметь еще одного человека среди обслуги Зарецкого? Но он, Кирилл, давно на Ручьёва не работает и не собирается работать.

И вообще, сыр бесплатным лишь в мышеловках бывает.

…Он колебался и раздумывал и, пожалуй, так и не решился бы позвонить по указанному на визитной карточке номеру, если б ситуацию вновь не изменила Ирка, закатив истерику по поводу того, что у нее, пятнадцатилетней зассыхи, нет даже "приличных сапог".

И это, увы, было правдой. Ибо с тех пор, как некоторая доля доходов стала уходить на его образование (а куда в наше время без высшего образования? Не вечно же в наладчиках или ночных сторожах ходить?), пояса, фигурально выражаясь, приходилось затягивать все туже и туже…

– Ладно, – буркнул Кирилл, -Будут тебе сапоги…

И уж лучше он выкроит из своей получки, а то, кто знает, что может взбрести в голову хорошенькой пятнадцатилетней девчонке? Не придет ли ей в голову подыскать "доброго дядю", который за пару этих несчастных сапожек возьмет специфическую плату?

Он набрал указанный на визитке телефонный номер, абсолютно не будучи уверенным в том, что Анна его узнает – ибо прошла уже неделя со дня их первой (и единственной) встречи.

В самом деле, она спросила: "Какой Кирилл?" таким лениво-небрежным тоном, что он еле удержался от желания швырнуть трубку на рычаг.

Но не швырнул. Стараясь, чтобы голос звучал предельно вежливо, назвал кинотеатр, где они встретились. Напомнил о Лебедеве. Наконец, упомянул и об агентстве (хоть это было крайне неприятно).

– Ах, это вы, кареглазый мальчик, – в ее голосе Кирилл уловил легкую усмешку, – Простите, что не узнала вас сразу. Но могу сказать – мое предложение остается в силе, и, если вы согласны его принять, вам надлежит встретиться и побеседовать с моим супругом. Минуту, я уточню у него время… адрес его офиса вам не известен?

А откуда он мог быть ему известен?

Наконец, она назвала дату, время и адрес, по которому он, Кирилл, должен был явиться к Зарецкому для собеседования.

– И один маленький совет, – добавила она напоследок (почти промурлыкала), – Держитесь естественно. Не слишком развязно, но и не робко. И, чем бы ни закончилось собеседование, перезвоните мне, хорошо?

Кирилл пообещал, что непременно перезвонит, и поймал себя на том, что с Анной очень приятно общаться. Может, впоследствии она (не дай Бог) и выкажет себя стервой, но пока – что там? – она была само очарование.

А из этого следовало, что супруг ее явит собой полную противоположность. И, конечно, Кирилла, как он этому ни противился, начал бить легкий мандраж, когда он, облачившись в лучший выходной костюм и даже повязав на шею ненавистный галстук, направлялся к Зарецкому на собеседование.

Встретили его на входе, как водится, мордатые секьюрити и, проверив документы, профессионально обыскали.

Затем он увидел секретаршу Зарецкого. Молодую, довольно смазливую, тщательно накрашенную, тщательно причесанную, тщательно одетую (так, чтобы подчеркивалась и красота фигуры). Кириллу она показалась отчего-то очень… ненатуральной. Лицо ее было каким-то застывшим, кукольным (в отличие от живого и выразительного лица Анны). Таким же механическим (кукольным) голосом она пригласила его войти в кабинет, где находился сам президент "Мега-банка".

Зарецкий оказался невысоким, но стройным, подтянутым. На висках была заметна седина, лицо довольно тонкое, интеллигентное, умное. Определенно, он выглядел моложе своих лет – на сорок с небольшим "хвостиком", хотя, как Кирилл слышал, ему было уже около пятидесяти (собственно, супруга по возрасту вполне годилась ему в дочери).

Он пожал руку Кирилла не вяло, а как-то очень формально. Зеленоватые, прикрытые стеклами очков в изящной оправе, глаза смотрели внимательно, цепко.

Предложив Кириллу присесть, сам устроился в рабочем кресле.

– Вас, юноша, конечно рекомендовал господин Ручьёв? – голос Зарецкого звучал ровно, почти скучающе.

Что Кирилл мог на это ответить? Брякнуть, что случайно увидел его красавицу жену в кинотеатре? Что тут изначально замешан Его Величество Случай? Прозвучало бы это, по меньшей мере, странно. А точнее, просто глупо.

И он подтвердил – да, Ручьёв. Подозревая, что Анна успела намекнуть супругу об этой "рекомендации".

– Ну, хорошо, – наконец, сказал господин Зарецкий, выслушав краткое резюме Кирилла, – Я склонен взять вас на работу, однако, предварительно…

И Кирилл, холодея, понял, что сейчас ему предложат пройти тест и на полиграфе (то бишь, детекторе лжи). Впрочем, он успокоил себя тем, что с прежней работы еще не уволился, следовательно, ничего не теряет.

И, как ни странно, проверка на полиграфе прошла успешно. Собственно, лгать-то ему было не о чем, за исключением Ручьёвской рекомендации, но вот об этом его как раз и не спросили.

Таким образом, уже через день он подписал с Зарецким контракт, предусматривающий прохождение испытательного срока в два месяца, но тут Кирилл дал себе зарок – в лепешку разобьется, но испытание выдержит. Ибо относительно условий работы и размера оклада Анна его не обманула (нет, совершенно непонятно, отчего ее считают такой уж стервой?).