Бабушка лечила даже самых безнадежных. Хоронили девочку всем селом и только бабушка не вышла за калитку. Она конечно плакала, но наступить себе на горло не могла. Лично я понимаю ее, я бы поступила также. Пока шло следствие, Таня развелась с мужем и пока его не было дома, собрала вещи и уехала к нам. Через несколько лет его убили в пьяной драке.

И так… вернусь в тот день 1 января 1989 года. Сколько времени я тогда просидела в этом углу неизвестно. Тени так и простояли молча. Было ощущение смерти, холода и одиночества. Слезы душили меня. Наконец открылась дверь, зашла Таня. Я рвусь домой, кричу в голос: -Я хочу домой. Что на самом деле тогда было со мной, я сказать не могу, но какое-то беспокойство не давало мне покоя. Я оделась и уже собралась бежать домой, подальше от моих племянников, с которыми мы поругались. Мы были почти одного возраста. Тут прогремел гром. Я никогда не забуду этих слов: -Мама умерла. Сказала Таня чуть слышно, почти шепотом. Пронзительный крик вырвался тогда из моей груди. Я просто заорала: -Аааааа! Уткнулась в верхнюю одежду, которая весела в коридоре. Слезы душили меня. Что было потом я помню смутно, домой меня не пустили. Обманным путем меня Таня повела к Лене (еще одна моя сестра), она жила неподалеку. Сейчас ее позовем и все вместе пойдем к маме, сказала мне тогда Таня. Я послушалась. Придя к Лене мне сказали, чтобы я осталась с детьми, мол их оставить не с кем. Три дня были тогда самыми страшными в моей жизни.

Мама умерла во сне. Тот удар головой о стену стал роковым. Кровоизлияние в головной мозг, таков был поставлен диагноз. Теперь я потеряла ее навсегда. Следующие дни были как в тумане. Приехали родные с разных городов. Только ждали бабушку и маминого брата с Комсомольска. Похороны должны были быть 03.01.89. Была заказана музыка. Отец с работы выписал машину, автобусы. Музыкантов пришлось отпустить, было принято решение отложить похороны до тех пор, пока не прилетят родные из Комсомольска. Гроб с телом занесли в дом, предварительно отправив меня в магазин. Еще по дороге я поняла, что маму сейчас привезут. По дороге я увидела машину, в кузове был гроб.

В квартире было много народу, все эти дни зеркала были закрыты. Я не помню, как я прошла коридор и попала в комнату. Меня словно кто-то невидимый перенес туда. Я ненавидела всех, кто встретился мне на пути. Забежав в подъезд, первым я увидела соседа, который всегда сидя на корточках курил у своей квартиры. Честно, я не любила этих людей. Тогда увидев меня бегущей, спросил он: -Ну что, сдохла твоя мамка? Ужас я испытала тогда, но ничего не говоря вбежала вверх по лестнице на свой этаж.

Я оказалась очень близко с лицом мамы, мне было страшно. Тени стояли рядом и будто поддерживали меня, чтобы я не упала. Крик мой рвал всем душу. Я кричала так, что было слышно меня наверно не только в доме, но и на улице. Люди шли толпой, их было так много. На ночь меня уводили из дома, ночевала я у Лены (сестры). Мне лишь говорили, что дома нет места, много людей приехавших ночевали у нас. Это и понятно, что меня уводили, все реально боялись, как-бы я не поехала головой. Каждое утро я бежала к маме. Мне было страшно, что ее похоронят без меня. В этот год зима была очень холодной. В день похорон особенно. Вам наверно интересно, видела ли я тени на кладбище. Не буду врать и что-то придумывать, но я не думала о них вообще. Они пришли гораздо позже. Это было в день, когда провожали бабушку на самолет. Вернувшись домой, первый день я осталась дома одна со своей болью.

Все разъехались и разошлись по своим квартирам. В этот день большой семьи, дружной больше не было. Лежа на своей кровати меня душили слезы. Мы остались с отцом одни. Больше никогда не было большого стола, стиранного белья после мороза и ничего. Что уж говорить, жрать было нечего. Готовить было некому. Отец этого делать просто не умел. Он покупал мне на день 6 бутылок молока и хлеб. Было много сладкого и больше ничего. Иногда я ходила к сестрам и конечно они меня кормили. Нам с отцом стирали тоже они. Кто приходил убирать квартиру, я не помню. Сама я была к этому просто не приучена. Мама всегда говорила, что я еще маленькая. Я и правда росла тепличным растением, не умела делать ничего.

