Войцех взял из рук Мелисенты саквояж рыжей кожи, достал оттуда пару летных шлемов и очки для себя и Дугласа. И два белых шарфа.
— Держи, — один из них он протянул Бернсу, — реликвия. С тех самых пор сберег.
— Надеялся, что пригодится? – спросил Дуглас, обматывая шею подарком.
— Нет, — честно признался Войцех, — не надеялся. Но мечтал.
— Контакт! – Шемет сдвинул очки со лба на лицо и положил обтянутые крагами руки на рычаги.
— Есть контакт! – Полен громовым голосом перекрыл шум ровно загудевшего мотора.
– От винта!
Самолет покатился по серой дорожке, плавно оторвал от нее сначала маленькое хвостовое колесо, а потом и оба передних и, медленно набирая высоту, понесся к лесу.
Войцех сделал пару кругов над летным полем, прислушиваясь к гулу мотора, легкому скрипу подкосов и расчалок, свисту ветра и своему дыханию.
— Начали! – кричать пришлось громко, но Дуглас, кажется, его слышал. – Боевой разворот!
Аэроплан резко накренился влево и пошел вверх по короткой плавной дуге, опустив крыло чуть не перпендикулярно земле и набирая скорость.
— Бочка! – крыло пошло дальше вниз, самолет перевернулся в воздухе, и снова выпрямился, сделав полный оборот вокруг оси фюзеляжа.
Ньюпор резко взмыл, набирая высоту, сверкнул белыми крыльями на солнце, ввинчиваясь в небесную синеву. Перевернулся через хвост, уходя вперед, снова через крыло, раз и другой, нырнул в крутое пике.
Земля с бешеной скоростью неслась навстречу, самолет ушел в штопор. Выровнялся, снова свечой рванулся ввысь, скользнул вниз, переворачиваясь в мертвую петлю.
Полупетля, виток штопора, восьмерка с полуоборотами, поворот на вертикали, восходящая бочка, Иммельман. Снова штопор, еще опаснее прежнего. Вверх, ввысь, в небо… Ранверсман, бочка, полупетля, полубочка… Пике. Вираж, Снова наверх, к облакам, к солнцу, к невидимым звездам…
Дуглас уже почти задохнулся, когда Ньюпор на бреющем полете, на высоте всего трех— четырех метров, понесся над летным полем. Войцех вытащил из внутреннего кармана плаща слегка помятую розу, и цветок полетел, словно ветерок нес его в руки улыбающейся Мелисенты.
— Вот это было жульничество, — рассмеялся Войцех, — рассчитать такое не под силу даже гению аэродинамики.
И снова наверх. К огромному бесконечному небу, которое бесстрашно бороздил маленький хрупкий биплан, обтянутые тканью деревянные рейки, мотор в восемьдесят лошадиных сил. И двое мужчин, доверивших ему свои жизни.
Войцех вывел самолет из пике, заложил крутой вираж, пошел на посадку, прислушиваясь к тяжелому дыханию Дугласа за спиной.
— Чертов вампир! – хрипло рассмеялся Бернс. – Теперь я, кажется, понял, о чем ты говорил тогда, в баре. Ничего тебя не берет… Пожалуй, я готов поменяться с тобой местами.
— Вечная ночь – не самое удачное место для пилота, — напомнил Шемет.
— Я не о том, — отмахнулся Дуглас, — пожалуй, если твоя рыжая приятельница втянет тебя в какую-нибудь авантюру, я плюну на субординацию и пойду к тебе вторым пилотом.
— Почту за честь, майор Бернс, — со старомодной вежливостью ответил Войцех, когда Ньюпор коснулся колесами земли, — спасибо, Дуглас.
141. Сидх Меадха. Ирландия. Войцех
Луг перед Сидх Меадха заливал серебристый лунный свет, мешающийся с цветными огоньками чародейских фонариков. Сам Холм, по приказу Князя, покрылся белыми цветами – мелкими, душистыми, сияющими во тьме крохотными звездочками, глядящими на своих небесных сестер.
На свадьбу Принцессы Дома Фионна, Майской Девы, собралась почти вся знать Волшебной Страны. Завеса между Грезой и Банальностью приоткрылась, и сам луг, где под открытым небом пиршественные столы ломились от изысканных яств и редких вин, на эту ночь стал частью Грезы.
