– Идиёт ты, Никитич. Когда юнаком гулял – молодым идиётом был, щас постарел – старым идиётом стал. Не бывает лешаков! Из-за девки из Букчи они все перевешались, это каждому известно!

– Сам ты – идиёт! Один ошибётся, два ошибётся – десять не ошибутся! Рыбаки с Рога мне говорили, шо у полигона за Ивашковичами видели: здоровенный як мядзведзь и вочы – красныя! И Блюхер с дамбы видел!

– Блюхер упился до чёртиков и помер две недели назад, – сказал Петрович. – Теперь мы вдвоём со сменщиком вместо трёх на дамбе работаем. Пошли, Никитич, к нам – на шлюз. Как раз на лешака своего полюбуешься и грошей заробишь. Я десять лет работаю – никакой нечисти не видал! Может если б пил как Блюхер – тоже бы леших видал. Он как за бутылку берётся, так не то что лешего – чертей видит! И шарился хрен знает где.

– Отчепись, Петрович, я на свой век наработался… Не веришь мне? Тоня тоже не верила, а потом поверила! – Никитич воздел руку к небесам и потряс пальцем, так что вся простыня, которой он был укрыт с головы до ног, сбилась к шее, и волосины посыпались ему за шиворот.

Вот тут я прям напрягся. Тоня? Петрович сердито вернул клиента в исходное положение и продолжил брить его затылок.

– А что – Тоня? – спросил он.

– Так накануне того, как её Зебра с дружками-то того… Она ж пенсию мне привезла! Меня подагра замучила, я из хаты выйти не мог, так она вот и зашла ко мне… И такая напуганная была, такая напуганная! Лешака видала!

Дальше деды с большой охотой принялись рассказывать друг другу о том, кто, когда и с какой нечистой силой контактировал и какие у этих встреч были последствия. И трепались они с абсолютно серьёзными лицами, как будто и сомнений быть не могло: все эти «ведзьмаки», «зюзи», «белые бабы», «анчутки» и «багники» – такая же неотъемлемая часть полесской флоры и фауны как, предположим, болотные черепахи или там аисты-буслы.

Два скептика – Петрович и ещё один дед, помладше, больше зубоскалили, подтрунивали и намекали на мухоморы, палёную гарэлку и старческие маразмы. Но слова про почтальоншу Антонину крепко засели в моём мозгу. Конечно, ни в каких леших я не верил, но… Но ещё и Блюхер какой-то помер! Две недели назад! Не много ли смертей для отдельно взятого участка сельской местности на ограниченном временном отрезке?

Одну, благо, удалось предотвратить – почтальонша в больничке в себя приходит. Но четыре юноши и один Блюхер? Я готов был дать голову на отсечение: Герилович отправил меня сюда именно за этим! Но почему меня? В конце концов, тут ведь есть Соломин, да и вообще – тот же Михась Гумар, отпусти его высокое начальство «на деревню к дедушке», наверняка смог бы что-то разнюхать и расследовать лучше меня. Он ведь местный! Или именно в этом и дело?

Казимир Стефанович говорил что-то о взгляде со стороны, но звучало это как-то несерьёзно. Конечно, меня снова играли в тёмную, и, наверное, проверяли какие-то сомнительные ячейки своей спецслужбистской сети, протянув мимо каждого любопытного носа наживку с информацией о придурочном Белозоре, который невесть с чего выбрал для творческого отпуска именно Талицу, но…

Но я не мог просто так сидеть на месте и делать вид, что ничего не происходит! Определённо, мне нужен источник информации о местных раскладах. Таинственные «штунды», клуб по интересам, в который входил не менее таинственный якутский самурай Габышев, Антонина и Яся…

– Кур-р-рва, – сказал я, осознавая, что уже минут десять тупо пялюсь в пустоту, и не написал ни строчки. – Так дело не пойдёт!

Я мигом переоделся по последнему писку моды – напялил «белозоровы штаны» и замшевые кроссинговые ботинки, рассовал по карманам разную полезную мелочовку, накинул любимую клетчатую рубашку, аккуратно причесал волосы… Кажется, вид более чем провокационный для этих мест! Самое оно для того, что задумал…

Небеса уже потихоньку темнели, солнце сонно спускалось к верхушкам деревьев за разлившейся рекой. Во дворе деды уже выставили стол под яблоней, разложили на нём принесённую в качестве платы за бритьё и стрижку выпивку и закуску – довольно изобильную, надо отметить – и приготовились культурно посидеть. И тут на крыльце появился такой красивый я.

