Начали ругаться: „Почему ты придираешься?“

– „А почему ты не можешь полотенце высушить?“

– „А почему ты со мной таким тоном разговариваешь?“

Поругаемся, надуемся. Разумеется, она опять всю ночь на кухне, повод есть. Я уже с ума начал сходить. Стал думать. Хочу спать, она не дает. Расстаться жалко, второй брак у обоих, неохота опять затевать эту канитель. Купил беруши, маску для сна. Не могу уснуть, слышу свое дыхание, оно тоже мешает. Стал включать шум моря. Так и засыпаю теперь в маске и наушниках. Жена успокоилась, говорит: „Спасибо, что перестал меня перевоспитывать“. Да я вроде и не начинал! Но полегчало, уже и жить можно».

Жизненная потребность Георгия в сне сталкивается с потребностью его жены в автономии. И оба они нуждаются в признании: в том, чтобы один партнер признал право другого иметь и удовлетворять свои собственные потребности. Пока потребности не удовлетворены, зона конфликта ширится, захватывая новые области. Когда удовлетворена часть потребностей, зона сокращается. Можно предположить, что Георгий не получил достаточного признания от жены и, вполне вероятно, на каком-то этапе предъявит новые требования. А может быть, жена сделает шаг, показывающий, что она учитывает его желания (например, повесит полотенце на сушилку).

В начале отношений (любых: любовных, трудовых, деловых и т. д.) мы не только выясняем друг про друга, кто мы такие и чего хотим, но узнаем и то, как мы будем поступать в случае конфликта – и это возможность создать новые модели их разрешения.

Наши потребности текучи и разнообразны, у каждого участника отношений появляются новые, исчезают прежние, вчерашние совпадения превращаются в сегодняшние расхождения, поэтому конфликты не просто неизбежны – они закономерны. Баланс постоянно нарушается, а мы ищем способы его восстановить.

В этом помогает:

1) спокойное отношение к самой возможности конфликта;

2) осознание своих потребностей;

3) умение выразить потребности словами и другими способами;

4) способность выбрать разнообразные формы высказываний: приказы и требования могут быть уместны в некоторых ситуациях, но полезно не путать их с просьбами и пожеланиями;

5) готовность выяснить, в чем нуждаются другие участники;

6) доброжелательность (по крайней мере, в личных отношениях);

7) запас прочности, который помогает переносить временную фрустрацию (неудовлетворенность и разочарование) – не подавление потребностей, а возможность отложить их удовлетворение.

Рассказывает Елена П., 39 лет:

«На работе терпеливо отношусь к критике. Но это не значит, что я все позволяю. У меня коллега в соседнем отделе, она мне не начальник, но пользуется результатами моих вычислений. Пока она делала конкретные замечания, я старалась их учитывать. Но когда эта коллега стала говорить мне, что я „плохо работаю“, я поинтересовалась: „А почему вы думаете, что можете выставлять мне оценки? У вас для этого нет ни опыта, ни квалификации“. После этого она даже замечания перестала делать».

Глава 16.

Контакт и защита

У нашей психики есть защитные механизмы – ставшие привычными способы искажать реальность, чтобы избегать неприятных и болезненных открытий и переживаний. Например, «мама меня не любит». Эти способы создаются и закрепляются в детском возрасте, а затем продолжают работать, пока мы их не осознаем и не начинаем заменять на что-то более подходящее к нашей взрослой жизни. Эти механизмы (так называемые психологические защиты) связаны с нарушением наших границ.

Подобные механизмы описывали многие психологи, начиная с Зигмунда Фрейда. Мы же воспользуемся описаниями, основанными на открытиях основателя гештальт-терапии Фрица Перлза. Он говорил о границе контакта – том условном «месте», где организм соприкасается со средой: «это не столько часть „организма“, сколько орган особой связи организма и окружающей среды». Контакт необходим и неизбежен, поскольку возникающие у нас (и любого организма) потребности мы удовлетворяем с помощью среды, получая из нее то, в чем нуждаемся. Перлз также описал «цикл контакта» – это похоже на встречи и расставания, о которых мы говорили, но понятие контакта шире – он происходит не только с людьми, но и с неодушевленными предметами и даже с возможностями. В него также входят несколько других этапов. Понятие «цикл контакта» поможет нам понять, в какие моменты срабатывают защитные механизмы:

Преконтакт – этап перед контактом. В это время появляется ощущение, связанное с потребностью, а затем и осознавание.

