Подковерная возня в Нью-Йорке выматывала нервы. Марлена пыталась заручиться поддержкой Тремере, наплевав, к неудовольствию большинства представителей клана, на давнюю вражду. Хелен Панхард поделилась большим секретом – поддержкой Катарины Вайс, со столькими Сородичами, что в эту поддержку никто не верил. Лорд Вэйнврайт, к общей неожиданности, предложил тщательно обдумать кандидатуру Картера Вандервейдена, происходившего из семьи первых поселенцев Нью-Йорка и до Обращения успешного адвоката. Вандервейден и в самом деле многим мог бы показаться неплохой кандидатурой, если бы не одно обстоятельство – он принадлежал к клану Малкавиан, и мысль о том, что Принцем станет один из Безумцев, пугала Сородичей чуть не до торпора. Масла в огонь подлил вернувшийся в марте Тео, заявивший во всеуслышание, что единственный, кого он хотел бы видеть во главе Сородичей города – Кадир Ал-Асмай. Союз архонта с грозным шерифом пугал чуть ли не больше, чем безумие Картера. Иветт рвала и метала, но с Кадиром, формально подчинявшимся ей, как главе клана Тореадор, ссориться не решилась.

Все это изрядно тревожило Фьялара. Пока ситуация не прояснится, о дальнейших шагах по легализации вампирских прав и думать было нечего. Он и не думал, целиком уйдя в музыку, и надеясь на то, что для Локи, имеющего в запасе вечность, полгода не имеют никакого значения.

 «Танцевальный клуб Бауэри» уже давно не имел никакого отношения к танцам. Единственное, что напоминало о балах, которые когда-то проводились тут, – роскошный паркетный пол в длинном зале, вмещавшем пять с лишним сотен зрителей. По сторонам над залом нависали узенькие балконы с чугунным витым ограждением и круглыми столиками для почетных гостей.

Делия, получившая личное приглашение на балкончик от Иветт, которой незадолго до концерта с помпой была представлена, от этой чести отказалась. Ей не хотелось ни афишировать свое присутствие на концерте, ни отрываться от друзей.

Крис и Моника заехали за ней, по дороге прихватив Машу и Бобби. Маша уже давно вернула себе отобранные осенью права, но о том, что у нее есть машина, старалась Бобби не напоминать. МакГи и без того переживал, что денег часто не хватает, чтобы сводить девушку поужинать в хороший ресторан, или подарить ей букет зимних роз. Ухаживать он старался красиво, по всем правилам, и это окупалось сторицей – узы, которыми Маша связала их, мысли читать не позволяли, но эмоциональное состояние почувствовать давали очень ясно.

Квадратную сцену обрамлял роскошный золотой занавес в театральном стиле, спускавшийся сверху узорчатыми дугами, а по бокам напоминавший греческие колонны. Рядом возле ярко-лиловой двери, ведущей в святилище, столпились совсем юные девчонки, надеющиеся в случае успеха новой команды пополнить славные ряды группиз. Между будущими счастливицами и заветной дверью стоял мрачный тяжеловесный охранник, сложивший руки на мощной груди. Крис опознал в нем одного из Бруха, Иветт охрану клуба смертным не доверила, но и на Тореадор полагаться не стала.

Компания, пользуясь моментом, пробилась почти к самой сцене. Делия вертела головой, пытаясь угадать, кто из присутствующих пришел «поболеть за своих», а кто из праздного любопытства. Получалось плохо. В таком близком соседстве с людьми вампиры строго блюли Маскарад, даже притворяясь, что дышат. Выручал Крис, тихо комментировавший обстановку.

А обстановка несколько тревожила. В зале были замечены не только Анархи, но и неизвестно откуда вернувшиеся в Нью-Йорк Гангрел, в количестве пяти весьма внушительного вида здоровенных парней. Впрочем, троица не менее воинственно выглядевших байкеров у дальней стены тревожила еще сильнее. Волки тоже пришли, пользуясь тем, что билеты были в свободной продаже.

— И, будь я проклят, — заявил Крис, — если те две девчонки не из Шабаша. Вряд ли они сюда явились за музыкой. Скорее всего, оценить обстановку.

— Ничего, — хищно улыбнулась Моника, — пусть только повод дадут, и мы им выставим оценку. Красными чернилами.

