Но тут я вспомнил Анечку и всех остальных, что остались там, далеко в родной стране. Боже, как давно это было? Кажется, что где-то в другой, очень далёкой отсюда жизни.

В то же самое время.

Где-то в Москве…

Алексей Громов (Тихий)

— Ты реально чувствуешь его? — спросила Маринка.

— Да. Я сам ещё не разобрался в этом. Но у меня появляется ни на чём не основанное чувство тревоги.

— Может, ты просто так сильно беспокоишься о нём?

— Нет. Это немного другое. Беспокойство — это просто обычное беспокойство. А где-то глубже, на ментальном уровне…

— На каком уровне?

— Не заморачивайся по пустякам. Это просто такое слово.

— Ну, объясни мне, пожалуйста! У тебя всегда много всяких словечек, которые я не понимаю. Ты же не хочешь, чтобы я ощущала себя дурой?

— Марин! Ты — не дура. А то, что ты не знаешь каких-то слов и их значение, это из-за того, что ты мало читаешь.

— И поэтому, я — дура?

— Стоп. Давай вот прямо сейчас на этом остановимся. Ладно?

— Я — не дура. — девушка насупилась, надула губы. И приготовилась обижаться.

Блин. Так было всегда и во все времена. Девочки — они такие девочки. Хлебом не корми. Дай пообижаться им да слегка поскандалить. Они это любят. До глобального и грандиозного скандала может никогда и не дойти, но такие вот «бои местного значения», это как здрасьте…

— Марина! Ментальная связь людей — это такое совпадение мыслей, чувств и потребностей двух разных людей. Как бы так сказать… Некая телепатическая связь близких людей, независимо от расстояния, на котором они находятся друг от друга.

— И ты его чувствуешь постоянно?

— Нет. Но иногда возникает некая тревога. Просто так вот. Ни с того, ни с сего. И я понимаю, что он в беде. Вот, например, мне недавно казалось, что меня сильно мучает голод и жажда, хотя я только что попил чаю. И я ловлю себя на мысли, что это мне передались Сашкины чувства на тот момент.

— А меня ты чувствуешь?

— Да. — я притянул её к себе. — Очень хорошо чувствую и ощущаю. Но пока только, когда ты рядом со мной.

— Ну, во-от… — протянула обиженно девушка.

— Ты меня, что. к брату ревнуешь?

— К Сашке? Нет. Нисколько… Просто мне очень хочется, чтобы ты и меня так же ментально ощущал на любом расстоянии.

— Это у нас получится. Обязательно, но чуть позже… Не бывает так, чтобы всё и сразу.

— Ты меня любишь?

— Что за глупые вопросы?

— Это не глупый вопрос.

— Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю?

— Но ты об этом никогда не говоришь.

— А это обязательно?

— Дурак.

— Слушай, Марин! А ты не беременна, случайно?

— Случайно, нет.

— А не случайно?

— Тоже нет. — она опять надулась. — Дурак!

— Откуда в тебе это? Раньше ты такой не была.

— А какой я была?

— Ну… Ты была такой…

— Пацанкой, да?

— Ну, типа того. Помнится, мы даже подрались с тобой при первом знакомстве.

— Хочешь повторить?

— Легко. Хочешь подраться со мной?

— Не хочу…

— Что с тобой?

— Понимаешь… Я сама не знаю, что со мной. Раньше я рассчитывала только на себя. И мне это было нормально и привычно. Но теперь, когда у меня есть ты, я стала бояться…

— Кого?

— Того, что вдруг тебя со мной больше не будет.

— И для этого тебе надо, чтобы я всё время, как попугай, повторял тебе всякие слова? Люблю! Сундук куплю!

— Дурак!

Она стукнула меня кулачком в грудь, но было видно, что она уже не сердится на меня.

— Слова пусты. Что они значат? Есть множество людей, которые могут наговорить тебе столько всяких слов. Но они тебя обманут, потому что слова их — это ложь. Старайся верить лишь делам. Можно молча делать то, что надо, и не украшать всё это красивым словоблудием. Неужели ты до сих пор это не поняла?

— Я всё понимаю. Но ты, хотя бы иногда, говори мне хоть что-то тёплое…

— Свитер.

