Глава вторая Семья Агамемнона и Менелая Легенды Микен

Близнецы

– Ну что ты вытворяешь? Оставь меня в покое, Аэропа. Сколько можно повторять… Люди же смотрят.

Эти слова прозвучали тихо, почти шепотом, чтобы их не могли расслышать охочие до сплетен микенские зеваки, крутившиеся возле рыночных рядов. Приятной внешности мужчина лет этак тридцати двух, заметно нервничал, глубоко посаженные карие глаза тревожно озирались, боясь случайно наткнуться взглядом на знакомое лицо – он то краснел, то бледнел, безуспешно стараясь избавиться от навязчивой спутницы – увы – это было бесполезно. Они стояли возле низенького прилавка, заваленного пучками душистых трав – подвижная пухленькая блондинка небольшого роста в цветастом аляпистом наряде и он, высокий, осанистый, с каштановыми длинными кудрями – такой видный, хорошо одетый мужчина – конечно, все обращают внимание на него – а как же иначе? И надо же было встретить ее здесь – теперь не отвяжется. Фиест скосил глаза на Аэропу – пока ее пальчики безо всякой надобности теребили фиолетовую веточку базилика, она все плотнее прижималась к своему спутнику – то шаловливо выставляла ножку, то невзначай задевала бедром, то вновь терлась о мягкую ткань его белой туники, так, что Фиест ощущал податливость ее рыхлого тела, чувствовал запах золотистой кожи, а напряженная пуговка соска касалась его предплечья.

– Что ты делаешь? Сумасшедшая…

Только и мог потихоньку твердить растерявшийся, смущенный Фиест, пока жена его брата так откровенно демонстрировала свою доступность. Нельзя сказать, что ему совсем не нравилась Аэропа – цветущая, в самом соку, ухоженная женщина, с объемной грудью, с бархатистой кожей – как раз сейчас ее стройная ножка сквозь разрез вызывающего наряда жмется к его ноге… но есть же брат. Фиест в который уже раз постарался отодвинуться от прилипшей спутницы, однако, это значило потеснить рядом стоящих женщин – не дай бог толкнуть их, или, того хуже, оттоптать им ноги – возле прилавка, как назло, толпился народ, и Аэропа, пользуясь этим, все теснее жалась к нему. И надо же было им встретиться здесь, в суете рыночной площади Микен, где так много знакомых лиц – кто-нибудь, да обратит внимание, еще и брату донесет – видели, мол, твою жену в компании с Фиестом. А чем он виноват, если она так и льнет к нему? Просто не дает прохода. Чего этой дуре не хватает? Братец вроде не обижает ее, ребятишек у них как никак уже двое – а она все не успокоится – то подкараулит его на улице, то встретит невзначай у колодца.

– Как увижу тебя, так прямо млею вся – безо всякого стыда говорит Аэропа, а сама так и таращит свои бесстыжие зеленые глаза и смазливое круглое личико расплывается в похотливой улыбке. Она постоянно вгоняет его в краску, нигде Фиест не может чувствовать себя спокойно – он и к брату-то ходить перестал.

Кто бы мог подумать, когда они приехали сюда, что так все получится? Щупленький, болезненный Эврисфей пригласил их обоих – управлять Микенами, пока сам он будет воевать. Это был своего рода реверанс в пользу могущественного Пелопа – отца обоих братьев – уважал тщедушный микенский владыка своего соседа – вот и позвал его сыновей присмотреть за Микенами в свое отсутствие.

– Близнецы они – рассуждал Эврисфей – Куда один, туда и другой. Нет никого на свете дружнее близнецов.

Как же ошибался царь Микен – да разве мог знать он, сидя у себя во дворце, более похожем на крепость, о бесконечном соперничестве между братьями, начавшимся едва не с колыбели.

– Я первый – кричит Атрей – Я старше тебя на пять минут.

– Ну и что? – чуть не плачет Фиест – Мы родились в один день.

– Все равно – я главный – лезет с кулаками на брата Атрей – и лишь своевременное появление матери спасает их обоих от новых синяков.

