Эффект был настолько непривычным, что было не по себе. Внутри салона он не видел ничего. В том числе и себя, ни рук, ни ног, ни приборной доски, и вообще никаких деталей салона.  Все, что было видно это только границу света и тени на дне кратера через лобовое стекло. Границы перехода лобового стекла в кузов также не было видно. Такое ощущение, что не было пола, не было потолка не было самой машины, в которой он сидел ни времени, ни самой Луны под ним. Была только тьма вокруг, в которой он парил. К реальности возвращала только полоса света, освещающая очертания противоположной стороны кратера, отделенная от этой тьмы четкой границей, а над полоской сияли звезды.  Мозг. приученный к земным пейзажам, отказывался принимать происходящее как что-то материальное. «Вот это да» – думал Тони. «Ради этого, конечно, стоило лететь в эту сомнительную командировку, и ехать за этим передатчиком сюда. Никакой игры света и тени как на Земле, никаких полутонов.  Все четко и понятно».

Тони вдруг понял, ему не хватает звукового сопровождения. Можно попробовать найти хороший трек на волнах радиоэфира. Но звуковой эффект совсем не понравился, на всех диапазонах были слышны только шипение и треск.

«Сколько я уже здесь? Время как будто не существует».

Тони вышел на волну миссии. Монтажников, которые постоянно переговаривались между собой в процессе укрытия модулей, не было слышно. На всех каналах миссии он слышал мерное шипение.

«Видимо, все-таки выход из строя ретранслятора дает о себе знать. А может, магнетизмом? Гора содержит металлические руды, дает помехи? Да нет, гора – это остатки ударного кратера, а невулканическое образование. А разве может одно мешать другому?» – осознав отсутствие возможности мгновенного восполнения недостатков знания лунной геологии, Тони включил фары и начал разворот. Отсутствие связи начинало напрягать.

– Командир, это Дэвис. Что у вас случилось? – в ответ раздавалось то же шипение.

Транспорт огибал склон. Шипение усилилось, к радиопомехам добавилось стрекотание на высоких частотах, которое как казалось Тони, сейчас разорвет его перепонки. Пришлось убавить звук.

При выезде из тени сработал датчик повышенного радиационного фона.  На панели Ровера высветился уровень показания 87 милизиверт в час. Ровер удалялся от Гречко, по мере удаления росли и показатели на счетчике. Показатели наматывались на циферблате с каждой цифрой, увеличивая беспокойство Тони. Радиационная защита ровера практически никакая, а уровень зиверт в разы превышает норму отметил Тони для себя.  Быстрее добраться до модулей, хоть они еще не полностью закрыты защитой из блоков и не засыпаны грунтом, но их защита все же выше, чем в ровере. Счетчик высветил 128 милизиверт в час.

Чертов Малкович, небольшие всплески солнечной активности! Тони почувствовал, как по спине буквально струйками стекает пот. Становилось очень жарко. Чем они там думают? Как прогнозы вообще эти строят? И, главное, ведь никаких ощущений, если бы не счетчик и радиосвязь. На Земле хоть голова людей болит от магнитного возмущения, у Луны же нет магнитного поля и солнце убивает тебя совершенно незаметно.

Внизу на плато, к которому спускался ровер показался первичный поселок, возводимый пионерами-монтажниками 3 лунной миссии. Людей Тони рядом не наблюдал. Видимо, уже укрылись в одном из модулей. Конструктор опять попытался связаться командиром миссии. Но его попытки по-прежнему оставались тщетными.

Он выехал на грунт, выровненный бульдозерами, и жал на педаль до упора, выжимая из ровера все возможные 12 км/ч. «Да, чтобы тебя. Я бы на Земле добежал бы уже давно, сам до базы. Чёртова колымага», – выругался он.  До модулей оставалось около 500 метров, но людей там по-прежнему не было видно.  – В каком же они модуле? – Счетчик, казалось, сходил с ума вместе с Тони –  132 милизиверт в час.

Вдруг через помехи начали прорываться фразы. … стороны стены …. Модул…Дэвис, слышишь… – Это был командир Том Галлахер (почему???).

– Да, Том, слышу. Где вы? Почему такая буря? Почему нас не предупредили заранее?

– Дэвис, в модули не заходи, мы за четвертым.

