Сани останавливаются, прерывая мои бесконечные тревожные мысли. Я тут же напрягаюсь.

— Что такое?

— Я вижу это, — говорит он тихим голосом, и в его голосе звучит благоговейный трепет.

Я вытягиваю шею, потому что вообще ничего не вижу. Только снег и еще раз снег. Никакого скопления домов, которого я ожидала.

— Где? — уточняю.

Пашов указывает вперед, и я прищуриваюсь, гадая, не упускаю ли я чего-нибудь. Затем, мгновение спустя, я вижу это. Это зияющая темная линия рядом с одним из утесов. Я подумала, что это тень, но мгновение спустя понимаю, что солнце смотрит не в ту сторону, чтобы там была тень. Это ущелье… в земле.

Мэдди описывала это так, не так ли? Наверное, я совершенно забыла, что мы будем жить в долине… в другой долине. Я вздрагиваю от этой мысли и крепче прижимаю Пейси к себе.

— В дыре?

— Дыра? — Пашов усмехается. — Думаю, что так оно и есть. — Взгляд, который он бросает в мою сторону, по-мальчишески взволнован. — Давай пойдем посмотрим на это, да?

Как будто у нас есть выбор. Я улыбаюсь, хотя и не уверена, что меня это радует. Эта «дыра» выглядит зловеще. И глубокой. И это вызывает у меня безумный страх высоты. Но не похоже, что нам есть куда еще идти, не так ли?

Все будет хорошо. Пашов здесь.

Я делаю глубокий вдох и продолжаю улыбаться, пока немного не расслабляюсь. Все не может быть так плохо, как кажется.

Пашов снова начинает тянуть сани, его шаги ускоряются, как будто вид места нашего назначения приободрил его. Я откидываюсь на спинку саней, снова укутывая Пейси одеялом. С каждым днем становится все холоднее, несмотря на ясную погоду, а это значит, что у нас осталось совсем немного времени до того, как жестокий сезон обрушит на нас бесконечные тонны снега. Хорошо, что мы прибываем сейчас, потому что я не доверяю чутью Рокана на погоду так, как другие. Я беспокоюсь о том, что могу попасть в снежную бурю. Если при «хорошей» погоде так мерзко, то когда она сменится, будет по-настоящему ужасно. Раньше все было не так уж плохо, потому что мы были спрятаны в безопасной, теплой пещере с бассейном с подогревом и достаточным количеством места для всех. В этот раз… Я вздрагиваю, глядя на эту темную тень впереди.

На этот раз жестокий сезон будет совсем, совсем другим.

— Кто-то идет, — кричит Пашов.

Я смотрю вперед, пытаясь заглянуть за его широкие плечи. Мне требуется мгновение, чтобы сосредоточиться на маленьком темно-синем объекте, который, кажется, появляется из-под земли. Это поразительно видеть, и еще более поразительно, когда я понимаю, насколько крошечен этот голубой комочек по сравнению с ущельем.

Эта «дыра»… огромна.

Мой желудок слегка переворачивается от тошноты.

— Харрек, — говорит моя пара странно ровным голосом. — Конечно.

Мы все еще на приличном расстоянии, и я едва могу прищуриться, чтобы разглядеть черты лица. Может, это Харрек, а может, и нет. У Пашова зрение лучше моего, если он может различать на таком расстоянии.

— Ты думаешь, он слышал, как мы приближались?

— Нет. Вероятно, это просто везение. — Похоже, он тоже недоволен. Мгновение спустя появляется вторая фигура, и Пашов добавляет: — Бек тоже. Они, вероятно, идут на охоту. — Он поднимает руку в воздух. — Хо!

Я вздрагиваю, когда громкий голос моей пары разносится над долиной. Пейси испуганно вскрикивает и начинает скулить, и я крепко обнимаю его, пряча под свою тунику на случай, если он захочет посидеть с утешением.

— Хо! — Одна из далеких фигур кричит в ответ, поднимая в воздух крошечную ручку.

Несколько минут спустя Бек и Харрек трусцой подбегают к нашим саням. Харрек широко улыбается, но Бек серьезен, как всегда. Он редко улыбается, и сегодня, похоже, не будет одного из таких дней, хотя он дружески хлопает Пашова по плечу.

— Рад снова видеть тебя, мой друг.

— И я, — говорит Пашов. — Это было долгое путешествие. Как тебе новый дом?

