— А я чего… Я ничего. Мы заранее уже озадачились вооружением.

— Вам же по религии нельзя. Я слышал, что это в шляпах и с подтяжками пацифисты до мозга костей. Типа Христос не велит.

— Саня! Какой из меня к хренам собачьим пацифист? У нас в фургоне под шмотками много всего интересного заныкано. Наши, местные помогли. Ну, я же пистолет заранее приготовил. Ещё, когда думал, что это амиши.

— Ты что, и этих убогих замочил бы.

— Не раздумывая, брат. Я ехал тебя спасать. И мне по фигу, кто встанет у меня на пути.

— Какой ты кровожадный…

— Сам дурак. Ты будешь слушать дальше?

— Ага…

— Ну, так вот. Индеец за ружьё, я за пистолет. Ты же знаешь, как я стреляю… В общем, все умерли.

— И куда ты их всех дел?

— Отогнал фургоны подальше от дороги. Трупы закопали. Фургоны и все вещи, какие там были, сожгли. А лошадок распрягли да и отпустили…

— А ты в курсе, что индейцы следы читают, как мы книгу. Вон Койот Без Следа, он не видя, как я с военными копами бился. Всё рассказал, как будто подглядывал за этим.

— Буду надеяться, что не он будет искать этих с перьями. А что у тебя тут за шухер ночью был?

— Шестой индеец из той же команды, которых ты положил, решил меня ночью зарезать. Но у него не получилось.

— А почему ты думаешь, что он тоже из тех был?

— Ты сказал, что то индеец, увидев тебя, возбудился сильно?

— Ну, да…

— Понимаешь… Я тут намедни набил рожу сперва сыну, а потом и его отцу.

— Осталось набить морду ещё и святому духу…

— Не богохульствуй!

— Ладно, не буду…

— Ну, так вот. Они всем табором свалили, а сынок решил вернуться, чтобы отомстить. У него, как ты понял, ни хрена не вышло. А батя его, увидев тебя, принял за меня, и слегка при*уел от радости. Вот тут ты и решил поиграть в ганфайтера.

— Я что, сделал что-то не так?

— Да, нет. Ты всё правильно сделал. Эти инуксики тот ещё геморрой. Только никому про это не рассказывай больше.

— Я что, похож на дурака?

— Ну-ка повернись?

— Да пошёл ты!… — усмехнулся Лешка.

— Сам туда иди!

* * *

В это время появились чисто вымытые девчонки, и мы прервали разговор.

Маринка утащила Лёху мыться, а мы с Алёной остались одни…

* * *

— Кобель ты, Сашенька! — безапелляционно заявила мне Алёнка.

— Какой есть. — огрызнулся я.

— А как же твоя невеста Анечка?

— Ей, между прочим, чтобы стать моей реальной невестой, надо бы реально подрасти.

— Не ожидала от тебя такого. Мне ты там, в Москве, отказал, а здесь у тебя две индейки…

— Индианки. — машинально поправил её я.

— Какая разница… — фыркнула Алёна. — А ещё они рассказали, что у тебя и до них была какая-то потаскуха, но её грохнули…

Обычно, я не бью девочек, но сейчас меня, как прорвало. Пощёчина, которую я отвесил зарвавшейся девчонке, получилась полновесной и хлёсткой. Голова Алёны дёрнулась от моего удара, а из глаз тут же брызнули слёзы.

— Ты понятия не имеешь, как несправедливо и гадко ты сейчас оскорбила память той, кто не раз спасал мне жизнь.

Но девушка меня уже не слышала. Закрыв лицо руками, она убежала туда, откуда были слышны весёлые голоса Маринки и Лёхи. Похоже, что своим появлением она им там обломала всю малину.

Разгневанная Маринка выскочившая ко мне на «разбоки» заорала:

— Ты чё творишь-то?

— Успокойся! Я просто посоветовал ей не оскорблять память моих погибших друзей.

— Ты ударил её…

— Я не хотел. Но она меня вывела из себя. А ты, Марин, хотя бы оделась, что ли…

— Ой! — она наконец-то осознала, что из одежды на ней только какие-то тапочки, и исчезла за занавеской.

Появившийся Лёшка был хотя бы опоясан полотенцем вокруг пояса.

— Ты за что Алёнку ударил?

