Я помню тот день, когда я пришла в группу, и там было двое новых ребят. Эти ребята были явно не в первый раз в приюте и достаточно агрессивно реагировали на всё, что я говорила. Для них я была, знаете, какой-то такой нежной девочкой, которая в этой жизни ничего не видит. И мне пришлось им рассказать немного о себе. И тогда, вы знаете, я получила некий авторитет среди ребят, которые сами пользуются авторитетом внутри своего коллектива.

Не знаю, как это объяснить. Я думаю, что это чистая психология. Но я увидела, как многие дети выдохнули, что эти ребята меня приняли. И это ощущение ни с чем невозможно сравнить. Я понимала, что это некая ответственность, которую я несу сейчас перед этими детьми, потому что какими бы они ни были авторитетами, они всё равно дети. Дети с такой судьбой, которая привела их сюда, и это не самая простая судьба. Поэтому, видя, что эти дети внимают мне, мне нужно было хорошенько думать, прежде чем что-то доносить до них. Они слишком внимательно меня слушали и понимали все мои слова буквальным образом.

Я видела, как некоторые дети гордились тем, что они столько пережили и столько свалилось на их плечи. Но когда они узнали мою историю и узнали, что я тоже в этой жизни что-то испытала и готова этим поделиться, мне не стыдно рассказать про свой опыт и про свою борьбу за свою свободу и за свою жизнь. Они поняли, что это, конечно, непридуманная история, потому что такую историю, может быть, и можно придумать, но рассказать ее так правдоподобно, как если бы ты ее придумал, невозможно.

Ты рассказываешь от самого сердца, и это самая искренняя, честная история, которая с тобой, действительно, произошла.

И меня приняли в «стаю»! Примерно так ощущалось тогда мое состояние – я принята этими ребятами и они меня слушают, внимательно.

Помню, как однажды пришла в кабинет, и поняла, что в одном кабинете сидит мальчик с кольцом, девочка в инвалидном кресле, мальчик, который сбежал от обеспеченной семьи, вот эти авторитеты новенькие, беременная девочка и ребенок с ВИЧ… и все они смотрят на меня… а я понимаю, что пришла к ним сегодня рассказать о Пушкине А.С. (по программе «Евгений Онегин»), но многие из них даже не знают, кто такой Пушкин. Что мне делать, как мне провести урок?

Я начала им просто читать «Онегина». Затем стала рассказывать, спрашивать у них какие-то инсайты, то есть я стала говорить с ними немножечко на их языке, при этом делая акцент на том, что это не нормально, но мы сейчас с вами поговорим ТАК, потому что это крайне важное произведение. Мы должны его пройти с вами, у нас такая программа, ребят, но я хочу, чтобы вы к этому отнеслись неформально, потому что Пушкин – это важно (и объяснила им «почему»: ведь там история людей, травма Ленского, холодность Онегина, легкомысленность Ольги, любовь Татьяны… эти темы близки всем, дети из приюта – не исключение!).

Самое интересное, что ребята восприняли все это с юмором и запомнили ВСЁ, что я сказала.

Почему?

Потому что я стала для них своей, но старшей своей. Я стала для них авторитетом.

На перемене многие подходили ко мне и спрашивали что-то из моей жизни. Их интересовало моё детство. Детство, когда ты находишься сам в условиях такой тирании, когда у тебя пьющий родитель, достаточно агрессивный, и ты не всегда можешь спокойно зайти домой, а иногда вообще не можешь попасть домой и ночуешь где попало. Они спрашивали, как я решилась пойти заниматься таким достаточно агрессивным спортом (каратэ), учитывая мою нежную, с виду, натуру…

Как же так получилось, что я пошла заниматься каратэ? И, мало того, что я пошла заниматься каратэ в одиннадцать лет, так я еще занималась им больше 10 лет и получила черный пояс, потом даже сама вела тренировки.

