— Возможно, в Европе и встречаются такие принцессы, но на Востоке это не принято, — ответил брат кахана. — Жена должна во всём повиноваться мужу, вести хозяйство, рожать детей. Кому нужна жена-сумасбродка?!

— Я не о сумасбродстве говорил, уважаемый Фетх, а о живости. Вот, к примеру, Ханна… — тут я запнулся.

— Что Ханна? — поднял бровь собеседник.

Я немного помолчал.

— Мне очень понравилась Ханна. Хотя мы были знакомы всего несколько часов, но жажду к жизни, к новым знаниям, к шалостям, я увидел. Это мне по душе.

— Тогда вам нет смысла здесь более находиться, принц, — Фетх поднялся. — Я провожу к выходу из дворца.

Мужчина трижды хлопнул в ладоши и дверь открылась.

— Прошу прощения, Ваше Высочие, — прервал моё молчание посол через час. — Можно полюбопытствовать, как всё прошло?

— Даже не знаю, Пётр Григорьевич, — ответил я честно. — Девушки неплохие. Если бы я был наследником трона какого-нибудь восточного государства, то, возможно, лучше, чем они и искать не потребовалось, но мне они не по душе. Жаль. Я надеялся, что хотя бы одна произведёт на меня впечатление, но в душе ничего не отозвалось.

— Жениться по любви — это большая роскошь…

— Да, к сожалению, — согласился я. — Хорошо, что императрица это понимает и даровала мне возможность самому выбрать судьбу.

— И какой ответ следует мне передать кахану?

— Я думаю, что Фетх уже всё ему рассказал…

На следующий день я с гвардейцами снова отправился в степь. Было что-то удивительно в скачках по открытой местности, где не надо выбирать направление. Ветер свистит в ушах, конь несётся во весь опор и душа как бы парит в небе. Мои сопровождающие уже давно отстали, а я всё нёсся и нёсся вперёд, не заботясь ни о чём, кроме своих ощущений…

— Ваше Высочие, — обратился ко мне на обратном пути ближайший лейб-гвардеец. — Кто-то едет в нашу сторону.

Действительно, приближалось несколько всадников. Вероятно, кто-то из жителей столицы тоже решил выгулять лошадей. Мы сближались, и через некоторое время стали видны мужские фигуры. Вот мы оказались так близко, что можно различить лица. Странно. Мне показалось, что я их знаю. Точно!

— Ханна?! — удивился я в голос.

— Здравствуй, Юлий! — ответила мне девушка.

Она была одета почти по-мужски: халат и шаровары.

— Я рад тебя увидеть!

Вероятно, на моём лице расплылась глупая улыбка, поскольку Ханна задорно рассмеялась, и её голос отозвался нежными колокольчиками в сердце.

— У тебя неплохой конь, Юлий.

— Да, он хорош.

— Хотелось бы поглядеть на него в деле. Может, поскачем наперегонки? — предложила девушка.

— Давай, — с некоторым сомнением ответил я, поскольку мой гнедой уже успел набегаться по степи и был немного уставшим.

— Тогда догоняй! — воскликнула Ханна и пришпорила свою лошадь, почти с места рванув вперёд.

Я быстро развернул коня и бросился за ней, но куда там! Её лошадка неслась, как быстрая лодка по горной реке, и всё, что я мог — это следовать за ней. Результат скачек был слишком очевиден, и вскоре девушка дала команду животному идти шагом, дожидаясь, когда я поравняюсь с ней.

— Это нечестно! — завозмущался я. — Я не ожидал, что ты так быстро начнёшь скачку. Надо было вначале приготовиться.

— В бою ты тоже будешь просить врага время на приготовление? — с лёгкой ухмылкой спросила Ханна.

— Ну…

— Да ладно… Я шучу… Но даже если бы ты и приготовился, то моя лошадь всё равно обскакала бы твоего коня. Это арабская порода и твоему тяжёлому гнедому её никогда не догнать.

Пришлось согласиться с этими словами.

— Говорят, ты приехал сюда купить лошадей? — с видимым безразличием спросила хазарочка.

— Да, но не это было основным желанием, — последовал мой честный ответ. — Я хотел взглянуть на дочерей кахана.

— И как? Выбрал себе невесту?