– Гляньте – вождь краснокожих! – сказал один из полесских аксакалов.

– Ты куда это собрался? – спросил Петрович.

– Пройдусь, – пожал плечами я, пружинистой походкой сбегая с крыльца и направляясь к калитке.

– Гляди, в таком виде тебя точно наши оприходуют! Будь я на лет двадцать молодейший, точно бы такого коубоя по башке приложить попытался!

Я только хмыкнул: на то и был расчёт! И заявил, решительной походкой шествуя к калитке:

– Задолбутся!

Конечно, я забыл про сраную перекладину! Кто вообще делает перекладину между столбами калитки, что за уродский обычай? Я ляснулся так, что загудел весь забор, а из глаз у меня посыпались искры! Почему это всегда, всегда случается со мной, когда я разважничаюсь? Или в дерьмо наступлю, или башкой стукнусь, или штанина на жопе порвётся… Это какой-то коварный закон мироздания, который пока ещё никто не назвал своим именем! Закон выравнивания баланса самооценки имени Геры Белозора, чтоб его… Размер кучи дерьма, в которое вступает человек, прямо пропорционален углу задранного в этот момент носа.

Деды ржали до слёз, старые черти, а Петрович предложил:

– Может чего приложненького холодить?

Я только отмахнулся и, потирая ушибленное место, двинулся по улице Северной в сторону центра Талицы.

Пятачок – так местные называли площадь в самом центре посёлка. Конторы, магазины, кафе-закусочная, столовая и пивная, кинотеатр, дом престарелых, библиотека и горпоселковый Дом культуры – всё это находилось тут, образуя собой сердце населённого пункта.

В самом центре самого центра, с краешка небольшого скверика из раскидистых елей гордо высился огромный поросший мхом валун с табличкой, на которой была выгравирована надпись «Талица 500». Аж в 1470 году впервые упоминалось в летописи местечко Талица в связи с нападением крымских татар, коих мужественно поубивали местные обыватели, заманив в одну из многочисленных трясин, окружавших городок…

Вечерний сеанс кино закончился, народ толпой валил из дверей кинотеатра. На афише в тусклом свете фонаря можно было рассмотреть надпись: «Дамы приглашают кавалеров», и я не сразу понял, что это название фильма, думал – что-то вроде формата вечеринки. Однако, пусть я и был профаном в советском кинематографе, но фамилии Нееловой, Куравлева и Караченцева тут же направили мои мысли в нужную сторону.

Народ постарше вроде как расходился по домам, те, кто помладше – двигали в ДК. Оттуда уже доносились звуки музыки: «АББА» недавно выпустила новый альбом – «Super Trouper», и тут на периферии одной из самых закрытых стран мира великолепных шведов тоже слушали, стирая пластинки до дыр! Чёрт возьми, там у них в ДК даже была светомузыка! Я заглянул в открытую дверь: дяди и тёти, мальчики и девочки всех возрастов активно дрыгались в разноцветных лучах, отражённых от стеклянного шара, который висел под потолком! Аудиосистема тоже была вполне приличная: по крайней мере, долбало по ушам так, что я самого себя не слышал, не то что окружающих.

Мимо меня протолкнулась внутрь буйная компания парней и девчат. Парни нарочито расставляли локти, желая задеть непонятного чужака, дерзко и пьяно смотрели прямо в глаза, явно провоцируя. Ну-ну! Подождём самого смелого… Мне нужна информация, и ловить её каким иным способом, кроме как на живца, у меня просто нет времени.

А потому – завис у самого входа, подпирая дверной косяк и рассматривая почтенную публику, которая лихо отплясывала под громыхание «The Winner Takes It All». Плохую шутку со мной сыграло отсутствие бара: сделать вид что занят, попивая безалкогольное пиво или водичку из стаканчика, возможности не было. Мужчины принимали на грудь обычно заранее – в пивной или тут же, у знака «Талица 500», и чувствовали себя раскрепощённо с самого начала – отираться у стеночек им не хотелось.