Даша снова едва удержалась от смеха. Невозможно даже представить, чтобы это крашеное недоразумение таскалось за ней по всей России и сопряженным государствам.

– Мсье Кервель, боюсь вам в Москву никак нельзя.

Филипп не обиделся, скорее встревожился:

– Но одной вам тем более опасно! Вы все-таки женщина! Нет, нет, – он развернул плечи. – Если с вами что-нибудь случится, мне maman никогда не простит. Кто-то должен вас защищать!

Ну разумеется. Только, если их и прижмут в каком-нибудь темном углу России, то можно голову дать на отсечение, что отбиваться придется именно ей.

– Мсье Кервель…

– Зовите меня просто Фи-Фи.

«Просто»

Проще некуда. Даша слабо улыбнулась.

– Мсье… Фи-Фи, вы не представляете, насколько сложной, а главное, долгой может оказаться эта работа.

– Долгой?

– Именно. Я училась на историческом факультете и потому имею кое-какое представление об архивах. Это очень долгая и кропотливая работа. Вряд ли она сопряжена с повышенным риском, но с неудобствами – сто процентов.

– Что вы имеете в виду?

– Зимой в России холодно, а архивы занимают довольно просторные помещения, которые сложно хорошо протопить. Вот вы, например, сможете просидеть восемь часов в прохладном помещении без еды и питья? Ресторанов в архивах не предусмотрено. Да и туалеты, скажем прямо, не очень. И кстати, от кого вы там собираетесь меня защищать?

Мсье Кервель выглядел огорченным.

– Так, значит, вам моя помощь не понадобится?

– Пока не знаю. – Даша ободряющее похлопала его по руке. – Но на первом этапе вряд ли. Однако, как только начнутся активные действия, – она сделала максимально честное лицо, – я обязательно вам сообщу.

Филипп слегка повеселел.

– Да-да, как только начнутся активные действия, я немедленно прилечу в Москву.

– Договорились. – Даша протянула ладонь. Мягкая теплая ладошка едва сжала ей пальцы.

– А теперь позвольте представить вас maman. Думаю, она уже проснулась.

Глава 4

Комната баронессы Марии Андреевны фон Вельбах ничем не напоминала розовое царство ее приемного сына. В полутемном покое прочно обосновались запахи больницы и старости. Мебель, хоть и была крепкой и ухоженной, все же выглядела столь архаичной, что казалось, ее выкопали вместе с динозаврами. Даша робко шагнула через порог.

На высокой, огромной как сцена, кровати с балдахином возлежала старуха в чепце. Сухая, изуродованная артритом рука, чуть подрагивала поверх одеяла.

– Подойди ближе… – Голос, шедший из-под чепца, дребезжал едва слышно, но все же звучал властно. Чувствовалось, что его обладательница привыкла приказывать.

Чувствуя робость и смущение, Даша все же подошла к кровати и, не дожидаясь приглашения, присела на низкий пуфик рядом. Ей не хотелось возвышаться над хозяйкой.

– Добрый день, мадам Вельбах.

Старуха с видимым усилием приподняла голову.

– Хорошенькая, в нашу породу… – И добавила что-то по-французски.

Так и не вошедший Филипп кивнул и осторожно прикрыл дверь. Мария Андреевна откинулась на подушку.

– Рыжая, – пробормотала она. – Вельбахи все были рыжими. Зови меня бабушкой. Меня никто так не звал.

Даша смущенно сглотнула.

– Мне… потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть.

Старуха закаркала, и Даша не сразу поняла, что та смеется.

– Ей время требуется! Да я могу отдать Богу душу в любую секунду! Сказала – зови меня бабушкой, так, значит, не спорь.

– Хорошо… бабушка.

– Так-то лучше. – Лежащая сморгнула, словно старая сова, медленно, с видимым усилием. – Почему отец не приехал? Деньги не нужны? Или он думает, что они ему и так достанутся, а на старуху время терять жалко?

– Ну что вы, – Даша обиделась за родителей. – Папа очень хочет вас видеть. И совсем не из-за денег. Он просто не может именно сейчас…

– Какая глупость!

Гостья чуть пожала плечом:

– В данный момент он в экспедиции где-то в африканских джунглях. Может пройти не один день, прежде чем он вернется.

