Длинные кованые латные рукавицы закрывали предплечья, но все равно мне нужны были перчатки. Продавец нашел что-то вроде «юбки» длиной от пояса до колен. Леггинсы прикрывали икры.
Я отказался от бочонкообразного шлема — в нем ничего не увидишь — и нашел каску, не закрывающую лицо и защищающую шею без лишней брони. Под нее нужно было поддевать толстую веревочную шапку.
Комплект получился не самый гармоничный, но я и не собирался участвовать в нем в конкурсе красоты.
Когда лавочник-немец подсчитал общую сумму, я весь напрягся. Цена трехсот фунтов кованого железа равнялась моему двухлетнему заработку.
— Пан Новацек, — обратился я к своему новому начальнику, — у вас больше опыта в общении с лавочниками, нежели у меня. Могу ли я убедить вас договориться о более приемлемой цене?
— Конечно, пан Конрад.
Он улыбнулся и набросился на лавочника — тот явно был не в силах с ним тягаться. Я привык считать отца Игнация мастером заключения выгодных сделок, но теперь увидел настоящего специалиста высокого класса. Он использовал невероятную смесь вежливости, агрессии, мольбы и откровенной грубости. Он так раскритиковал выбранные мной доспехи, что я почувствовал неловкость из-за своего выбора. Первоначальная цена составляла 5500 гривен. Он заставил лавочника снизить ее до 1500 гривен, а затем вдруг отчаянно завопил и пулей вылетел из лавки. У меня хватило ума последовать за ним.
— Это, несомненно, самый замечательный образец коммерческого убеждения, которое мне только приходилось наблюдать. — Его красноречие утомило меня.
— Благодарю тебя, пан Конрад, и хвалю за твои добрые суждения по поводу негоциантов. Но мне что-то захотелось пить, и глоток пива будет очень кстати.
— Отличная идея, пан Новацек.
Выпивать в девять часов утра было в тринадцатом веке делом вполне обычным. Думаю, что если нет возможности попить кофе и как следует позавтракать, то сойдет и пиво. Некоторые из посетителей таверны уже как следует набрались.
Служанка не отличалась особой красотой, однако была молода, расторопна и всегда готова услужить.
— На это нет времени, пан Конрад. Хотя мы и выбрали для тебя доспехи, еще нужно подобрать лошадь с седлом и уздечкой, копье и щит. А также добротный теплый плащ.
— Но, пан Новацек, у нас ведь и доспехов нет. Ты, конечно же, помнишь, что с криком выбежал из лавки, поминая недобрым словом не только его отца и мать, но и всех предков по мужской линии.
— Я вижу, что тебе еще учиться и учиться искусству ведения коммерческих переговоров. Сегодня днем я еще дважды загляну в эту лавку, и окончательная цена будет 720 гривен.
Он немного ошибся. Я приобрел доспехи за 718 гривен.
— Просто поразительно, пан Конрад. У тебя будто чутье на хорошую сталь. Ты и впрямь выбрал самое лучшее, и я согласен с тобой относительно этих похожих на бочонки шлемов. Они хороши для поля брани, когда со всех сторон летят ошметки, и ничего с этим не поделаешь. Но в сражениях, которые нам предстоят, зрение и слух очень важны. Хотя, конечно же, вряд ли нам придется столкнуться с насилием.
За всю свою жизнь мне приходилось ездить верхом раз 20 — 30, на частных ипподромах, где лошади спокойные и дрессированные — здесь наверняка на таких ездят дамы. Я любил лошадей, но вряд ли мог назвать себя наездником. Однако мой хозяин настоял на том, чтобы поехать в единственную во всем Кракове конюшню, где продавались исключительно скакуны. Это очень большие, очень сильные и очень вредные животные. Всего их было восемь. Когда я проходил мимо них, один конь укусил меня, два попытались укусить, а еще один чуть было не лягнул. Меня не слишком радовала перспектива несколько лет ездить на таком дьяволе.
В задней части конюшни находился загон с лошадью — большой рыжей кобылой, размером ничуть не уступающей жеребцам. Я погладил ее по носу.
— Что ты скажешь вот об этой?
— Ты шутишь, пан Конрад? Чтобы мой рыцарь ездил на кобыле? Меня же все на смех поднимут!
— Меня тоже, пан Новацек. Я просто спросил.
— Отличная лошадь! — сказал владелец конюшни. — Ее специально натаскивали для битвы. Кроме того, она очень умна.
