Выбираюсь из пещеры, где ждёт меня у входа мой проводник. Он снова кивает мне, типа «пошли!» и идёт в лес. Мне ничего не остаётся, как последовать за ним.

Идти за ним очень легко. Главное пытаться шагать по его следам. Похоже, что он автоматически выбирает самую простую и безопасную тропу, а там, где приходится проходить между деревьев, нет низко свисающих веток, готовых шлёпнуть по лицу неподготовленного путника. Интересно, это у него врождённый дар или он долго тренировался? Да, какая разница. Такого уровня мне вряд ли удастся достичь. Вот если бы я с детства тренировался ходить по лесу бесшумно…

Мой проводник внезапно остановился. Обернувшись ко мне, он протянул руку, указывая куда-то в сторону:

— Чистая вода. Ты давно не пил.

Он, что, мысли мои читает? Я уже давно думаю о том, что если срочно не выпью чего-то, то сдохну от обезвоживания.

Возле приметного старого дерева, из земли пробивался ключ. Кто-то заботливо выложил чашу из камней, переполняя которую вода устремлялась дальше небольшим ручейком.

Вода была чистой и прохладной. Я напился и наполнил пустую бутылку из-под колы, предварительно её сполоснув.

Да… А я-то уже планировал глину через ткань выжимать, чтобы воду добыть. Всё-таки индейцы — дети природы. А тем более — это его лес, его горы… И вообще, вся Америка им принадлежала. А в эти горы их янки вытеснили, убив при этом большую часть, а другую часть споив. Я же помню все эти истории про заражённые оспой одеяла и принудительную стерилизация индейских скво. Детей отбирали у них, чтобы переучить на свой лад. Запрещали общаться на своём языке. А что уж делал «зелёный змий» с народом, не умеющим пить… Так что, те, кто выжил после этого геноцида коренных обитателей Америки, это всего лишь тень от того великого народа, что населял эти земли до прихода «цивилизованных» европейцев.

— Спасибо! — обратился я к индейцу.

Тот никак не отреагировал на мои слова.

Странно. Он так и не назвал своего имени. Надеюсь, это не так, как я прочитал в одной книжке, когда человек не называл своего имени тому, кого хотел убить. Или я что-то путаю? А… Он вообще не разговаривал напрямую с тем, кого хотел убить. Да. Тут у нас не тот случай. Просто такой вот мне попался молчаливый собеседник. Но имя его я же могу спросить? Или нет? И куда мы вообще идём?

Вот странная натура у человека. Ещё минуту назад, умирая от жажды, я шёл за ним, и у меня даже мысли не возникало, чтобы вообще поинтересоваться конечным пунктом нашего пешего перехода. А как водички попил, так и мысли всякие в голову полезли. Ну, прямо, как в старом анекдоте: «Дайте водички попить, а то так кушать хочется, что и переночевать негде…»

— Как тебя зовут? — внезапно нарушил молчание мой проводник.

А я немного притормозил. Какое имя ему назвать? По документам, я — Готлиб Штилльман. А совсем ещё недавно был Декстер Морган Мурман. По паспорту, где-то там в СССР именовался Александр Григорьевич Тихий. Ну а про мои паспортные данные из далёкого будущего, откуда я сюда попал, вообще лучше забыть.

— У меня много имён.

— Назови последнее!

Вот как… Он даже не удивился. Последнее?

— Айвен.

— Откуда ты?

— Я не из этой страны. Далеко отсюда. Жил в городе Москва.

— Масква? — внезапно оживился мой собеседник.

Причём слово Москва он произнёс как-то странно, с каким-то неправильным ударением, или… Нет. Не пойму. Одновременно как «масква», но чусть проглатывая букву «с». Получалось как «маква». Как-то так…

(На языке индейцев кри слово «масква» означает «медведь». Кри — ближайшие соседи народа черноногих «сиксика», но по большей части в Канаде. )

— Москва — подтверждаю я.

— Это значит «медведь»

— Не знаю. У нас это просто название города. А как тебя зовут?

— Джон. — скупо отвечает мне индеец.

— Просто Джон и всё?

— Да.

