— И дамы не догадывались, что все это ложь? – не поверил Диззи.

— Они не догадывались, — хмыкнул Войцех, — они точно знали. Это были правила игры, которые они и придумали, а от мужчин требовалось их соблюдать, иначе приз доставался другому игроку. Ну, может, конечно, юные девицы и не знали. Но тут я не знаток – не в моих это правилах девушек губить. Иногда ведь в прямом смысле – монастырь или могила. Мне вдовы нравились.

Он поглядел на Диззи, словно пытаясь вернуться из прошлого в настоящий момент, уцепившись взглядом за приятеля.

— А потом литераторы сыграли с читающей публикой дурную шутку, — заметил он, — Все, что было игрой, в романах происходит всерьез. Мы же и есть романтики, Диззи. Мы все это придумали, а последующие поколения приняли нашу елочную мишуру за блеск истинных чувств, а шоколадные денежки – за звонкую монету. Вот нежные девы и ждут своих романтических героев. А их не только нет, их и не было никогда.

Он решительно тряхнул головой.

— А у Мелисенты – будет! Если я могу сделать это для своей девочки, почему бы и нет? Вот тебе не советую. Бранка враз догадается, только хуже будет.

— Но… — Если ты… Получается, чтобы понять, настоящая ли у тебя любовь, по тому, в каких словах ты о ней рассказываешь…

— Невозможно, — подтвердил Войцех, — а у тебя она настоящая, можешь не сомневаться. Видел я, как ты на нее смотришь. И знаю, как ты ее из лап Цимисха вырвал. Страшно было?

— До чертиков, — даже теперь у Диззи от страха клацнули зубы, — но за нее было страшнее.

— Значит, любовь, — утвердительно кивнул Шемет, — ее по поступкам узнают, не по словам. На свадьбу-то позовешь?

— Мы еще не решили, собираемся ли вообще когда-нибудь…

— Решили-решили, — рассмеялся Войцех, — просто пока еще сами об этом не знаете.

*  — Витэ – так сородичи называют кровь, которой питаются

Часть пятая

108. Вашингтон. Федеральный округ Колумбия. Не для прессы

Картер припарковал серый Форд в паре кварталов от унылого паба, где по вечерам собирались мелкие и мельчайшие винтики государственного механизма, полжизни промечтавшие о яркой политической карьере за перекладыванием ничего не значащих бумажек в департаментах и отделах. В « Just A Pub» Малкавиан не бывал никогда, но к заведению направился уверенной походкой завсегдатая, не оборачиваясь и не глядя по сторонам.

Полумрак, густой от сигаретного дыма и кислого пивного запаха, окутывал стойку и высокие табуреты перед ней, лип к экрану большого телевизора, где беззвучно сражались за овальный мяч неопознанные команды, заползал под брюхо деревянным столам с грязными ножками, плотными комьями забивал все углы.

Поездка заняла у него часа два – Картер крутился по городу, проверяя наличие хвоста. Не слишком обычное занятие для преуспевающего адвоката, но именно за умение вести дела, требовавшие подобной осмотрительности, он и получил в свое время вечную жизнь.

Вандервейден смахнул крошки со стола рукавом и без того не блещущей чистотой джинсовой куртки и заказал пинту светлого. От теплого пива крутило желудок, и тошнота подступала к горлу, но Картер стоически глотал бледно-желтую жидкость.

Его собеседник появился десятью минутами позже, озираясь по сторонам и нервно одергивая на себе явно непривычную флисовую толстовку. Картер поморщился. Стоило лезть из кожи вон, если вторая сторона плюет на элементарные правила безопасности?

— Добрый вечер, мистер Вандервейден, — мужчина присел за столик и жестом подозвал официанта, — пинту светлого, пожалуйста.

— Картер. Без фамилий. Вряд ли кто-то нас слушает, но все же... Вечер? Возможно.

— Что возможно, мис... Картер?

— Что вечер будет добрым. Это во многом зависит от вас, Питер.

Они разговаривали негромко, медленно прихлебывая пиво. Флешка, взрывоопасность которой Вандервейден затруднялся определить в тротиловом эквиваленте, за это время перекочевала под столом в руки Питера. Тот слегка побледнел, но спрятал «бомбу» в карман.