Контактирование. Мы ищем в среде ресурсы, способные удовлетворить наши потребности, оцениваем то, что встречаем: подходит это или нет, затем происходит непосредственно контакт с ресурсом, который может удовлетворить потребность.

Завершение контакта – удовлетворение потребности.

Постконтакт. Переживание удовлетворения, выход из контакта.

В упрощенном виде это может выглядеть так:

Я голоден – я осматриваюсь в поисках съестного, нахожу хлеб, ем его – я сыт и больше не ищу съедобного. Теперь мне хочется пообщаться – я ищу телефон, просматриваю список контактов – звоню другу, но он не может говорить (контакт не состоялся), звоню другому, мы разговариваем – моя потребность в общении удовлетворена. Теперь мне хочется физического движения – я отправляюсь на прогулку…. И так далее.

Так выглядит здоровый цикл контакта: он начинается и завершается. А защитные механизмы его прерывают на разных этапах.

Защитные механизмы (которые делают нас беззащитными)

Рассмотрим четыре основных механизма защиты по порядку их возникновения. Интроекция возникает на стадии преконтакта, проекция и ретрофлексия на стадии контакта, а слияние препятствует выходу из контакта.

Интроекция

Интроекция (от лат. intro «внутрь» и iacio – «бросаю, кладу», то есть в переводе на русский было бы «вброс» или «вклад») – внешнее содержание включается в наш внутренний мир как его часть: мы впускаем чьи-то убеждения, взгляды и привычки без их критического осмысления. Интроекция включается на этапе преконтакта между ощущением и осознаванием потребности, препятствуя процессу осознавания. Он работает с детства: если взрослый говорит или показывает, что ему не нравится, когда ребенок плачет (что-то просит, бегает и т. д.), ребенок делает вывод, что плакать (просить, бегать и т. д.) – нельзя, что это плохо. Дети пока еще не могу делать различия между «этому человеку не нравится „Х“ сейчас» и «это „Х“ плохо вообще, всегда, для всех». Также ребенок присваивает ту систему ценностей и привычек, которая есть у его родителей: если родители часто конфликтуют, он усваивает, что семейная жизнь в норме представляет собой череду ссор и примирений. Можно сказать, что он строит себя из психического материала родителей так же, как до рождения он физически строил себя из материнской и отцовской клетки, а затем из веществ, поставляемых организмом матери. Это – его первые сведения о том, как устроен мир, в которые впоследствии могут быть внесены коррективы в соответствии с расширяющимся опытом (например, он мог увидеть семью, в которой люди вообще никогда не повышают голос друг на друга).

Один 5-летний мальчик отказался есть в гостях манную кашу, потому что в ней не было комочков: в его понимании это не могло быть манной кашей, ведь мама всегда варила с комочками, и он усвоил, что так и должно быть.

Это кажется забавным в поведении ребенка. Но вспомним, сколько мужей и жен ссорятся по поводу того, нужно ли варить борщ на свинине или говядине. Сколько подруг были готовы прекратить знакомство из-за несогласия насчет того, обязательно ли брить волосы на ногах или достаточно осветлить. Когда доходит до спора, мы защищаем свои интроекты со страстью, которая не соответствует масштабам вопроса. Защищаем так, словно речь идет о жизни и смерти, а не о борще. Иногда мы сами создаем убеждения, и они не будут всеобщими, поскольку являются обобщением нашего личного опыта – у других людей опыт может быть иным. А интроекты мы воспринимаем как обязательную для всех, единственно возможную, норму и бываем шокированы, если кто-то думает иначе.