Своих соотечественников Мечислав селил в дома соклановцев. А тех, кто приезжал из-за рубежа, в номера гостиниц.

Автобусом к ним прибыла группа белых ведьм из Финляндии. Целый борт из Индии и из Китая. А так же, из Америки. У всех на одежде было что-то белое — куртки, головные уборы, сумочки у женщин, или шарфы и платки.

Мечислав собрал всех на большом поле, окружённом редким берёзовым лесом, за городом. Сам поднялся на загодя сколоченную трибуну и взял в руки микрофон. Но сказать ничего так и не успел. На собравшихся, со всех сторон, вдруг слетелись полчища птиц, их было так много, что солнце померкло над головой. Они беспрестанно и одновременно гадили людям на головы и везде, куда попадут.

Светлые с ужасом и отвращением отмахивались и пытались спрятаться под одеждой, но поток птичьего помёта был не иссякаем, пока глава китайского клана светлых колдунов не поднял руки вверх и не крикнул на своём языке:

— Хватит!

Птицы словно замерли, воцарилась полная тишина. Большая чёрная ворона, приземлившись на трибуну и важно подойдя к микрофону, который выпал из руки Мечислава, на русском языке прокричала:

— Убиррайтесь!

Птицы ещё покружили в небе, над поляной, а потом разом взлетели и скрылись вдали.

Стряхнув в себя гору помёта, финская колдунья добралась до Мечислава и произнесла немного смущённо:

— Прости, Мечислав, видимо, ты затеял что-то недоброе. Мы отказываемся тебе помогать.

Остальные с ней согласились, все разбрелись по автобусам и машинам, грязные и потрясённые.

Константин Петрович, так же находившийся здесь, вместе с кланом, и тоже принявший на себя удар птиц, опустил голову, чтобы никто не увидел его торжествующую улыбку.

Глава 22

На небе высыпали яркие звёзды, и Луна взошла круглым блином, далёкая и равнодушная.

Весна, в этом году, выдалась ранняя и тёплая, листья на деревьях распустились, черёмуха благоухала душным ароматом. Птицы тревожили ночную тишину своим неугомонным щебетанием, перекликаясь и соревнуясь между собой — кто споёт громче и красивей, но все замирали от восторга, слушая трели соловья.

По узкой дороге шли Василий с Полканом, а впереди простёрлась панорама ночного Петербурга, переливающаяся разноцветными огнями.

Василий был молчалив и сосредоточен. Полкан, время от времени, с беспокойством заглядывал ему в лицо, но тот так погрузился в себя, что ничего вокруг не замечал.

Волк был в облике большого симпатичного пса, с белой шелковистой шерстью. Он немного отстал, когда заметил ворона, тот догнал их и устроился на дереве, отдохнуть и перевести дыхание.

Полкан подбежал к нему и спросил:

— Как думаешь, хозяин не заболел? Странный какой-то! Молчит уже два дня и ни разу не улыбнулся!

Ворон спустился вниз и по-хозяйски устроился на его спине, Полкан поглядывал на мудрую птицу искоса и терпеливо ждал ответа.

Наконец, тот соизволил проворчать:

— Ничего он не заболел! Хозяин думает, готовится к важному делу, а ты беги ррядом и не отвлекай.

Он закрыл глаза и задремал. Полкан успокоился, быстро догнал Василия, стараясь бежать аккуратно, чтобы не потревожить пернатого друга.

Волнение волка не было необоснованным. Василий вёл себя слишком странно и необычно.

Они вместе продолжали идти по дороге, приминая талый снег лапами и ботинками, было весело и ничего не предвещало резких перемен.

Вместо саней, на спине Василия теперь висел рюкзак. Населённые пункты попадались чаще, и провизии впрок слишком не запасали, потому слишком тяжёлым он не был.

И вдруг, Василий встал как вкопанный по среди дороги. Стоял молча минут десять, словно к чему-то прислушиваясь, а потом решительно произнёс:

— Пора!

И всё сразу изменилось, больше не было неторопливого движения по дороге, Василий сделался собранным и серьёзным. До ближайшего посёлка было рукой подать, он купил новую одежду и заказал такси до самого Петербурга. Оплатил сразу по двойному тарифу с условием, что его всю дорогу не потревожат. И водитель будет заботиться о Полкане, устроившемся на заднем сидении. И они поехали.