Ровер подъехал к модулям. Перчатки скафандра никак не справлялись с ремнем безопасности. «Да чтоб тебя!» – опять выругался Тони.  Наконец, ремень поддался. «Почему они не внутри?» Тони не верил ушам своим.

 Добежав до модуля, на двери которого красовалась лазерная гравировка 04 Энтони с большим недоверием заглянул за недостроенную стену готовясь развернуться и поскорее уже ввести код от двери шлюза. Но он действительно увидел всю команду сидящими на пятой точке, прижавшись спинами к стене.

– Садись, Тони, – приказал командир группы. – Здесь облучение ниже, чем внутри. Мы проверяли. Стена по ту строну модуля не построена и шириною в один блок, а эта стена уже в два блока, к тому же между ними две алюминиевые стенки самого модуля.  Но даже здесь мы долго не протянем. Вот не успели же доделать и зарыть хотя бы один модуль. Сколько у тебя кислорода?

– На полтора часа должно хватить. Аккумуляторов часа на 2.

– У нас примерно так же. Подойдет время нужно будет пойти одеть новые скафандры, находящиеся в модулях, предназначенные для их обитателей. Они в полной боевой готовности после подключения тобой модулей. Заряженные и с заполненными баллонами. Во всяком случае, одеть резервные скафандры будет быстрее, чем пополнить запасы кислорода и зарядить батареи.

– Думаешь нам придется это сделать? Разве пик еще не пройден? Когда это началось?

– Посмотри на счетчик Дэвис он постоянно растет. Очень жёсткая буря. И главное, нас никак не предупредили. Нам говорили, что будет окно, перерыв солнечной активности, к которому приурочили миссию. Но, по всей видимости, они так и научились делать точных прогнозов. Усиление активности солнца началась сразу после твоего отъезда. И практически сразу пропала связь с координационным центром. Прошло примерно два с половиной часа. А переодеваться придется, если конечно радиация не убьет нас раньше, а для этого нужно, чтобы рост фона прекратился.

Тони посмотрел на руку. Счетчик показывал уже 159 милизиверт в час.  «Два с половиной часа они провели здесь. То есть они уже схватили дозу примерно равную 0,4 зиверта. Если мы еще пробудем здесь пару часов, доза облучения превысит для них допустимую, влекущую необратимые процессы в организме, а это онкология со всеми вытекающими».

Словосочетание «для них» проскользнуло в его мозгу быстро и безвозвратно, он не успел осознать, почему себя он в общее число не включил: «А если пик продолжится еще часов семь – это лучевая болезнь для всех. Может, конечно, пик бури будет пройден в ближайшее время, и радиация пойдет на спад». Он посмотрел на руку, счетчик продолжал набирать цифры.

Семь фигур в скафандрах продолжали сидеть, вжимаясь в недостроенные стены укрытия лунного модуля. Люди прекрасно осознавали риски, с которыми они могут столкнуться. Все прошли курсы по радиозащите, и все внимательно читали контракт, но человек всегда надеется на лучшее. На лучшее надеялся и Даниель Вайнштейн. Сидя здесь, в почти четырёхстах тысячах км от дома, во враждебном мире, где о Земле напоминают лишь несколько сооружений, находящихся за спиной, а вся остальная территория Луны абсолютно не имеет ничего общего с его родным домом. Потрескивание в динамиках постоянно напоминает, что недостроенное убежище за твоей спиной постоянно прошивают миллионы ионизированных частиц. Они же прошивают тело, разрушая ДНК твоих клеток. Даниель мечтал о славе первопроходца, а получится, что всех их, а точнее их запечённые фигуры найдут рядом с этой чертовой стеной другие пионеры, которым возможно повезет больше. Наконец он не выдержал:

– Командир. Пора выбираться от сюда. Мы выполнили 2/3 работы. Думаю, нужно принимать решение и уходить. Может у нас так хоть останутся какие-нибудь шансы?

– Ты всерьез думаешь, нам поможет срочная эвакуация?  Солнце сожжет твои внутренности еще на подъеме в посадочной платформе, или на стыковке с буксиром. Твой труп с почестями похоронят на Земле. У нас есть четкие инструкции оставаться в модулях, даже если сооружение защитной конструкции его не окончено. В нашем случае лучший вариант защиты здесь.