Питер

Я прячусь в ванной комнате на первом этаже особняка. Не могу больше улыбаться и делать вид, что не замечаю сальных взглядов партнеров своего отца по бизнесу. Они все женаты, с детьми, но раздевают глазами каждую молоденькую девушку. Мама опять хватается за все принесенные бокалы с шампанским, что приносят официанты. Через час отец отправит ее домой, а меня оставит, чтобы я стояла около него при разговорах и давала шарить глазами по своему телу.

Эта пытка началась с восемнадцати. Нет, она была и раньше, но тогда мама столько не пила и еще могла хоть как-то влиять на отца. Сейчас я осталась одна.

Я даже не помню, что сегодня за мероприятие – очередное пафосное собрание бизнесменов, которые сняли особняк в Стрельне.

Я хочу сбежать.

Но если сделаю это, отец не позволит учиться. Сделает все, чтобы меня отчислили, хотя он пальцем о палец не стукнул, чтобы я поступила в СПБГУ. Так ведь и говорил: «Зачем тебе вышка? Для удачного замужества не поможет». Я тогда не понимала, что он меня вообще не рассматривает как будущего специалиста. Наивно думала, что отец просто главным в своей жизни считает семью. Только после моего совершеннолетия стало понятно, что главным он считает свой карман с деньгами, а я – ресурс, который можно продать.

Вот и вся отцовская любовь.

Пора выходить.

Я причесываю волосы, чтобы они не сильно падали на лицо. Подкрашиваю губы нежно-розовой помадой. И сжимаю кулаки. После занятий боксом я умею лучше контролировать не только свое дыхание, но и эмоции.

Около лестницы на второй этаж, где сейчас основной праздник, я встречаю Полину под ручку с президентом холдинга. Они с отцом старые приятели, и неделю назад мы были на барбекю у них в загородном доме, где он поднимал тосты за свою «любимую» супругу.

Полина не из нашего круга, она не дочь кого-то из собравшихся; она моя, уже бывшая, подруга, которая умело использовала меня, чтобы иметь возможность пролезть вот на такие тусовки. Она никогда не выглядела охотницей за богатым папиком, всегда скромно одетая, неглупая, этакий образ невинной овечки. На это повелась не только я.

Она смотрит на меня с торжествующей ухмылкой, ведь Игнатов никогда не берет жену на такие мероприятия – мол, она не любит, да и дети. А Полину он уже несколько раз представлял своей дальней родственницей.

Они почти всегда «родственницы». И всегда дальние. Пришла – ушла. Эти правила игры знают все мужчины. А мне мерзко. И смотреть на нее мерзко. Я не понимаю ее радости и торжества. Неужели она верит, что Игнатов уйдет от жены?! Хотя, если он заливает ей в уши, что его Людмила – скучная домохозяйка, одни дети на уме, то пусть верит дальше, если мозгов не хватает проверить состав совета собственников всех их холдингов.

Это Людмиле все равно, что делает ее муж, он от нее никуда не денется, а детей она от него уже получила.

Я отворачиваюсь от Полины и понимаю, что зря это сделала, когда моя нога соскальзывает по ступени. Там мокро от пролитого шампанского. Я теряю равновесие, успеваю ухватиться одной рукой за перила, но все равно съезжаю по ступеням вниз, подвернув ногу и порвав чулки. Юбка задирается до белья, а еще ссаживаю кожу на руке о массивный узор ХVIII века.

На меня падает тень.

– Значит, это ты принцесса «Неонпром»? – Максим Градов смотрит на меня с хищным прищуром, словно все обо мне знает. Словно я специально упала перед ним, оголившись до нижнего белья. Из приглашенных отцом, его я ненавижу больше всех, потому что самый молодой и самый опасный.

– А вы, значит, тот айтишник? – говорю с пренебрежением и натягиваю юбку обратно на колени. Вывихнутая нога болит. Но внутри болит сильнее. Я не хочу быть вещью!

Градов улыбается и наклоняется ко мне. Шепчет на ухо:

– Будь осторожнее со словами, Лера. Я ведь могу подумать, что ты хочешь меня задеть. Врагов я держу ближе друзей, а плохих девочек – только в своей постели.

Я стискиваю зубы. Сжимаю пальцами узор решетки. Я ведь могу сделать хук. Выбить эту самоуверенность одним кулаком. Но сдерживаюсь.