— За дело. Если вы закончили мыться. То собирайтесь здесь, и я вам всё расскажу. А потом мы сможем спокойно обсудить мой поступок, как реакцию на слова, которые Алёна необоснованно бросила в адрес той, кому я готов до конца жизни в церкви свечки ставить, как своей спасительнице. Да. И Алёну верните. Пусть тоже послушает. Заодно и кофе попьём. Мои индейские подруги сейчас стол накроют по новой. Кстати, при них можно смело по-русски говорить. Они по нашему не понимают ни хрена.

— Ладно. Сейчас я всех позову. Только не удивляйся, если женская часть нашей команды на захочет сидеть с тобой рядом.

— Я повторяться не буду. Один раз всё расскажу. А если у кого-то на первом месте рулят гормоны, то пусть катятся куда хотят. Я никого не держу здесь.

— А ты не очень много на себя берёшь?

— Беру, сколько унесу. Пока что я справлялся тут и один. Приехали на помощь, помогайте… А трепать мне нервы не надо.

— Не заводись, Саня! Мне кажется, что ты прав. Надо было сперва выслушать тебя, а потом уже делать какие-то выводы. — высказалась Маринка, уже слегка одетая. — Давай! Рассказывай!

— Алёнку не забудьте вернуть.

— Я её сейчас приведу. — сообщила Маринка и снова упорхнула.

* * *

— А ты суров, братуха. Не ожидал от тебя такого.

— Скажи, Лёш, вот как бы ты отреагировал, если бы Маринку враги убили, а кто-то про неё сказал: «Это та потаскуха, которую потом грохнули».

— Алёна про кого так сказала?

— Всё расскажу. Всё по порядку.

Глава 17

Глава семнадцатая.

Прощение, прощания, пустые обещания…

18 сентября. 1974 год.

США. Штат Монтана. Индейская резервация Блэкфит.

Ани и Туся накрывали на стол. Маринке удалось как-то уговорить Алёну вернуться, так сказать, за стол переговоров. Но она сидела, отвернувшись от меня, выбрав за столом место подальше от своего обидчика. Оттягивать начало разговора я не стал. И не обращая внимания на всех униженных и обиженных, начал свой рассказ.

* * *

— Поначалу мой маршрут шёл тихо, мирно, гладко… Пока в Югославии на произошла стычка с националистами.

— Какими националистами? — спросила Маринка.

— Это не важно. Короче… Фашисты, исламисты, недобитые во время войны. Но это не главное. Я смог пройти и дальше. Но в Италии нарвался на предателя.

— Тоже исламист?

— Да, нет… Из наших бывших… По-русски лопотал, как мы с тобой. Только гнидой оказался, в конце концов. Так что, после Италии я добирался до Америки самостоятельно.

— Мне говорили, что ты был в Германии.

— Не в Германии, а в ФРГ. А кто тебе сказал?

— Не поверишь… Следователь с Лубянки.

— А туда ты как попал? — поинтересовался я.

— Всё из-за тебя… — влезла в разговор Маринка.

— Чего-о?

— Да, Саш. Она права. Когда ты засветился в аэропорту Франкфурта-на-Майне, а потом завалил в Штатах нашего дипломата…

— Он был предателем. И, кстати, сидел в ресторане знаешь с кем?

— Теперь уже знаю. С Бжезинским.

— Вот-вот. Я шёл за Збигневом, а этот просто под руку подвернулся.

— Ладно. Ты так и не рассказал про Германию.

— Да просто всё. Я в Италии спас одного мальчишку от местных гопников. А он оказался британцем. Не поверишь. Ему по паспорту шестнадцать лет, а выглядел, как наш младший братишка. Вот я и воспользовался его документами, чтобы спокойно на самолёте прилететь в Штаты.

— Ты, что, и его грохнул?

— Нет. На фига? Отец этого парнишку в военное училище отправил. А он не хотел. Он хотел попасть в Христианию, слушать рок и покуривать травку. Ну, вот туда я его и отправил. А сам взял его британский паспорт и полетел с ним в США.

— Ну, прямо Джеймс Бонд.

— Не-ет… Тут ещё круче. Знаешь как звали того британского парнишку?

— Откуда мне знать…

— Декстер…

— Морган?

— Его полное имя — Декстер Морган Мурман.

— О*уеть не встать…