За много часов ведьмак не проронил ни слова и ни разу не сдвинулся с места, он словно окаменел, глубоко погрузившись в себя.

А Полкан, когда ему требовалось на воздух, тихонько теребил водителя лапой по плечу. Кормил водитель его тоже сам, время от времени останавливаясь в придорожных кафе.

До города они немного не доехали. Василий, так и не проронив ни слова, жестом указал остановиться, в тот момент они проезжали по узкой дороге, ведущей на окраину Петербурга.

Вышли из машины. Озадаченный водитель пожал плечами и повернул обратно.

Дорога, по которой они теперь продвигались, пролегала между двух высоких холмов. Машины здесь как будто не ездили, а может потому, что уже была глубокая ночь.

Василий остановился, развёл руки в стороны, направляя каждую в направлении одного из холмов, и замер. И так простоял неподвижно не менее часа. Сила исходившая от него, была неимоверной, у волка шерсть встала дыбом, а ворона смело со спины словно порывом ветра, и он закувыркался в воздухе, взъерошенный и испуганный.

Полкан отбежал подальше, толкнул носом ворона, распластавшегося на земле, тот опять вскарабкался ему на спину с большим трудом, волку пришлось подцепить его лапой, чтобы помочь.

Однако, когда он встряхнул перьями и успокоился, то сразу куда-то улетел. Полкан не стал допытываться, куда именно? Он неотрывно наблюдал за Василием и очень за него беспокоился.

Наконец, ведьмак медленно и осторожно опустил руки, а потом повернулся в сторону холма, находившегося слева. И только тогда Полкан заметил, что на вершине его горит большой костёр, а вокруг собралась толпа людей.

По протоптанной тропе, не спеша, они вдвоём поднимались на верх. Не выдержав, Полкан забежал вперёд, и увидел странную и жуткую картину, несмотря на её комичность.

Здесь, у костра, расположились тёмные, собравшиеся вместе для ритуала. Они, все вместе, в едином порыве, простёрли руки вверх, и намертво прилипли к невидимому барьеру. И не только руками, но и одеждой, а кому-то особенно не повезло вляпаться ещё и лицом.

Во главе, в крайне неудобном положении, с прилипшими руками и щекой, стоял Георг. Тёмные поскуливали от страха, матерились и всеми силами пытались высвободиться, залипая ещё больше, и ногами, когда пинали коварный барьер.

Зато Марго несказанно повезло. Она не смогла протиснуться в общий круг и прилипла только краем подола своего длинного сверкающего платья. Рванула посильнее и оборвала подол до самого пояса, зато освободившись.

Ведьмы ехидно захихикали, глядя на её застиранные белые панталоны, представшие во всей красе на глазах у изумлённой публики.

Но Марго это не выбило из колеи, она победно отошла в сторону, сняла с себя куртку и повязала за рукава на поясе.

— Смейтесь-смейтесь, — злорадно сказала она, — зато я свободна, а вот вам я не завидую!

С ней согласились, выражение на лицах поменялось, теперь в них проскальзывала зависть и досада. А Марго домой не торопилась, она лишь отошла на безопасное расстояние и приготовилась ждать, что будет дальше?

Вскоре, Василий появился на вершине холма. Встал так, чтобы его все видели, и громко сказал:

— Ну здравствуйте, тёмные! Как вам моё маленькое представление?

— Ты кто такой? — дерзко спросил Георг. Его неимоверно мучило, что воспользоваться своими магическими способностями и тихо улизнуть из опасного места, как он обычно делал, никак не удавалось. Впервые в жизни Георг почувствовал себя слабым и беспомощным, и испугался по-настоящему. Однако виду не подавал.

— Это он! — тихо пискнула Анджела, прилипшая к невидимому барьеру руками и кончиком носа.

— Кто? — так же тихо спросила Адель. Она стояла рядом, ей совсем немного не хватило, чтобы оказаться в положении Марго. Ведьма прилипла локтем. Пыталась снять одежду, но ничего не вышло.

Анджела шёпотом пояснила: