Литмир - Электронная Библиотека
A
A

И вот в семь утра мы двинулись цугом на нескольких машинах – директора, руководители строительных трестов, работники горкома и горисполкома. Помню, день был пасмурный, мы миновали Мандрыковку – одну из слобод с домишками, лепившимися по склону, – и двинулись на юг по разбитой дороге. Почти на всем протяжении была она пуста, путников мы почти не встречали, машин – ни одной. Деревья по сторонам были сожжены, поля изрыты окопами, лишь кое-где работали тракторы или трофейные тягачи. Так мы ехали часа два, потом поднялись на взгорок, и внизу открылась панорама Днепрогэса. За ней в котловине лежал большой белый город. Как раз выглянуло солнце, заиграло в окнах, дома казались высокими, светлыми… Теплое чувство охватило меня: ехал в Запорожье как представитель соседней области, но в то же время был тут своим человеком.

Не зря говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Мои экскурсанты увидели асфальтобетон, о котором я не раз им говорил. Заинтересовались кабелькранами, которые уже использовали запорожцы. С особым вниманием смотрели, как укладывался «методом прокалывания» водопровод. Гидравлические домкраты вдавливали 800-миллиметровые трубы в грунт, и таким образом у нас на глазах был пройден чуть ли не целый квартал. Конечно, много было вопросов – о сроках, о стоимости, производительности труда, строительных материалах. Потом мы пообедали в рабочей столовой и поздно ночью вернулись домой. На обратном пути выяснилось, что двое директоров – завода имени Бабушкина и завода имени Либкнехта – уже приглядели подходящие многоэтажные дома и даже договорились о повторном использовании проектов… А через полгода выросли на главном проспекте эти красавцы дома, дав толчок застройке центра. Начало было положено!

Интереснее всего, пожалуй, сложилась судьба набережной. Сейчас это красивейшее место в городе, а тогда фашисты оставили от нее одни развалины. Я представлял себе эту набережную отстроенной. Но хозяйственники, вникая в радужные перспективы, только головами качали:

«Кто же доживет увидеть такую красоту?» Почти все и дожили! Довольно скоро смекнул народ, что обосноваться на берегу совсем не плохо – Днепр есть Днепр, – кинулись просить участки, ан было поздно: их уже раздал под застройку исполком городского Совета.

Разумеется, в трудные послевоенные годы основные силы и средства страна бросала на возрождение промышленности, сельского хозяйства – это было закономерно и правильно. Но иногда под прикрытием этого верного лозунга таились нерасторопность, бесхозяйственность, простое неумение работать. Между тем отставание с жильем, транспортом, бытом, культурой неизбежно сказывалось на производительности труда, а значит, и на росте производства.

Обком партии требовал инициативы от руководителей – партийных, советских, хозяйственных. Как-то я сказал секретарям Днепропетровского горкома КП(б)У К. К. Тарасову, П. Ф. Храпунову и председателю горисполкома Н. Е. Гавриленко:

– Берите большую сумку и езжайте в Москву. Обязательно на прием к министрам. Расскажите о разрушениях, снимки покажите. Чтобы дали средства по долевому участию – на водонапорную башню, на трамвай, на детские сады, на жилье. Скажите, что это нужно для их же рабочих. Входите решительно, требуйте твердо, вы коммунисты, а коммунист должен быть смелым.

Приходилось так действовать, и это давало хорошие результаты. Заводы отливали чугунные решетки для скверов, ставили фонари, опоры для трамвайной линии. Тысячи рабочих и служащих выходили на воскресники – разбирали завалы, сажали цветы и деревья. Тогда заложены были парк Чкалова и парк Шевченко – красивейшие в городе. Большой радостью для ребят было открытие детской железной дороги. Потом мы получили в ВЦСПС деньги на восстановление дворца екатерининских времен. Его решено было передать студентам, и каждый вузовец отработал пятьдесят часов на строительстве. Так появился у нас Дворец культуры студентов – замечательный памятник архитектуры и самый популярный молодежный клуб в Днепропетровске.

Но вот что следует здесь добавить. Требуя инициативы от людей, партийный руководитель должен их в сложные моменты брать под защиту, принимать удар на себя. Так было, например, с директором Никопольского трубного завода Н. А. Тихоновым. О быте рабочих он заботился, пожалуй, лучше других, и на заводе у него дела шли неплохо. (Это, впрочем, закономерно: где нет заботы о людях, там и хорошей работы не жди.) Поддерживая линию, взятую обкомом партии, Тихонов открыл стационар для заболевших рабочих, организовал хорошую орсовскую столовую, начал восстанавливать разбитую фашистами дорогу, клуб завода отремонтировал одним из первых в области. Но на ремонт ему выделили, помнится, семьсот тысяч рублей, а израсходовать пришлось чуть ли не втрое больше. Тут, прибыл к нам Тевосян, мы ехали втроем, и Иван Федорович отчитывал директора:

– Ты кто, Рокфеллер? Для этого тебе деньги дали?

Между тем машина остановилась, мы вышли – перед нами было просторное, чистое, красивое здание клуба.

– Да-а, – сказал я как бы в поддержку министра. – Такую «дачку» построил лично для себя!

Тевосян хмыкнул, мы поехали дальше, свернули на новую дорогу, и тут он снова возмутился.

– Что с тобой делать? – повернулся к директору. – Мне уже из Минфина звонили, знают об этой дороге.

– И обком знает, – сказал я. – Без нее не было бы ночной смены. Он ведь не для себя, Иван Федорович, не в свой личный карман. Хотите, мы эту дорогу закончим как народную стройку?

Так потом и сделали, а грозу от хорошего директора отвели. И это стало известно в области, такие вещи быстро разносятся и, конечно, идут на пользу, отзываются в других местах.

18
{"b":"91210","o":1}