— Что?

— Свитер. Он — тёплый.

— Ты та-акой дурак.

На меня обрушилась целая серия ударов маленькими, но крепкими кулачками. Но я сгрёб девушку в охапку, и всё закончилось крепкими объятиями и продолжительным поцелуем.

* * *

У Сашки какие-то проблемы. Бо-ольшие проблемы. Просто огромные проблемы. Не… У Маринки — тоже проблемы. Но в голове.

Такое бывает у девчонок абсолютно разного возраста, от детсада и до пенсии. Когда всё в жизни идёт ровно и нормально, они вдруг задаются мыслью? «а чего это всё так нормально и ровно идёт? Так же не бывает?»

И задавшись этой дурацкой идеей, они стараются сделать всё, чтобы жизнь пошла так, сяк, наперекосяк. А когда это у них получается именно так, то они с чувством собственного величия глубокомысленно заявляют: «Ага! Я же говорила…»

Забыл добавить: «Это — не лечится.»

* * *

Подготовка идёт такими темпами, что выдыхать приходится через раз. И вот в такие короткие-короткие моменты отдыха Маринка устраивает мне сцены. А тут ещё Алёнка занимается вместе с нами. Моя Маринка её почему-то невзлюбила. Может, ревнует? Хотя повода я вроде бы никакого не давал.

Или у неё вызывает огорчение то, что по дисциплинам, не связанным со спортом, Алёнка опережает её. Да что там говорить? Порой и у меня успехи в некоторых предметах слабее, чем у этой тихони.

Надо обязательно все эти вопросу обсудить и решить до того, как мы куда-то рванём. В команде не должно быть таких «подводных камней» и левых течений.

Но, что же там с Сашкой? Никак не могу успокоиться…

Середина какого-то дня в начале сентябре. 1974 год.

США. Штат Монтана. Где-то в горах.

Александр Тихий.

Довольно урча, я доедаю тушёнку из грубо вскрытой ножом консервной банки. Довольно урчит мой пустой живот, принимая жирную пищу. Запить нечем, так что проблемы с жаждой немного впереди. Но я подумаю об этом после. А сейчас я ем. А когда я ем — я нем. Но не глух. Поедая тушёное мясо, я слежу за всем вокруг, как стрекоза фасеточными глазами. А уши у меня шевелятся, как у кошки. Я уже видел птиц и белку. Лес в горах живой, и все погодные неприятности — это временно. Высохнет глина и станет дорогой. Муть в воде ручья осядет, и снова чистая и звонкая она потечёт, весело журча по камням. Но для начала, надо бы ещё найти это ручей.

После того, как первое чувство голода прошло, жить стало веселее. Как мало надо человеку для счастья… Только что подыхал от голода, а закинул своему червячку несколько ложек жирного тушёного мяса неизвестного происхождения, и уже в голове теплится мысль: «А жизнь-то налаживается!». А чтобы жизни не только налаживалась, но и продолжалась, я всухомятку заставил себя съесть целый пузырёк антибиотика. Лучше, конечно бы, внутримышечно, но и так сойдёт.

Всё-таки человек — это по большому счёту — животное. Да, разумное. Но не всегда. Да, цивилизованное… Более или менее. Но, всё же животное. Выдерни любого из его привычного мирка с электричеством, магазинами и общественным транспортом. Отними у него всё, что он считает нормой. Ну, например, одежду, обувь и всякие предметы из металла и пластмассы. Через какое-то время, он станет убивать себе подобных и жрать сырое мясо.

Хотя, некоторые и так уже этим занимаются, охотясь на себе подобных. Я вспомнил военных копов, что пытались поймать Джека. Надо бы сходить и посмотреть, что там и как.

* * *

Я собрался в небольшой поход, типа на разведку. Тащить с собой все свои вещи мне даже и в голову не пришло. Тем более, что я и не унесу всё разом. Так что, пусть пока пещерка побудет моей временной базой.

Первым делом я переоделся. Из чистой одежды у меня осталась только та полувоенная форма, что я прикупил в армейском магазине, да настоящая форма, оставшаяся в наследство от Джека Прайора. Но форма техника-сержанта мне чуть маловата будет, да и по росту тоже. Так что оделся в своё.