Золото, принадлежащее моей матери, осталось лежать в той же шкатулке, вместе с документами и несколькими фотографиями, которые я часто доставал оттуда и рассматривал, мысленно беседуя со своими родными и спрашивая их совета. И порой было очень горько осознавать, что я остался один, а ни отца ни мать больше никогда не смогу увидеть. Но жизнь продолжалась.
Девятнадцатого июля 1972 года я закончил обучение в училище и даже получил богато украшенный диплом о его окончании. Правда местный диплом сильно отличался от тех, что дают в СССР. Здесь это был лист очень плотной мелованной бумаги, с напечатанным на нем орнаментом и увенчанным гербом королевства. Ниже каллиграфическим почерком, на арабике было указано мое имя, и то, что я с отличием закончил обучение в Бахарагской технической профессиональной школе, обучаясь на автомеханика широкого профиля. И с этого момента, могу работать по полученной специальности. Все это было заверено несколькими подписями директора и преподавателей и подтверждено печатями школы. Как я понял из разговоров, подобные дипломы вставляются в деревянную рамку, под стекло и вывешивают либо на стену собственного дома, либо на рабочем месте. Хотя я не думаю, что стоит вешать этот диплом в автомастерской.
Но как мне подсказали знающие люди, совсем необязательно, чтобы это был подлинник. Достаточно хорошей фотографии, или фотокопии. Как оказалось, такое понятие, как «ксерокс» или копировальное устройство, вполне привычное дело. Средняя копия обходится в один-два афгани, и в большинстве случаев, даже не требуется заверения нотариусом.
А еще через две недели, я сдал тесты по правилам дорожного движения и прокатился на допотопном козлике индийского производства по городу, показывая навыки вождения. И в местном полицейском участке получил водительские права и лицензию — фирман, на осуществление автомобильных перевозок по Афганистану. Как раз мне только-только исполнилось восемнадцать лет. И уже через неделю я приобрел свой первый автомобиль.
Им оказался — Dodge D100 Sweptside Pickup 1957 года выпуска. И хотя некоторые детали, за столь долгое время хранения оказались слегка поржавевшими, но это касалось в основном деталей кузова. Все же сказывалась долгая стоянка на открытых площадках, и фактическое бездействие автомобиля, с момента выпуска. Двигатель выглядел как новенький, да и по всем документам и показаниям одометра пикап проехал от силы несколько сот метров. Просто в свое время он оказался невостребованным в США, зато был с удовольствием куплен мною здесь в Афганистане меньше чем за половину начальной цены, которая и была указана в паспорте автомобиля. Тогда, на момент выпуска автомобиль был оценен в две тысячи двести долларов США. Я же приобрёл его всего лишь за восемьсот девяносто, и то только потому, что в нем было установлено радио. Без последнего он оценивался на двадцать долларов ниже. Правда радио транслировало в основном индийские мелодии, порой вообще пропадая из эфира, из-за высоких гор, окружающих местность, но я надеялся, что когда-нибудь услышу и что-то европейское. А вообще достаточно было и этого во время поездок.
Пикап пришелся мне по душе с первого взгляда. Мощный восьмицилиндровый мотор объемом 5162 см3 и мощностью в двести четыре лошадиные силы, явно говорил, о том, что вывезет меня из любых передряг. Помню отец говорил, что его двадцатитонный МАЗ-504 имеет мощность в 180 лошадиных сил. А здесь всего лишь пикап грузоподъемностью в пятьсот килограмм. Как говорится — почувствуйте разницу. Максимальная скорость тоже говорила сама за себя, хотя для местных дорог и выглядела несколько скажем так, чрезмерной. Но ведь не всегда мне придется ездить именно здесь. В общем я был очень доволен приобретением.
Тут же откуда ни возьмись появился и Рахмдил Кушан, с просьбой отвезти то одно, то другое и разумеется по-родственному, то есть себе в убыток. Я конечно прекрасно его понимаю, хочет сэкономить, но и бесплатно работать ужасно не охота. Поэтому после первой же поездки, ну как отказать, почти родственнику, начал выдавать весь расклад. То есть километраж до места, расход топлива, время, затраченное на все это. И попросил, компенсировать хотя бы бензин, сказав, что все остальное для него, по-родственному будет бесплатно.
— Но тогда уж и ты Рахмдил-ака, когда я приду в твой духан, накорми меня по-родственному, а не так как делаешь до сих пор, требуя с меня те же деньги, что и с остальных посетителей.
— Что? — Присутствующая при разговоре Зарина-апа, чувствую уже хотела попенять мне за то, что прошу денег за какой-то там бензин с ее брата, но услышав мои слова, тут же взвилась со своего места. — Что ты сказал? Брат требует с тебя денег за еду в его харчевне?