— Ал-Асмай тут, — заметил Крис, когда красавец-пират вышел из боковой двери на балкон, присаживаясь за столик рядом с Иветт, — возможно, повод даже не понадобится. Только в этом случае обойдутся без нас.

— Да ну вас к дьяволам, — разозлилась Делия, чуть не швырнув на пол пластиковый стаканчик с купленным в буфете пивом, — мы здесь не за войной, а за музыкой.

— Фьялар обещал «Боевой Гимн Горы» под завязку сыграть, — хмыкнул Крис.

Норвик выскочил на сцену, картинно тряхнув своей золотой гривой. Бирюзовая рубашка с золотым шитьем открывала гладкую широкую грудь, мягко облегая плечи. Черные кожаные брюки туго обтягивали узкие бедра, подчеркивая неимоверную длину стройных ног. Улыбка оперного дьявола смягчала резкие черты рубленого лица с красивым крупным носом, квадратным подбородком и высокими скулами. Голубые глаза сияли задорными искорками.

Пара сотен голосов слились в один громкий и восхищенный девичий стон. Делия усмехнулась, Норвику потеря армии поклонниц не грозила, даже заведи он гарем. Впрочем, такой расклад, учитывая вампирскую физиологию, не грозил как раз поклонницам.

— Дамы и господа! – Норвик снял микрофон со стойки и слегка поклонился, — встречайте, группа Ульфберт!

За ударной установкой появился Войцех в черном кожаном доломане, сияющем металлической клепкой и серебряной бахромой. Тихо выплыли на сцену братья Калос в одинаковых кожаных жилетах с бисерной вышивкой, открывавших красновато-смуглую кожу атлетических торсов. Последним вышел Фьялар. В неизменной косухе и синих джинсах, с волосами, собранными на затылке серебряной заколкой, вынесенной еще из Свартальфхейма, – на удачу.

С первого аккорда Фьялар взял мощный темп, уводя за собой группу. Всё ускоряясь, сливаясь в океанскую волну, шли за ним братья Калос, хрупкий Войцех, с неожиданной для непосвященных силой, взорвал бас-бочки со скоростью взлетевшей ракеты.

Голос Норвика взвился к потолку, грозя обрушить его, пробиваясь к небесам.

С первой же композиции мощнейший драйв потащил за собой зал, раскачивая, ударяя током, втягивая в самый центр циклона, бушевавшего на сцене. Гитары гремели, ускоряясь, рвали воздух в клочья рокотом конских копыт, звоном мечей, лязгом боевых колесниц. Норвик перекрывал их, словно боевой рог, зовущий на битву. Его резко рванувшийся и медленно, словно перышко, опустившийся на притихших зрителей фальцет утонул в грозном скрежете заключительного аккорда Фьялара.

— Как только ребята держатся? — покачал головой Крис. — Кипящей кровью пахнет, как на поле битвы.

— Надеюсь, трупов в туалете сегодня не будет, — облизнулась Моника.

— Только попробуй, — зашипела на нее Делия, — я тебе сама кол в сердце воткну.

Новый аккорд заставил ее замолчать.

Пара «боевиков» основательно разогрела толпу. Нескольких потенциальных группиз, подравшихся у заветной лиловой двери за раздел будущих трофеев, охранники выволокли из зала. Зато волки вели себя тихо, лишь чуть подпевая Норвику густыми голосами, больше похожими на довольное рычание. Из кладовок, подсобок и прочих укромных уголков кровавых сообщений не поступало. Довольная Иветт на балконе сидела, расплывшись в улыбке.

Тихим перебором струн Фьялар начал балладу, давая зрителям чуть придти в себя, завораживая их шепотом ветра, летним прибоем фиордов, шелестом свежей листвы. Норвик вступил, ластясь к гитаре, словно к любимой, вкрадчиво и сладко. Музыка постепенно набирала силу, ветром в паруса толкнулись гитарные рифы, перезвон меди сменился жесткой шестнадцатой триолью. Войцех держал ритм с тонким изяществом, неожиданно проскальзывавшем в необузданной первобытной силе его игры.

Рамо и Хоакин, свесившие темные волосы на лица в одинаковом жесте, плотным звучанием создавали фон для импровизаций Фьялара. Норвик чуть отступил вглубь сцены, уступая гитаре лидерство. И снова вернулся, последним куплетам как аукционным молотком ударив по душам зрителей. «Продано!».