По традиции, кроме многочисленных родичей и друзей жениха и невесты, здесь собрались люди из окрестных поселений, в древние времена считавшие Дом Фионна своими покровителями. Архмаги и ярлы Гару, присоединившиеся к Конвенции Принцы вампирских доменов, король цвергов Радсвинн со свитой, прибывшая на переговоры из далекой Сибири делегация старейшин альвских поселений. И даже мрачно скалящий клыки и полный презрительного достоинства орочий воевода Грумах, находившийся здесь в качестве почетного пленника.
Войцех и Мелисента сидели за столом на главном помосте, между княжеской четой Фионна и мистером и миссис Браун. Мелисса, постройневшая и словно сбросившая десяток лет за последнее время, смущенно улыбалась, и теперь каждому было видно, почему эту синеглазую темноволосую красавицу избрали в приемные матери для Принцессы. Невеста была похожа на них обеих – на княгиню и на нью-йоркскую домохозяйку. Но сегодня был ее день, и красота Майской девы сияла ярче луны и звезд.
Войцех, затянутый в синий парадный мундир ВВС США, с миниатюрными медалями на груди, со светской учтивостью улыбался гостям, вежливо благодарил очередного Князя, Герцога, Ярла за поздравления и подарки. И с тщательно скрываемой тоской поглядывал на длинный стол с правой стороны помоста, где весело смеялись и поднимали бокалы в честь молодых его друзья.
Никаких священнодействий и сакральных ритуалов бракосочетание Ши не предполагало. Фионнбар перед самым началом свадебного пира вручил ему руку дочери, символически передавая права на нее. Права, которыми, по глубокому убеждению Войцеха, никто ни на кого обладать не может в принципе. Возможно, в древние времена свадебный пир был главной и единственной возможностью огласить брачный союз перед соседями и родичами, но уже во времена появления газетных объявлений эта церемония приобрела весьма условный характер, а в эпоху желтой прессы, гламурных журналов, светской хроники и всеобщего доступа к Интернету и вовсе превратилась в потерявшую изначальный смысл традицию.
Они сами так решили. В обоих мирах они были вместе – первый лейтенант ВВС и вчерашняя школьница, несколько дней назад блестяще сдавшая выпускные экзамены, Принц Утра, бесстрашно шагнувший навстречу рассвету, и Дева Мая, не испугавшаяся живущего в нем Зверя. И никакие торжественные речи, благословения родителей или священнослужителей, записи в муниципальной книге или древние обряды не могли сделать их ближе, чем их собственное решение.
Войцех, наконец, улыбнулся по-настоящему теплой улыбкой и опустил руку под стол, где тонкие пальчики немедленно переплелись с его сильными изящными пальцами. Мелисента, кажется, думала о том же. И, впервые с начала ночного пира, он действительно почувствовал себя совершенно счастливым.
Фионнбар, наверное, тоже угадал это настроение, потому что после пафосной речи очередного Князя встал, поблагодарил гостей за терпение и внимание, и объявил, что торжественная часть пира подошла к концу, и теперь каждый волен веселиться в свое удовольствие.
Фьялару с весельем пришлось повременить. Объединенные войска Китейнов и цвергов только что одержали впечатляющую победу в Норвегии, и присутствие на пиру орка настроило Фьялара на серьезный лад. Герцога Бомайна гном выдернул из нежных ручек троюродной кузины из Дома Эйлиль, за что Джереми был ему крайне признателен. Король Радсвинн, ради торжества сменивший кольчугу на бархатную мантию, подбитую медвежьим мехом, присоединился к ним за столом, куда, по просьбе Джереми, водрузили бочонок пива.
Пока Бомайн, увлеченно размахивая в такт своим словам столовым ножом, повествовал о завершившейся кампании, в которой Китейны загнали разрозненные банды орков прямо под топоры менее маневренных, но не менее воинственно настроенных цвергов и общими силами выиграли решающее сражение, Радсвинн только молча кивал, подтверждая слова Герцога. Но когда дело дошло до рейда в туннели и пещеры, красноречие Джереми слегка стухло. Потери оказались больше, чем они надеялись, враг отбивался отчаянно, и, даже когда отряд Сигурда захватил жилые пещеры, где обитали женщины и дети, и глава Дома Скатах пригрозил поголовным уничтожением пленников, сдаваться не стал.