— Рахи? Правильно ли я услышала, то что сказал Арслан? Он что оплачивает тебе еду в твоем духане?
Брат Зарины, почувствовав, что ему несдобровать, вжал голову в плечи и затих.
— Ну ка быстро отвечай, это правда?
— Ну, да…. Было такое. Пару раз.
— Пару раз говоришь? Да он и обедал-то у тебя всего пару раз! А до этого, по-родственному, сделал тебе сто сорок балясин. В то время как все мальчишки нашей махалля гоняли футбол на улице он вкалывал на «родственника», который требует с него денег, за чашку супа! Того самого который требует бесплатно возить ему все что необходимо, по-родственному! Вон из моего дома, и чтобы больше не появлялся здесь, пока не поймешь, что значит, по-родственному, а что значит по-правильному. Глаза бы мои тебя не видели! Вон отсюда!
Рахмдил ушел как побитая собака. Честно говоря, мне совсем это не нравилось, хотя конечно брат тетушки Зарины в корне не прав, но и выгонять его тоже не следовало. Кто знает, затаит обиду, а после отольется все как раз на меня. Я и так живу здесь только из-за доброты тетушки Зарины, и вносить разлад в ее родню мне совсем не хочется. Поэтому, немного времени спустя, я в тот же день доехал до духана, Рахмдил Кушана и извинившись перед ним за скандал, в знак примирения предложил отвезти все, что ему нужно.
Впрочем, как оказалось мужчина не таит зла, с кем не бывает, ну поскандалили, тут же помирились, без этого жизнь не получается. В общем душевно поговорили, и мирно разошлись. Я время от времени, стал выполнять его просьбы, он помогал мне в моих делах. Короче жили если и не душа в душу, но вполне мирно.
Глава 18
18
Жизнь складывалась вполне приемлемо. Благодаря собственному транспорту, я стал довольно хорошо зарабатывать, и вскоре меня стали узнавать на улицах, а многие из мужчин, первыми старались подойти ко мне и протянуть руку, для рукопожатия. С одной стороны, это было приятно, с другой частенько вгоняло меня в краску. Особенно, когда ко мне первыми подходили взрослые мужчины, и приветствовали меня. Увидеть такое на здешних улицах было уму не постижимо. Обычно происходит наоборот. Молодой человек, если хочет чего-то спросить, подходит ближе и ждет, пока на него обратят внимание. Только после этого он может задать свой вопрос, и никак иначе. В противном случае его сочтут либо не слишком умным, либо невоспитанным, либо назойливым, и это еще мягко сказано. Но в любом случае назойливость обычно приводит к отрицательному результату. Здесь же все было наоборот и очень смущало меня. Впрочем, довольно скоро все разъяснилось. Тот же Рахмдил Кушан объяснил мне произошедшие перемены.
— Все объясняется очень просто. — Сказал он. — Вспомни, в то время, как все махаллинские мальчишки гоняли футбол, ты точил балясины, или выполнял какую-то другую работу, на станке или дома. Если кто-то просил тебя о помощи, то ты откладывал все свои дела, и тут же откликался на просьбу. Твои сверстники, наоборот старались как можно быстрее, не лучше, а именно быстрее исполнить возложенные на них обязанности и убежать на улицу. Сейчас большинство из них, либо берется за поденную работу, потому что другой не найти, кому-то удалось устроиться грузчиком на местный базар, или в оптовый склад Джебраилу Сони, и получают они минимальные суммы, а ты уже купил собственный автомобиль и зарабатываешь раза в три-четыре, больше не только любого из них, но и большинства мужчин этого города, просто катаясь по дорогам города и страны. При этом все они живут в собственных семьях, при живых родителях, и имели все возможности развития с самого детства, а ты фактически сирота. Как бы не была семья бедна, но если сын изъявляет желание, чему-то научиться ему никогда в этом не отказывают. Ты думаешь этого никто не видит? Ты сильно ошибаешься! Заметь, встретив любого из молодых людей его называют просто по имени, и только у тебя уже есть куни — прозвище. Поверь, это многого стоит. Редко можно встретить молодого человека твоего возраста, у которого есть второе имя. Я заработал свое — Кушан, через три года после того, как открыл свой духан, и то только благодаря отцу, который тогда еще был жив. А Арслан Джахид — то есть старательный работник, звучит. И звучит гордо. Как ты думаешь, с кем первым будут иметь дело с каким-нибудь Джумой Шамолом — Ветренным, или с Арсланом Джахидом — работником. К тому же ты всем своим видом, ежедневно оправдываешь свое прозвище. Не просто сидишь на ковре довольства*, а продолжаешь трудиться. Вот то-то же.