— По-другому, — вмешивается Харрек. — Но хороший. Это странное место, но здесь много места, и мы защищены от ветров. — Он подходит ко мне сбоку. — Стей-си. Как у тебя дела?

— Привет, Харрек. Я в порядке.

— А твой малыш? — спрашивает он.

Пейси сейчас прижат к моей груди, и я не вытаскиваю его, чтобы показать Харреку, хотя знаю, что ему нравится играть с малышами племени.

— Он был очень терпелив во время всего этого путешествия. — Я улыбаюсь. — Приятно снова видеть больше людей. Как у всех дела? — Внезапно мне кажется, что нас не было целую вечность, не меньше двух недель.

— Все устраиваются, — говорит Харрек, в то время как Бек подходит к ручкам саней и начинает тянуть их, давая моей паре отдохнуть. Харрек подходит к саням, болтая со мной. — Самой большой проблемой было выяснить, кто где будет жить, — говорит мне охотник с веселым видом. — Каждый хочет быть поближе к большому бассейну для купания в центре дер-вни.

— Дер-вни? — спрашиваю. Произнося это слово вслух, я понимаю, что это такое. — О. Деревня.

— Да, — говорит Харрек. — Люди говорят, что мы должны назвать ее Кро-а-тон. Это была идея Лиз (прим. Кроато́ан — индейское племя, жившее во времена европейской колонизации Северной Америки на одноимённом острове, соседствующем с островом Роанок в нынешнем штате Северная Каролина. С названием «Кроатоан» связана популяризованная Стивеном Кингом история о «потерянной колонии» сэра Уолтера Рэли)

Я произношу это слово вслух у себя в голове. Кроатон? О, Господи. Мне требуется мгновение, чтобы понять, где я слышала это слово раньше — затерянная колония Роанок. Когда корабли вернулись, чтобы доставить припасы в колонию, они обнаружили, что она опустела, и единственной подсказкой к тому, куда они направились, было слово «Кроатоан», вырезанное на дереве.

— Лиз, конечно, ненормальная.

— Шорши это тоже не понравилось, но мы используем именно это название. — Он пожимает плечами. — Это плохо?

— Все в порядке, — вру я, хотя меня немного пугает это название. Я больше беспокоюсь о своей паре. Он молчалив, совсем как Бек. И хотя для Бека это вполне нормально, Пашов обычно более веселый и дружелюбный. Кажется, он сейчас недоволен, и мне интересно, беспокоится ли он о нашем новом доме. — Почему все хотят быть ближе всего к бассейну для купания? — рассеянно спрашиваю я.

— Там теплые полы. — Харрек самодовольно улыбается мне. — Это приятно ощущается на ногах.

— О, ничего себе. — Я слышала о подобном у себя дома, но наличие теплого пола здесь кажется нелепой роскошью. — Я понимаю, почему все ссорятся из-за этого

— Не волнуйся, — говорит Харрек. — Шорши позаботилась о том, чтобы у тебя был хороший дом. — Он странно произносит это слово, как будто оно забавно умещается у него во рту. Думаю, так оно и есть, учитывая, что до сих пор все жили в пещерах. Харрек смотрит на Пашова и толкает его локтем. — Ты можешь переночевать у нас, охотников, а?

Я жду, что Пашов начнет протестовать. Скажет, что он собирается остаться со мной.

Пашов только кивает.

— Хорошо.

И вот так просто мне становится больно. За гранью боли. На глазах у своих друзей он фактически отталкивает меня в сторону? Что, черт возьми, произошло? Я думала, мы воссоединяемся. И все, что он может сказать о том, что не останется со мной, — это хорошо?

Я молчу всю оставшуюся часть путешествия. Разговор заходит о мэтлаксах, и Пашов рассказывает остальным, как голодающая самка с комплектом вторглась в нашу пещеру. Бек и Харрек издают обеспокоенные звуки, поскольку это явно неслыханно. Харрек говорит нам, что, несмотря на то, что это территория мэтлаксов, их никто не видел с тех пор, как они прибыли. Бек предполагает, что они покинули этот район ради другого, но пока слишком рано говорить об этом. В этом районе хорошая охота, здесь много стад двисти и много косоклювых. В соседней долине полно деревьев с не-картофелями, и вождь вполне доволен новым домом.

И я слушаю только вполуха, потому что в моей голове все, что я слышу, — это голос Пашова.