До Войны в поместье жил такой же скромный труженик, но они застали это место в ужасном разоре. Ремонт на собственные средства принёс плоды – и теперь это был один из пяти роскошнейших дворцов в империи. Но, конечно, не самый роскошный. Негоже затмевать царские палаты. Старшинство соблюдалось.

Когда-то его превосходительство министр финансов Шонхор Борманжинов получил от царя разрешение («ярлык») занять это место. С одним условием. Весь ремонт и всё благоустройство надо было проделать своими силами. «Крутись, как знаешь… но не борзей».

Этих умений министру не занимать. И всего за два года дворец был преображён. В нём не стыдно теперь принять гостей. А уж внешним блеском он поражал, даже когда стоял брошенный: мрамор колонн и портиков, доставленный до Войны из-за моря, не потускнел от времени.

Многое из того, что касалось внутреннего убранства, бытовой техники, лепных украшений восстановить в прежнем виде не удалось. Но у министра – а может, у его новой супруги – был вкус, поэтому заново отделанный дворец смотрелся не просто «дорого-богато», а с претензией на древний шик.

Располагались в окрестностях Викторграда и покрупней ничейные хоромы – занимай не хочу… если главный разрешит. Но там комнат столько, что и за десять лет не отремонтировать. Даже здесь, пока шёл ремонт в одном крыле, из другого мыши с тараканами прибегали, а плесень и грибки смогли победить только после настоящей битвы с разжиганием костров и применением «химического оружия».

Скромное жилище служащего. Думного боярина, министра государева. Как и царёвы палаты, это не для себя – а чтоб народу было уважительно и спокойно.

Поскольку вечер подходил к концу, все четверо уже осоловели, ни о какой – мать её – политике ни слова не произносилось. В Комнате Отдохновения – большом предбаннике – обсуждали баб, охоту, машины, случаи из молодости, всякую чепуху… Всё-таки они через многое прошли. На их глазах держава строилась.

За небольшим зашторенным окном зима, но снега нет. Эх, Сочи, всем ты хорош, только холодов настоящих не бывает. В прорубь не попрыгаешь, как в Калачёвке, в сугробе после парилки не поваляешься. Холода редко бывают, морозы – тем более. А Шонхор Джангарович, хоть изначально не православной веры был, но очень это любил. Плюх – и по закону Архимеда вода в небо! Лепота.

Перекус сегодня скромный, никаких сомов фаршированных и кабанчиков с яблоком во рту. Но уже отведали и шашлыков, и икры, красной и черной (к сайкам и бородинскому), и клюковки мочёной, и каши царской перловой (повар в молоке её часами томил-разваривал до нежнейшей пасты, а называлась она так, потому что кто-то из древних царей её любил), и разных других лёгких яств. Заморские деликатесы тут же («чтоб им, поганым, меньше досталось»). Ветчина испанская, рыбы атлантические, апельсины, гроздья бананьев и даже большой ананас. Посланникам и разведчикам нетрудно закинуть на свою яхту лишний ящик снеди в чужом порту.

А сейчас настал черёд членистоногих тварей. Их тоже не в Чёрном море ловили.

Раки к пиву. Точнее, йобстеры – здоровые монстры, один к одному, клешня к клешне, как солдаты в красных мундирах. А на вкус – те же раки.

Барин добр – что сами не съедят, достанется охране и холопьям. Ведь не зря же те наперёд каждое блюдо уже попробовали-проверили. А что? Расслабляться нельзя.

Румяная молодая банщица с блюдом поклонилась низко. Ювелирно поставила на стол, забрала лишнюю посуду и, ступая на цыпочках, удалилась.

Когда склонялась перед ними, в вырезе призывно качнулись полукружья. Заставив Шонхора подумать… дыни-то подать к столу! Забыл распорядиться, эх! Ведь подросли оранжерейные.

Да. Будь моложе, о другом бы сейчас подумал. Но тяжела служба государева. Да и жена у него не хуже этой банщицы.