– Значит, тебя он прислал вместо себя?

– Ну не совсем вместо себя…

– Да или нет?

– Нет. – Даша выдохнула, как человек, которому уже нечего скрывать. – С отцом я еще не разговаривала, а мама вообще не хотела, чтобы я с вами беседовала о чем-либо, кроме истории семьи. Она полагает все это авантюрой.

– Что-что?

– Поиск наследников.

Взгляд старухи неожиданно стал блестящим, испытующим.

– Отчего же?

– Она убеждена, что, кроме отца, никаких иных потомков нет. А если бы и были, то тем более не стоит ничего предпринимать.

– Она так богата?

– Вовсе нет. Просто мама… прагматик, – Даша обрадовалась подходящему слову. – Она всегда считала, что если жизнь улучшится, то это хорошо, а если начать суетиться, то можно потерять и то, что имеешь. Для мамы душевный покой самое главное.

– А для тебя?

– А я человек свободный.

Старуха прикрыла глаза и затихла. Не зная, что делать, Даша принялась рассматривать спальню. Прекрасная деревянная резьба, высокие узкие окна, да и картин, пожалуй, побольше, чем у Филиппа, но все же как-то мрачновато. Словно госпиталь времен войны 1812 года. Откуда вдруг возникла такая ассоциация, было непонятно. Но чем-то явно навеяло. Ей ужасно хотелось рассмотреть полотна поближе, но она боялась, что это может быть превратно истолковано – мол, только приехала и сразу же пошла имущество осматривать.

Даша вздыхала и щурилась, пытаясь угадать художников.

В отличие от приемного сына, баронесса предпочтение отдавала малым голландцам. Возможно оттого, что самыми живыми на них были лимоны трехсотлетней давности.

Она перевела взгляд на часы. Если через пять минут бабуля не обнаружит признаков жизни, она вернется к Филиппу.

– Так ты согласна с условиями завещания?

Молодая женщина вздрогнула от неожиданности.

– Что?.. Простите, я задумалась. – Вопрос застал врасплох. – Мне трудно соглашаться или отказываться – не я его составляла. На все ваша воля и желание.

– То есть тебе не нужны деньги?

Вспомнился разговор с матерью. Смешно.

– Деньги всем нужны. Вопрос в другом: что ради этого придется сделать? – Она снова прищурилась, всматриваясь в дальний угол: «Господи, неужели это Вермеер?!» – Дело в том, что последние пару лет моей жизни были несколько… беспокойными. Я едва-едва оправилась. И если получение наследства связано с подобными же приключениями, то…

– Гордая. – Старуха кивнула, словно ничего другого и не ожидала. – Вельбахи все такие. Потому-то и вымерли.

Даша многозначительно кашлянула:

– Мария Андреевна… простите, бабушка, а чем вас не устраивает наша семья? Я имею в виду себя и отца. Предлагаю наши кандидатуры исключительно из лености. Да и другой информации у меня нет.

– А я хочу иметь гарантию, что род баронов Вельбах не угаснет.

И хотя спор с умирающей и не входил в ее планы, Даша все же не смогла удержаться:

– Большинство родов давным-давно бы вымерло, если бы наследование шло только по мужской линии. Так что может я…

– Не можешь. Ты тупое звено.

Даша сморгнула. Видать старуха основательно подзабыла русский язык. Хотя… Возможно, именно это она и хотела сказать.

– Простите, мадам… бабушка, что вы имели в виду?

– Ты женщина, а твой отец слишком стар, чтобы иметь потомков. Поэтому, вы тупое звено.

– Вы, наверное, имели в виду «тупиковое звено», – Даша почти обрадовалась: лучше быть бесперспективным, чем дураком.

– Не отнимай мое время попусту! У меня слишком мало сил, чтобы спорить. – Старуха с трудом перевела дыхание. Казалось каждое слово давалось ей с невероятным усилием.

Заметив на столике кислородную маску, Даша хотела поднести ее, но старуха дернула уголком рта, показывая, что не нуждается ни в чьей помощи.

– Мне нужен дееспособный наследник мужского пола.

– А если его не существует?

– Должен быть. Я ведь уже составила завещание в пользу Филиппа, когда он принес мне фотографию… – Старуха зашлась в кашле.