В эту ночь я легла спать со светом, мне правда было первый раз очень страшно. Именно в эту ночь они пришли снова. Тени были везде. Мне казалось, что я схожу сума. Школу запустила, мне и ходить то туда не хотелось. Меня там все жалели, мне это не нравилось. Я в каждой своей тетрадке рисовала гробы. Слез больше не было, было ощущение беспокойства. Я тогда впервые задумалась о смерти. Жить мне не хотелось от слова совсем. Тени стали приходить ко мне каждую ночь. Постепенно я к ним привыкла.

День сменяла ночь, а ночь день. За это время я научилась так жить. Мне стал неинтересен мир, в котором я видела лишь ложь. Взрослые люди мне говорили: -Наташенька, ты обращайся если что-то нужно, а сами прятали посылки присланные их родными, пока я не уйду. Лишь тени мне не врали никогда, а даже стали обучать. По ночам показывая мне кто друг, а кто враг. Как надо жить и что нужно делать. Меня часто обижали, а тени говорили, как поступить, чтобы отомстить. В общем по ночам я обучалась ремеслу Бабы-яги. Отец приводил в дом новых жен и все как одна кричали о том, что я ненормальная. Отец их выгонял и мы снова оставались одни. Меня это радовало, ибо все тетки, которые приходили, меня бесили. К 16 годам я истребила всех своих обидчиков, все они отправились на тот свет. Мне их было не жаль. Самое удивительное для меня было то, что силой мысли я могла убить человека. Я ненавидела их всех.

И так… мне 16 лет. Отец приводит в дом новую невесту и женится на ней официально. К этому возрасту я уже умела делать все. Научилась готовить, стирать белье, убирать квартиру, мыть окна и посуду. Но самое главное – научилась доить корову. Первым делом, что сделала мама, когда вернулась из тюрьмы, построила сарай и купила теленка. С тех пор у нас всегда были телята, 3-4 штуки. Отец говорил, чтобы не спиться я буду их держать. Так я научилась за ними ухаживать. Когда он с новой женой купили корову дойную, мне не составило труда научиться ее доить. Летом сено, поле, картошка и все это легло на мои и отцовы плечи. Нам не помогал никто. Да и должны ли были? Кому это надо? У всех свои семьи, дела и дети. Только за мясом приходили. Мне не жалко, пусть едят. Я это мясо не ела, ведь каждый раз, когда забивал отец скотину, я сидела дома и ревела. Наверно коров этих я любила больше, чем своих родных сестер. Отец один забивал их, тут я не помощник. Пару раз может быть приходили мужья сестер на помощь. Этого я не помню. У новой отцовой пассии была дочь, она развелась с мужем и поселилась у нас. Засранки обе. Дома был бардак такой… хоть картошку не сади. Босиком ходить было противно. Тараканы бегали везде, где только можно. Первое время я помогала убирать дом, но потом они обе обнаглели. Даже со стола перестали убирать за собой. Видимо они считали, что это моя прямая обязанность, но зря они так думали. Я стала показывать зубы. Убирала только в своей комнате. Им всем это не нравилось. Она капала отцу на мозг и он запретил мне заходить на кухню и есть их продукты. Мне было плевать, я научилась быть голодной. Было так, что чашку чая выпью в гостях у подружки и мне было нормально. Их пельмени, пирожки и в целом еду я все равно есть не могла, она готовилась в полной антисанитории. Тараканов вылавливали из супа и ели. Короче фу… Противно вспоминать. Таким образом мне отец стал чужим, хоть и любила я его всегда больше всех остальных. Наши отношения с ним наладились, когда я ее выгнала. Однажды она проронила фразу, что брезгует моего отца, поэтому спать с ним не будет. Катя – ее дочка, к тому времени съехала от нас и у каждого из нас была своя комната. Приехала к нам в гости моя сестра с мужем. Ольга была беременной, я попросила Раису Павловну лечь с папой, а Олю положить к себе, но та ответила: -Я не лягу, буду спать в своей кровати и вообще я брезгую его, чтобы с ним ложится.