Взорами её проводили все четверо, перемигнулись. Но это был чисто теоретический интерес. Эллочка – ценный специалист, на особом положении среди челяди у Шонхора (для неё иногда – «Шонхорчика»). Хотя в штате поместья и других девок хватало. Хозяин знал толк в красоте, как и остальные бояре. Каждый, словно на подбор – прекрасный семьянин, хранитель традиций, пример для подражания. «Если нельзя курочек топтать, то это не власть, а говно», – говаривал один их коллега-министр. У этого боярина, начальника транспортной службы, в конторе ни единого мужика не было. В один день вызывает одну, в другой – другую… Но погорел не на этом, конечно. И даже не на том, что брал не по чину. Имел глупость сцепиться с другим боярином, который был близок к Ящеру. И этот славный воевода помог спровадить ловеласа-транспортника камень дробить в лагеря. Там и след пропал. Возможно, северяне Ящера там просто удавили горемыку. Не фартануло.

Но об этом лучше не вспоминать в такой день. Сегодня у них «отрыв».

Они же мужики нормальные, натуральные. Напаренные, раскрасневшиеся, не старые, хоть меридиан жизни уже пройден, и очень важные. Женатые, но от домашних будней вельми уставшие. Настолько, что в министерствах задерживались вечерами, даже коли дел не было. Там веселей. Если неспящее Око – известно чьё – не заглянет. Но такое случалось всё реже.

Министр экономики, министр науки, министр информации и министр промышленности – весь «гражданский» блок. И человечье никому из них не чуждо.

Разве что Востриков при самых пошлых шутках хмыкал и опускал глаза. Строил из себя верующего и паиньку, научный боярин.

Но сейчас – время серьёзных мужских радостей. На время забыть проблемы… и просто спокойно посидеть за неспешным разговором.

Не думать, например, о чуме и недороде.

С недородом понятно… «Земля наша обильна», но чтобы урожай рождался отменный, нужно правильно удобрять и бороться с гадами, в том числе мелкоскопическими. Нужны агрономы. А любая ошибка чревата, особенно если масштабы большие. Климат хороший, почвы хорошие, но опыта у них ещё мало. За годы привыкли крестьяне к мелким хозяйствам. Ещё не умеют работать по-новому, на крупных комплексах. Воруют, ленятся, скот дохнет. Учебные пособия не помогают. Раньше казалось, что уж кнут всегда может заставить их работать лучше. Но нет, бывали ситуации, когда даже страшные кары за срыв плана не работали.

Конечно, неурожай – это ещё не голод. Голода уже несколько лет не знали, спасибо Собирателю.

А вот чума, чтоб её… Тут народец сам виноват. Ведь не какая-то новая хворь. Старая и забытая, бубонная! И ладно бы – сложно защититься. Но ведь не только амбары нужно от крыс защищать. Города и деревни нужно защищать от тупых людишек. Ведь всё подряд жрут – сусликов, крыс, лис, барсуков, да ещё и полусырыми, без достаточной термической обработки. Всё не нажрутся никак! А потом прячут, прижигают и мажут всякой дрянью вскочившие болячки. Думают, что рассосётся… и приносят чумачечную палочку соседям. А потом на рынки в города.

До столицы зараза эта не добралась. Во время вспышки на карантинных постах стреляли на поражение, а тела порой сжигали, не слушая священство. Чтобы трупов ещё больше не стало. Сам правитель разрешил.

И о нём Самом тоже бы забыть, хоть ненадолго. При всем при том, сколько он для них сделал. Забыть его взор неумолимый, его чело, посадку важную…

И мутантскую образину Ящера тоже. Что этот выскочка северянин о себе возомнил? Конечно, все понимают, что власти у него нет, что его терпят только потому, что подразделение хорошо воюет в пустошах, вдали от баз. Там, где другим нужно снабжение, они всё берут на месте. Но оборзел, ох оборзел. Маршалу Саратовскому, своему начальнику, подчиняться не хочет. И царь это спускает. Мол, Ящер – самый полезный из всех, врагов бьёт лихо. Хотя Атаман-маршал и сам в столице почти не бывает, из походов не вылезает.

Маршала не было сейчас в их тесной компании. Всё лето провёл в экспедициях по поиску чудо-оружия, а сейчас инспектирует восточные гарнизоны, хотя мог бы и заместителей послать. Бедолага-трудяга. Впрочем, каждому своё.

Разговор шёл вроде бы веселый.

– Мой зам порошок нюхательный привёз из Италии, – произнёс калмык, откидываясь в кресле. – Открывает горизонты, хе-хе.