И Куби начала рассказывать…

31 октября 2204

Она смотрела на гнилые шпалы перед собой, и думала об автоматической винтовке на плече старшины. Она понимала только одно — от группового изнасилования её отделяет немногим более сорока секунд…

— Товарищ старшина, смотрите, патроны рассыпались, с ужасом в голосе проговорила она, показывая пальцем в канаву.

— Где?

— Здесь — она ответила ударом колена в пах, срывая с него автомат, потом ударяя коленом в лицо, когда тот согнулся пополам.

Пока он орал и матюгался, сплевывая зубы на черную-черную землю, она успела передернуть затвор, добить его короткой очередью из трех патронов.

— Ну че пялитесь говнюки? Сколько там вы задолжали в родной деревне? Стройся за мной пойдем возьмем и для вас!

Двое новобранцев, до этого едко усмехавшихся и сочившихся убийством, побледнели перед дулом автомата. Один из них начал что-то мямлить она потребовала чтобы тот стал на колени. Он подчинился она убила его. Второй понимал немного лучше.

— Там, — она указала на запад, — смерть! Гаубицы Конфедерации, а там — она указала на восток — Золотой Запас Республики, который сейчас ускоренно грузят в вагоны и будет это продолжаться почти весь день… Ты со мной или против меня?

Он стал её Генералом. Она не помнила скольких сопротивлявшихся они убили, но армейские рабы их боготворили после того как все вместе учинили публичный расстрел офицеров и даже парочки генералов, захватив Штаб в момент посещения неофициального дивизионного борделя. Она была скора на расправу и пустила уран в голову генералам еще до того как они успели надеть штаны…

Куби — так ласково звали её близкие друзья. А те кто состоял в её батальоне пользовались более официальным названием: "Несущая Свободу". Повсюду где они шли, армейские рабы освобождались от присяги, задолженности списывались, всем бывшим рабам выдавалось оружие, а запас драгоценных металлов и редкоземельных элементов который не успевали эвакуировать Правительство и Банки был справедливо поделен между бойцами.

Она убила собственноручно столько людей, что давно потеряла им счет. Все это она делала словно оглоушенная, временами падая в яму ужаса перед тысячами мужчин окружавших её. Она спала с двумя автоматическими пистолетами под подушкой и ходила с отравленным стилетом в голенище сапога — вот насколько она боялась их всех.

Они шли по стране и брали заложников и заложниц. Они требовали выкуп и почти всегда перехватывали ракеты, которые летели вместо выкупа. Но содержимое банковских хранилищ всегда оставалось за восставшими. Лучшие присоединялись к ним. Худшие сбегали или умирали.

Иногда они теряли бойцов, когда выкупа не хватало на откаты, и Войска Карателей начинали действовать. Как правило умело отчитавшись, и похоронив половину личного состава Каратели прекращали преследование. Еще бы. Ведь авиация была давно распродана коррумпированным правительством в соседние страны. Так армия Куби двигалась к государственной границе почти не встречая сопротивления.

С ней в ногу шагали войны апокалипсиса — в костюмах максимальной химической защиты, вооруженные лучшими тяжелыми автоматическими винтовками, которыми можно было сбивать самолеты на высоте шесть километров, окруженные лучшими дронами и нанороботами, способными обнаружить врага за сотни метров и указать цель.

Она перехватывала ракеты используя трофейное вооружение киборгов из разграбленных хранилищ "Глобалов", и они шли по стране, освобождая рабов, приобщая к своей армии едва ли ни каждого пятого, если тот был готов служить им душой и телом навсегда и до конца. Так они взяли полторы тысячи тонн золота.

Истеричное правительство осыпало повстанцев проклятиями обещая пожизненные заключения и смертельные инъекции всем кто не сдаст оружие в двенадцать часов, но они игнорировали это, как и беспрерывные нападения отрядов карателей. Армия Куби двигалась на юго-восток и с каждым захваченным городом золота лишь только прибавлялось.