Так и росли два брата, постоянно выясняя между собой, кто из них лучше, воспринимая удачу другого, как личный проигрыш. Сегодня Фиесту удалось побить рекорд в беге – раздосадованный Атрей рвет и мечет, дальше брата запустил диск Атрей – Фиест от злости не находит себе места. Постепенно взрослея, они поняли наконец, что так открыто не стоит проявлять истинные чувства – и окружающие с облегчением вздохнули – подросли мальчики, образумились, забыли детские обиды – закончилось противоборство – увы, это было не так. Исподтишка наблюдая друг за другом, они старались на людях демонстрировать братскую привязанность и дружбу – им почти удалось обмануть всех, кто не особенно интересовался ими. И, тем не менее, затаенная злость время от времени выплескивается наружу.

– Какие красавчики эти близнецы – а похожи – прямо две капли воды – случайно оброненные слова следующим образом действуют на братьев -

Тут же Атрей, чтобы хоть чем-то отличаться от брата, остригся едва не на лысо – оставив лишь острый ежик каштановых волос. Фиест напротив, отращивает кудри – густые волосы вьются сами, живописно рассыпаясь по плечам. Атрей взял в жены критянку Аэропу – Фиест, в противоположность брату совсем не собирается жениться. А зачем? Брат остепенился, серьезным стал, а я, назло ему, погуляю еще – пусть завидует – и пускается во все тяжкие Фиест, зарабатывая репутацию шалопая и гуляки. Вот она-то, эта репутация, и подвела его по приезде в Микены. Навел-таки справки Эврисфей, прежде чем покинуть город. Нашептали ему пронырливые советники – у холостого Фиеста там дочь, а там – сыновья растут – нагулял, да бросил – можно ли такому доверять?

– Вот что я решил – заявил Эврисфей обоим братьям, представшим перед ним по приезде.

Маленькие серые глазки на скуластом лице царя так и бегают, переводя острый взгляд с одного брата на другого. Один явно старше – серьезное лицо, аккуратный, подтянутый – сразу видно, рассудительный, строгий, неторопливый, одет как подобает уважающему себя человеку – добротная ткань приятно сочетается со скромным покроем, а этот, ишь, лохмы распустил, нарядился, словно на танцы собрался – кто сказал, что они близнецы? Определенное сходство, вне всяких сомнений, присутствует, а все же до чего разные эти два брата.

– Атрей пусть замещает меня. А ты поможешь ему, если что – наконец решает Эврисфей.

Так и оказался Атрей на микенском троне, пусть и временно. На этот раз проиграл ему Фиест.

– Так и должно быть – спокойно воспринимает свое назначение Атрей – Я же первый.

Отголосок скрытого соперничества вырывается наружу, словно речь, как прежде, идет о детских обидах.

– Пусть не обижается Фиест – это серьезное дело – он не потянет.

И тут же забывает о брате Атрей, предоставив того самому себе – пусть развлекается в Микенах – он только это и умеет делать. В свою очередь Фиест, подождав немного, не призовет ли его брат, хотя бы приличия ради, спустя некоторое время убедился окончательно – нет, не призовет. Напрасно он, Фиест, околачивается здесь, в Микенах. Ничего не светит Фиесту – никаких перспектив – может, вернуться к отцу? Тем более, что Аэропа, жена Атрея, устав от постоянного равнодушия мужа, целиком погруженного в бесконечные дела, все настойчивее пристает к нему.

– Отстань от меня – огрызается Фиест, когда никто их не слышит – Ступай домой.

– Фу, какой ты противный – ничуть не смущается Аэропа, томно закатывая глазки. – Неужто твои тощие шлюхи лучше? Меня хоть ухватить есть за что

Это сущая правда, и Фиест невольно всякий раз скользит взглядом по пышной груди и округлым бедрам, однако есть же приличия, в конце-то концов. Аэропа – жена моего брата – в сотый раз говорит сам себе Фиест. К тому же при его-то внешности у него нет проблем с противоположным полом – зачем наживать неприятности на ровном месте? Нет, пора ему убраться из Микен, пока не поздно – Аэропа, похоже, так и будет преследовать его – сплетни рано или поздно дойдут до брата

– Все равно здесь ничего мне не светит. Завтра собираю вещи. И домой. – в один прекрасный день принимает решение Фиест.