А Градов давит смешок и вдруг резко поднимает меня и закидывает к себе на плечо. Я от неожиданности зависаю, а вскоре начинаю молотить по его спине ладонью, хотя хочется кулаком.

– Поехали отсюда, принцесса. Здесь тебе делать нечего.

Градов выносит меня на улицу и аккуратно ставит около своей машины. Черная хищная «BMW» приветствует своего хозяина. Я помню, что он живет здесь, в Питере. И сейчас занимается расширением бизнеса чипов. Ему нужен контракт с моим отцом на инертный газ. Это наша «золотая кормушка». Градов ненавидит моего отца, как и ряд других его бизнес-партнеров, потому что они «жадные и тупые уроды, отжавшие производства в 90-е».

Так и есть. Из отца просто ужасный управленец. Мы давно в долгах, но еще не таких, чтобы бить в набат.

– Садись, отвезу тебя к врачу.

Градов открывает дверь машины и помогает сесть. А я смотрю на свои порванные чулки и стараюсь не плакать. Мне так больно и противно от всего. Я ведь дружила с Полиной, верила ей, а она все это время меня ненавидела и завидовала.

Я молча пристегиваюсь и кладу руки на колени. Мои вещи остались в машине у отца – ни карточки, ни телефона. Но и возвращаться я не хочу.

Мотор машины приятно урчит, и вскоре мы уже летим по пустой дороге в сторону города. Я смотрю на дома за окном и думаю о том, что правильно сделала, что поступила именно в Питер. Здесь мне дышится легче, чем в Москве. Здесь я даже начала заниматься боксом. В голове всплывают ребята – Глеб и Матвей. А еще мой первый приход в секцию при универе. Меня выперли оттуда через десять минут, и я торчала около входа битых два часа, пока около меня не притормозил Глеб. Он и договорился с тренером, что возьмет надо мной шефство, а я пообещала за это помочь с научной работой Матвею. Так и сдружились. Зато Полинку я не распознала.

– О чем задумалась? Какие чулочки купить? – со смешком говорит Градов, а я понять не могу – он шутит или издевается надо мной. Скорее, второе.

– Мне хватает одежды, – шиплю сквозь зубы.

– Хочешь, заедем к тебе, переоденешься?

Я мотаю головой. Еще не хватало, чтобы он мой адрес узнал, но Градов вдруг кидает на меня взгляд и хохочет.

– Лера, боже мой, да я знаю, где ты живешь. И весь твой список покупок за год. Такие досье у меня на всех потенциальных партнеров и их семьи. Я никогда не рискую.

Холодный озноб пробегает по позвоночнику. Знает?! А что еще он знает?

– Это слежка и это незаконно, – шепчу я.

– Незаконно твоему отцу подделывать прибыль предприятия для рефинансирования, а это – сбор данных для аналитики. Или ты думаешь, я еще живой, потому что везучий?

Я ловлю взгляд Градова. Он режет. До нервов. Стальные серые глаза – как ножи. Сколько ему? 26? Нет, 25. Всего лишь, а взгляд словно старика. У нас разница-то всего шесть лет, а будто пропасть. Я – тепличная куколка по сравнению с ним. Вряд ли это только характер, это еще и жизненный опыт.

– Я о вас вообще не думаю.

Он улыбается. Хищно.

– Скоро начнешь.

От негодования я открываю рот, чтобы пресечь такую наглость, но что-то в очередном взгляде Градова меня останавливает. Мне действительно страшно. И я проглатываю слова.

Он довольно скалится и выруливает на мост – мы едем к моей съемной квартире.

Это новый дорогой ЖК с электронными замками и консьержем. Градов разваливается на диване снизу и берет какой-то журнал со столика.

– Пятнадцать минут, – говорит он мне, а по тону – приказывает. Я поднимаюсь на свой этаж, стараясь не наступать на больную ногу. Хочется быстрее скинуть эти чертовы каблуки. Помыться. И выкинуть этот дурацкий день из головы.

Я могу остаться в квартире и позвонить на охрану, чтобы Градова под ручки вывели отсюда. Но внутри сирена – не злить! Я отчетливо понимаю, что не хочу испытывать его терпение и, тем более, проверять его границы. Это в любовных романах дерзкие и наглые не огребают, а в жизни он мне будущее сломать может.