— Нет. Они мне не понравились.

— Что так, принц? Породниться с великим каханом, правителем Хазарии, — большая честь.

— Моя матушка разрешила мне жениться по любви.

— Хм… Так и холостым остаться недолго, Юлий. Ты можешь очень долго искать ту самую…

— Честно говоря… — я запнулся.

— Что? — глядя мне в глаза, спросила Ханна.

— Я уже нашёл ту самую, — сумел я еле выдавить слова, поскольку ком застрял у меня в горле.

Девушка замолчала, и наши лошади продолжали ехать рядом.

— И кто же она? — наконец Ханна прервала паузу.

— Ты, — так же тихо ответил я.

— Ты меня же совсем не знаешь, Юлий, — очень серьёзно ответила девушка. — Мы общались всего несколько часов, да и то много месяцев назад. Почти год прошёл с того времени.

— Мне этого хватило, Ханна, — как можно убедительно ответил я. — Когда ты была рядом, я постоянно ощущал покалывание в ладонях. Даже волосы на голове шевелились…

— Ха-ха!.. — вдруг рассмеялась девушка. — Значит, мне не показалось, что ты был похож на ёжика… Ха-ха!

— Ты увидела во мне ежа?! — искренне удивился я. — Ха-ха-ха!

Мы громко смеялись и не беспокоились, что нас услышат, поскольку сопровождающие пребывали достаточно далеко.

— Догоняй, ёжик! — неожиданно воскликнула Ханна и снова рванула вперёд.

— Ваше Высочие сегодня хорошо выглядит, — заметил посол, после непродолжительного разглядывания. — Неужели скачки в степи так хорошо влияют на самочувствие.

— И скачrи тоже, — ответил я, улыбаясь. — Имеются ли какие новости?

— Особых новостей нет, но стали заметные некоторые странности в Саркеле. Возможно, они не стоят внимания…

— Раз уж разговор зашёл, то я внимательно слушаю, Пётр Григорьевич.

— Принц знает о таком народе, как идомеи? Точнее, об идумеях и едомеях?

— Да, — важно кивнул я. — Более того, именно я был инициатором идеи дать некоторым из них возможность поселиться в наших бесполезных африканских колониях.

Барон внимательно посмотрел на меня, и казалось, что он впервые об этом услышал. Интересно, посол не знал о моём тогдашнем участии в заседании Малого совета и о переселении идомеев в колонии?

— На севере Италийского полуострова находятся два больших государственных образования, если так можно сказать: Генуа и Флорентиа. В первом из них заправляют идумейские ростовщики, а в другом — едомейские. На протяжении веков они зело враждовали между собой, пока не поделили зоны влияния. Идумеи занимаются ростовщичеством в западных и центральных государствах Европы, а едомеи, сами живущие на островах, основали финансовые дома на Альбионе, в восточном и южном Средиземноморье и на всём побережье Эвксинского…

— Об этом мне кое-что известно, Пётр Григорьевич, — перебил я рассказчика. — И я буду признателен, если вы расскажете подробности.

— Подробности? — вскинул бровь барон. — Извольте. Генуа, как известно, ранее была лигурийским королевством. Захудалым, конечно, как и некоторые италийские, но всё же… Однажды, — продолжил Пётр Григорьевич, — одному из тамошних королей пришлось серьёзно так повоевать с агрессивными соседями. А для этого нужны деньги. Финасы ему предоставили свои же подданные, среди коих к тому времени было немало идумеев. Но банкиры ничего не делают просто так и вместо процентов по займу выторговали разрешение на деятельность выборного собрания.

— Парламент? — переспросил я.

— Не совсем, Ваше Высочие, Совет знатных родов. Так вот… Независимость король отстоял, но нужда в деньгах не пропала. Сын того короля наделил упомянутый Совет большими правами по управлению государством, а сам взял на себя представительские функции. С течением времени ситуация развивалась, и уже правнук отрёкся от престола с условием, что его фамилия будет на иждивении у новой республики.

— И его обманули в итоге?

— Нет. Зачем? Это не было слишком дорого, да и банкиры к тому времени приобрели определённую репутацию, разрушать которую стало бы полным безумием, поскольку они ссужают деньгами очень многих европейских землевладельцев.