И опять молчание на долгое время. Я шагаю вслед за Джоном. Его спина маячит впереди. Он чуть ниже меня, но весь какой-то коренастый. И от него веет силой. Не накачанными в тренажёрном зале мышцами, и не раздутыми габаритами от принятия всяких химических протеинов, а природной силой, которую он, возможно, впитывает от этого леса, от этих гор, от этой земли. Одним словом — дитя природы, чёрт возьми.

* * *

Я ожидал чего угодно, но только не этого. Когда мы вышли из леса, нас там поджидал одиноко стоящий внедорожник. Это, конечно, порадовало. Не придётся дальше пешком топать. На машине поедем…

Не порадовала какая-то вполне официальная эмблема на борту водительской дверцы, а особенно надпись под ней: «Ranger Blackfeet».

Я реально напрягся, что не ускользнуло от внимания моего сопровождающего. От дальнейших непредсказуемых действий меня остановило только каменное спокойствие индейца и его слова, произнесённые холодным ровным голосом:

— Успокойся, парень! Тебе ничего не угрожает.

Мои мысли были далеко не такими спокойными, как голос Джона. «Ага. Успокойся… Я тут гору трупов в горах оставил, а он… Кто он такой? Рейнджер? В его функции входит арест преступника и конвоирование его в полицию? Или он просто приглашает меня прокатиться с ним на машине, а арестуют меня уже там, куда он меня привезёт?»

Но спокойный тон этого, как оказалось, рейнджера, а самое главное его лояльное ко мне отношение, немного погасили мой пыл. Не все же решения надо принимать сгоряча? Иногда надо и подумать, а заодно и уточнить кое-какие детали. Может всё не так, как кажется? А ещё…

А ещё, этот молчаливый парень спас мне жизнь. И за всё время нашего с ним общения, он не сделал ничего такого, что было бы направлено против меня.

— Ты полицейский? — спросил я Джона.

— Нет. Рейнджер.

Вот и весь ответ. Рейнджер? Кто это вообще такой? Что от него ожидать? Каких действий? Спрашивать о том, куда мы едем, я не стал. А зачем? Я тут не местный. Куда привезёт, туда и привезёт. Я даже и не пойму, куда мы едем, пока мы не доедем. Ну и хрен с ним. Несмотря на то, что мы в Америке, положусь, как обычно на наш русский «авось». Так оно будет вернее. Ведь сколько раз такой подход выручал меня по жизни…

Я побросал свои вещи на заднее сиденье, а сам уселся спереди, на пассажирском месте. Мысленно, как мантру, я говорил сам себе: «Я спокоен! Я совершенно спокоен!»

Ладно. Посмотрим, что будет дальше?

* * *

Ну а дальше… Мы поехали.

Куда? Зачем?

Не знаю. Не то что бы мне не интересно это. Но… Я подумаю об этом позже.

Дорога шла по унылой равнинной местности. Порою даже глазу было не за что зацепиться. Ну, разве что за горы, от которых мы постепенно удалялись.

То ли от унылой дороги, то ли от усталости… Я заснул. Ну, прямо как у нас в армии говорили: «Солдат, где сел, там уснул.» А что ему ещё делать? «Солдат спит, а служба идёт.»

А машина едет. Едет и едет, всё дальше увозя меня неизвестно куда…

Я всё ещё не знаю, какое сегодня число. 1974 год.

США. Штат Монтана. Индейская резервация.

Я проснулся от громкого разговора. Мы стояли перед въездом в какой-то посёлок. А мой водитель через открытое окно общался с каким-то местным аборигеном. Тот тоже был похож на индейца, хотя и одет был вполне цивильно. Язык на котором они общались между собой я не понимал от слова совсем. Какой-то птичий диалект…

Я птиц никогда не понимал. Могу правда опознать кукушку, особенно когда она произносит своё сакральное: «Ку-ку». Ну, дятла могу определить в тот момент, когда он долбит дупло в стволе дерева. А все остальные для меня просто птицы. Нет, я, конечно, могу сказать: «Вот это попугай!». Но, хоть убей, в сортах попугаев не разбираюсь. Мне, что сова, что филин, все на одно лицо, ну и всякие там орлы и воробьи с голубями. А такие виды, как грач, галка или ворона — для меня в принципе, одно и то же.

К чему это я? Да к тому, что эти два орла между собой о чём-то крырлыкали, но я не понял ни хрена. Только вывеска на ближайшем плакате внесла, хоть какую-то ясность. На ней было написано: «Blackfeet Indian Reservation».