— Натаскивали для битвы? Разве кто-нибудь в здравом уме возьмет в битву кобылу? Ха-ха! А вдруг у нее в разгар битвы начнется течка! Ты хочешь, чтобы на нее вскарабкался настоящий скакун, когда у нее на спине сидит пан Конрад?
— Нет же, господин! Эта кобыла абсолютно безразлична к противоположному полу. Она не подпускает их к себе, пан.
— Ха! Значит, она не подходит даже для разведения потомства. Но у меня есть приятель, он разводил лошадей, и он знает про шпанскую мушку. Возможно, это задерет ей хвост! Конечно же, чаще это их убивает. Я могу заплатить тебе 50 гривен.
Конюх настаивал на цене в 1200, и после часа криков и пререканий мы ушли ни с чем. Хотя 1200 гривен не казались такой уж огромной суммой, если учесть, что за жеребцов он просил 4000.
На второй раз они договорились о цене в 165 гривен, или, по крайней мере, я решил, что договорились.
— Решено, пан, при условии, что пану Конраду понравится, как она себя поведет.
— При условии? Но ты же сказал…
— Я сказал, что отправлю ее во Вроцлав, к своему другу, который занимается разведением лошадей. А как еще нам ее туда доставить? Мы скоро вернемся с седлом и уздечкой. Пойдем, пан Конрад.
Кажется, каждую свою сделку Новацек завершал пивом и разглагольствованиями.
— Мы и впрямь совершили выгодную покупку — 165 гривен за боевую лошадь! Я даже за старого мула больше платил. Но, видишь ли, если эту лошадь тренировали для боя, больше ни на что она не годится. Запряги ее в плуг — она, того и гляди, убьет тебя. Немногим рыцарям понравится кобыла, а ему пришлось бы всю зиму ее кормить. Вскоре мы узнаем, что она собой представляет — как только ты на ней поедешь. Сабельная лавка по пути в седельную.
— О, если у нее и впрямь начнется течка и поблизости окажется жеребец, то мне крышка!
Я плохо разбирался в лошадях, а в доспехах еще меньше. Но в мечах я немного понимал. Во время учебы я занимался фехтованием и в течение трех лет выступал за университет. Более того, я был единственным человеком во всем колледже, кто умел пользоваться как саблей, так и рапирой. Хотя «сабля» — польское слово, я предпочитаю испанскую рапиру.
Оружейная лавка меня разочаровала. Она напомнила мне свалку металлолома. Повсюду груды огромных кусков железа, которые годились разве что костолому. В основном это были железяки длиной в метр, а то и больше. Я прошелся вдоль прилавка, пробуя то одну, то другую, не скрывая своего отвращения. Я уже собрался уходить и поискать где-нибудь еще, как вдруг мое внимание привлекло что-то на задней полке. Это оказался ятаган. У него была свободная медная рукоятка с дешевыми стеклянными «самоцветами». Ножны старые, явно повидавшие виды, и когда я вытащил лезвие, вылетело облако ржавой пыли. Лезвие не меньше метра — намного длиннее и тяжелее, чем фехтовальная сабля. В нем был лишь небольшой изгиб, поэтому острие можно использовать для выпадов. Баланс был плохой — слишком тяжелое лезвие.
Я поднес меч к свету и потер лезвие. Булатная сталь! Лучшая сталь для мечей состоит из твердой стали с высоким содержанием углерода, запаянной между слоями гибкой стали с низким содержанием углерода. Высокоуглеродистая сталь не так быстро ржавеет, и в результате поверхность выглядит как пузырьки на воде — отсюда и название. Это был первый хороший кусок металла, виденный мной в тринадцатом веке.
Я пытался не показать виду, что взволнован. Это все равно что найти скрипку Страдивари в комиссионном магазине.
— Интересная вещица! — сказал я лавочнику. — Сарацинский меч, да?
Мало кто из польских рыцарей принимал участие в крестовом походе, поскольку в окрестностях обитало немало язычников, с которыми приходилось воевать.
— Верно, пан. Один великий рыцарь привез его со Священных войн. Это святая реликвия.
— Святая реликвия, сделанная неверными! Тот великий рыцарь скорее всего подарил его своей даме сердца, поскольку не хотел хранить дома. Это просто барахло, и мы оба это знаем. Он чересчур легок, чтобы причинить серьезный вред, и поэтому мне он нужен. У меня есть племянник, который хочет получить первый игрушечный меч. Что-нибудь дешевое, чтобы он мог размахивать им и не повредиться. Как насчет пяти гривен?