— Я сделаю, что смогу, Картер, — заявил он, — но результата не обещаю. Вообще.

— Зачем же вы ее взяли? – усмехнулся Картер. — Продать нельзя, хранить опасно.

— Затем, что я действительно собираюсь приложить все усилия, но не уверен, что противная сторона не сделает больше.

— У вас проблемы, Питер?

Мужчина понурил голову.

— Вы предлагаете выгодную сделку, Картер. Оппоненты действуют иначе. Они не предлагают ничего, но кое-что могут забрать. Жизнь, если быть точным. Я не очень представляю себе, зачем мертвецу деньги.

— Зато я себе это прекрасно представляю, — улыбнулся Принц.

— Ох, Картер, извините, я не подумал...

— Бывает. Что же, в таком случае я собираюсь удвоить награду.

— Мис... Картер... Я не уверен, что этого будет достаточно.

— А я уверен, — отрезал Вандервейден ледяным голосом, — Наши оппоненты предлагают вам вашу жизнь. Я собираюсь предложить вам контрольный пакет «Сансэт лимитед» и вашу жизнь в придачу. Прямая выгода, Питер.

Питер поперхнулся пивом, и оно полилось через нос, смывая с лица остатки респектабельности и солидности. Картер терпеливо ждал, пока он прокашляется.

— Что случилось с вашим прежним контактом, Картер? – тихо спросил Питер. – Вы делали ему точно такое же предложение?

— Несчастный случай, — пожал плечами Вандервейден, — от них, знаете ли, никто не застрахован.

Его предыдущий контакт, человек, чьи связи в верхах далеко превосходили возможности Питера, всего два дня назад был найден в туалете ресторана с перерезанным горлом. Картеру пришлось действовать быстро и грязно. На встречу в костюме Джона Старбака, а так же в его теле и с его лицом, явился представитель Клана Ассамитов, и Вандервейден уже успел наговорить лишнего, когда ментальное сканирование, просто по привычке запущенное в самом начале разговора, все-таки дало результат, пробив защиту самозванца. Куда и как давно подевался истинный Старбак, для Картера так и осталось загадкой, поэтому всю это историю действительно можно было считать несчастным случаем.

После него Принц и усилил меры безопасности при встрече со следующим по списку влиятельным лицом.

— Видимо, выбора у меня нет, — вздохнул Питер, — я передам проект наверх. Но должен предупредить, аргументы в пользу нового закона, даже в случае, что дело дойдет до слушаний, недостаточно убедительны.

— А видеозапись попытки путча? – нахмурился Вандервейден.

— Ее, скорее всего, объявят государственной тайной, опасной для публичного распространения. Если дело дойдет до референдума, этот козырь так и останется в рукаве. Надо бы подстраховаться, Картер. Народу нужны сильные эмоции, сухие цифры на него впечатления не произведут.

— У вас есть только возражения, Питер, — презрительно усмехнулся Принц, — или предложения тоже?

— Надо бы организовать утечку информации в прессу. Ваш боевик не годится, Картер, его показ на телевидении объявят государственной изменой. Я думаю, что головы, которые в таком случае полетят, вам еще пригодятся.

Картер согласно кивнул.

— Я подумаю, что с этим можно сделать, Питер.

— Хорошо. Только, пожалуйста, поторопитесь, Картер. Сессия не за горами, и моя жизнь снова будет стоить дороже этого дерьмового пива только после того, как все тайное, наконец, станет явным.

— Вы навели меня на хорошую мысль, Питер, — усмехнулся Вандервейден, — за пиво плачу я.

***

Пашек брезгливо поморщился.

Он всегда считал себя консерватором и хранителем традиций. Но все должно иметь свои пределы, в особенности дурной вкус и дешевые театральные эффекты. В подземелье Кафедрального собора — промозглая сырость и угольно-черная тьма, тихое шуршание невидимой паутины под громадными волосатыми лапами гулей-пауков. От низкого сводчатого потолка отдавалось эхо просачивающейся сквозь кладку ржавой воды, пахнущей старой кровью, но голоса звучали приглушенно, словно утопая во влажной вате.