Как получилось так, что вот эта нежная девушка, которая пришла в такую тяжелую группу, легко справилась с этой обстановкой, давящей атмосферой, и донесла им суть «Евгения Онегина», понимание, кто такой Пушкин, и понимание особенности той эпохи и поэзии того времени. Парочка моих учеников была даже застукана в импровизированной курилке поздно вечером, один из них, прикусив сигарету, читал вслух полюбившиеся ему стихи. На замечание охранника ученик вытащил сигарету изо рта и сказал: «Я учу к завтрашнему уроку, прочитаю Людмиле Вячеславовне. Что, нельзя?».

Да, все были удивлены, удивлены были и воспитатели, охранники, которые сидели на занятии и страховали на всякий случай, если вдруг что-то пойдет не так. Но, признаться честно, никто на моих уроках не пытался как-то существенно нарушить дисциплину. Конечно, были провокации, но я на это реагировала всегда так мягко и так по-доброму, что детям было неинтересно меня провоцировать. Им было интересно услышать, что я рассказываю, потому что я, конечно же, отходила от программы и давала знания, адаптируя всю информацию под этих детей.

Комментарий Элины М.:

Провокации и агрессивное поведение у детей и подростков имеет несколько скрытых значений

Дети могут стараться провоцировать и вызывать агрессию у других, чтобы привлечь к себе внимание и получить от них реакцию. Чем ниже уровень эмоционального интеллекта (понимания своих и чужих эмоций, их причин, и какие потребности под ними скрываются) в семье, тем больше вероятность, что дети будут вести себя именно так. И чаще всего, способ обратить на себя внимание, быть замеченным (но, к сожалению, не услышанным) они видят только в провокации и проявлении агрессии.

Проявлять агрессивное поведение могут дети, которые видят его у других детей или взрослых. Иногда, не понимая его последствий, если речь касается маленьких детей. У подростков, агрессия взрослых=доминация и власть. Копирование такого поведение говорит об ощущении тотальной небезопасности, необходимости в контроле, желании защититься, нападая первым.

Находясь под давлением сильного фонового стресса, дети могут проявлять агрессивное поведение, как способ справиться со своими чувствами и снизить градус напряжения. Они часто после этого чувствуют вину и стыд, так как у многих детей (и, конечно же, взрослых) проявление агрессии не легализировано (выражаясь не психологическим языком – запрещено). По итогу, вина и стыд создают еще больше напряжения. Происходящее становится замкнутым кругом.

● 

Рекомендация N1: если вы замечаете такое поведение у ребенка, задумайтесь, а лучше выйдите на разговор (лучше через посредника-психолога), какая неудовлетворённая базовая потребность скрывается за этим поведением.

● 

Рекомендация N2: перечитайте еще раз все три пункта, заменяя «ребенок/подросток» на взрослый или «Я». Это поможет вам найти корни вашего провакотивного и агрессивного поведения.

А еще мы говорили о родителях.

Многие дети с большим осуждением отзывались о своих родителях, что не мудрено, потому что дети, находящиеся в приюте, конечно же, имеют некие проблемы внутри семьи. Я всегда озвучивала им одну мысль, что наши родители даны нам не просто так. Это опыт, и важно пройти его достойно и быть благодарными своим родителям. Я рассказывала историю про своего отца, который меня бил и унижал, и мне было очень сложно справиться с этим всем. Я помню, как я, еще совсем маленькая девочка, сидела в шкафу, обняв себя за коленки, и боялась даже дышать, прячась от пьяного отца, который искал меня… Мне очень хотелось, чтобы меня защитили и утешили. Я гладила свои маленькие лодыжки и тихонько молилась, чтобы мама снова не спровоцировала папу на агрессию. Когда папа злился, он мог убить, я точно это знала, однажды я даже прочувствовала силу его рук, сжимающих мое горлышко. Я барахталась, как воробышек, мои ножки не доставали до пола. И мне было не страшно, я лишь хрипела «Папа, мне больно»… и в глазах темнело.