Они освобождали рабов, так их армии прибавилось в основном решительных людей которым нечего было терять. Среди них почти не было профессионалов, поэтому все приходилось изучать в пути. Но в конце концов, потеряв две трети личного состава, их армия сражалась на высочайшем уровне, благо настоящих профессиональных инструкторов было вдоволь, привлеченные шальными деньгами они шли в армию Куби и присягали на верность ей и её Штабу, который возглавлял Александр — тот самый новобранец, которого она пощадила за ум и преданность в самом начале.

Куби не одобряла кровожадности линчевателей, поэтому часто сама расстреливала мародёров из бывших своих воинов, которые начинали насиловать местных женщин. Она придерживалась того мнения, что настоящий мужчина всегда сможет получить свое добровольно. И при виде женских слез она становилась жестокой расстреливая десятками тех кого полевой суд счел виновными в изнасилованиях.

За все время своего командования она не возлегла на ложе ни с кем и ни с чем кроме ручного пулемета. Она жила как монашка, пряча свои груди под мешковатой одеждой, впрочем ходила с длинными распущенными волосами.

И золото лилось рекой, как и кровь. Войска карателей не смели приближаться к позициям армии Куби ближе чем на десять километров, но постоянно запускали шпионов соглядатаев и диверсантов, так они старались разрушить восставших изнутри, но вчерашние рабы быстро обнаруживали провокаторов, и диверсантов и участь тех была страшна. Натруженные руки трудящихся вешали карателей на стальных цепях, или привязывали к отходящим поездам, во всех случаях следовала смерть. Впрочем, каратели платили восставшим тем же, за присоединение к повстанцам в качестве наказания следовал немедленный расстрел. Так они двигались рядом и вдоль Армии Куби не в силах приблизиться или отойти достаточно далеко. Долг и страх перед наказанием толкали их вперед, а крупнокалиберные пулеметы и управляемые ракеты похищенные из армейских складов, толкали их назад. И это грозило продлиться целую вечность… Около семи недель.

Глава 5

* * *

воспоминания Куби Лопес: два месяца спустя

* * *

Куби гнала БМП отхлебывая виски, машина ревела траками и неслась на скорости пятьдесят миль в час по почти непроходимым холмам, от ядерного удара дорожное полотно по которому ушли бронеавтомобили Правительства было уничтожено.

Небо было чёрным, вокруг стояла пыль, по сути она уже минут десять гнала внутри огромного пылевого облака, которое подняли ядерные заряды. Счетчик Гейгера пищал, уровень радиации был запредельный, но это касалось только внешней обшивки. Машина нежно загерметизировалась сразу и подавала кислород из баллонов, не пользуясь внешним воздухом. Куби развалилась на кресле водителя с бокалом виски в руке. Это был класснючий виски, не то, что дешевый “Командирский Коньяк” который выдают рядовому составу. Однако машину трясло так, что содержимое расплескалось.

— Фашисты, гнусные, — ругнулась Куби, её развезло и она полностью доверилась автопилоту выводящему их из пылевого облака.

…

Она прошла семью милями севернее автомобилей правительства, прямо рядом с разрушенными и все еще не починенным пограничным постом. И неслась дальше в глубину страны по каменистому плато. Запас хода на водороде — двести миль, запас хода на энергокапсулах шестьсот миль. Она гнала и гнала, пока не наткнулась случайно на лагерь дезертиров. Восстание оставило после себя очень много, помимо прочего десятки тысяч дезертиров и мародёров, а кое-где восстали коренные народы, чего не случалось дольше двухсот лет.

Она вышла, её признали. Заулыбались. Они поговорили.

…

Несколько дней они собирали окрестный сброд, потом атаковали склад с оружием. Через три недели Куби взяла близлежащий город с четырёхстами тысячами жителей. Все было просто, восстание началось изнутри. Огромное количество отчаявшихся трудяг наслышавшихся об успехах предыдущего восстания были рады встать в ряды Армии Куби.